Психомех - Ламли Брайан - Страница 21

Они выпили и некоторое время сидели молча.

— Те тесты, странные они! — наконец произнес Гаррисон.

— Я тоже об этом думал, — сказал Кених, — но знаешь, я ведь не силен в этом. А Томас — напротив...

— ..исключителен, — закончил Гаррисон. — И тем не менее, он сказал, что я заставил его почувствовать себя новичком.

Эта фраза произвела на Кениха большое впечатление, — Но это же очень хорошо! Какие тесты ты прошел?

— Почти все.

— За один день? Это невероятно. Расскажи мне о них.

— Я заставил точный килограмм свинца в течение трех четвертей секунды весить на одну десятую грамма меньше. Я левитировал, или телепортировал, три капли воды из полного стакана в пустой. Я заставил вращаться крошечный пропеллер в вакуумном контейнере. Все это ерунда. Руками я мог сделать то же самое и пятьдесят других заданий за несколько минут, почти не думая. То есть, я спрашиваю: чего я достиг? Я изменяю веши более эффективно, просто поднося стакан к губам и выпивая его! И что я получил в результате всего этого? Головную боль! Я мог бы получить ее напившись, и этот путь был бы гораздо более приятным.

— Ну, не говори, — сказал Кених. — Ты изумил Томаса, а это нелегко. Не надо дурачить меня, Ричард. Томас дал тебе то, во что можно верить, и эта вера распространяется по тебе со сверхъестественной быстротой.

Похоже Гаррисон хотел возразить, но потом вздохнул и кивнул.

— Согласно прогнозу Шенка, я снова буду видеть. В это стоит верить?

— О да! И это было бы чудом. Но продолжай — какие еще тесты ты проходил?

— Из всех из них мне особенно запомнился один, — в конце концов произнес Гаррисон. — Я сидел в одной звуконепроницаемой кабине, Томас — в другой. У меня была панель с четырьмя кнопками, отмеченными символами. Символы были расположены в таком порядке: круг, квадрат, треугольник и волнистая линия. Игра заключалась в следующем: я выбирал символ, мысленно посылал его Томасу и через несколько секунд нажимал на кнопку. Каждый раз, когда я нажимал на кнопку, в кабине полковника загорался красный свет. Он должен был отгадать символ и нажать кнопку с его изображением. Понимаешь, мы тестировали наши телепатические способности. А машина обрабатывала выбранные мной символы и ответы полковника. Каждый раз правильные ответы соотносились как три к одному. Но.., он очень хорошо справился. Правильные ответы составляли более сорока пяти процентов, и он сказал, что результаты гораздо лучше, чем когда-либо раньше. Затем была моя очередь...

— В смысле?

— Томас стал отправителем, а я — принимателем. И...

— Продолжай.

— Мои результаты были почти стопроцентными. И только позже до нас дошло, что я не мог видеть красный свет!

— Изумительно! — Кених сжал плечо Гаррисона. — Неудивительно, что Томас выбился из сил. Волнение...

— Если.., если я могу верить ему насчет всего, что мы там делали, — продолжал Гаррисон, — тогда я должен, по крайней мере, принять и возможность всего остального.

Он снова вспомнил гороскопы и то, что две карточки все еще лежат в его кармане. Гаррисон вытащил их и хорошенько разгладил на крышке стойки.

— Вилли, не мог бы ты прочитать это мне? Только честно, ладно?

— Конечно, могу, — Кених взял карточки. — Честно, можешь не сомневаться.

— Подожди, — произнес Гаррисон. — Ты когда-нибудь видел их раньше?

— Нет, мне только рассказали, что было в моем собственном гороскопе.

— Ладно, — сказал Гаррисон, — прочитай их мне.

— Первый — Вики Малер, — сказал Кених.

— Продолжай, — кивнул Гаррисон.

— “Вики Малер, темнота. Шкала времени: теперь”.

"Смерть. Шкала времени; один год”! Гаррисон снова кивнул, ему стало дурно, словно слова Кениха как бы увеличили вероятность смерти Вики. Он тяжело вздохнул.

— Да, это то, что...

— Здесь еще что-то есть, — прервал его Кених.

— Что?

— Внизу карточки вопросительный знак. А в колонке “шкала времени” — цифра восемь. Гаррисон забрал карточку.

— Я не знал об этом. Я не знаю, что это значит. Томас не упоминал об этих знаках.

— Может быть, это Шенк? Автоматически нарисовал, когда работал.

Гаррисон, нахмурившись, неподвижно сидел на табурете. Он облизнул губы.

— Теперь прочитай мою карточку, — сказал он.

— “Ричард Гаррисон”, — начал Кених. — “Темнота..."

— Нет, от “Машина”, почти внизу.

— А, вот. Нашел. “Машина. Шкала времени: через восемь лет. РГ — ГШ... Свет!"

— Это все?

— Нет, — еще какая-то закорючка. Какие-то перечеркнутые каракули и еще один вопросительный знак.

— А ты можешь разобрать, что это? — настаивал Гаррисон.

— Возможно, инициалы, дай-ка посмотрю. Может быть, “В”? И.., другая буква. Тоже зачеркнута. Что-то было ошибкой, по мнению Шенка.

— Может быть, “М”?

— Возможно. Да, выглядит как “М”. Гаррисон забрал карточку.

— И еще одно. Вот это письмо, — он вытащил письмо Шредера Гансу Хольцеру и передал его Кениху.

— Ты хочешь, чтобы я прочитал все?

— Только текст.

— Как хочешь, — тот прочистил горло, — минутку, пожалуйста, мне надо перевести...

— “Дорогой Ганс, прошло много времени с тех пор, как мы последний раз писали друг другу. Надо бы нам время от времени встречаться.

У меня для тебя есть работа. Один молодой человек ослеп, и я в огромном долгу перед ним. Я хотел бы приобрести для него одну из твоих собак. Молодую. Я знаю, что ты специализируешься на черных суках, которых выращивают в твоих питомниках. Не обязательно, чтобы она была самая лучшая. Скажи мне, что тебе требуется для ее обучения. Я помню, что тебе нужно много чего, обширный список.

Что касается оплаты: назови сумму и я заплачу в полтора раза больше.

Также можешь полагаться на мою поддержку, моральную и финансовую, сейчас и в будущем, и не только в этом вопросе, но и во всех других. Если ты в чем-то нуждаешься, дай мне знать об этом сейчас. Кажется, я не протяну долго из-за этой чертовой бомбы. Но в настоящее время я нахожусь только на расстоянии телефонного звонка.

Твой добрый старый друг..."

Медленно и задумчиво Гаррисон забрал письмо.

Они молча пили, пока Гаррисон не заговорил:

— А разве у Вики нет одной из таких собак?

— Техника Хольцера — его методы обучения — совершенствовалась последние шесть-семь лет. А фройлен Малер задолго до этого победила свое увечье, — ответил Кених.

— Победила слепоту?

— Она приспособилась к обстоятельствам. К тому же, будем смотреть правде в глаза, она интересна для полковника только как дочь его друга и не более. Это не тот интерес, который он испытывает к тебе.

Вдруг Гаррисон забеспокоился. Теперь он чувствовал себя как человек, который пришел в себя после транса. Действительность обрушилась на него, как белая вспышка, взорвавшая его сознание. Время уходило. Время Вики. Он неуклюже слез с табурета и повернулся к Кениху, подбирая слова, чтобы объяснить, что он почувствовал. Но это выглядело как приступ паники перед слепотой.

Кених понял, и ему не нужны были слова. Все было так, как он и предполагал: вера растекалась по Гаррисону со сверхъестественной быстротой.

— Спокойной ночи, Ричард, — произнес этот грузный человек за стойкой бара.

— Да. Спокойной ночи, — ответил Гаррисон и вышел.

— Ричард, — прошептала ему Вики в самое ухо, когда они лежали в объятиях друг друга, — мне страшно.

— Мне тоже, — сказал он.

— Мне страшно, потому что ты был так нежен, — пояснила она. — Может быть, это значит, что ты что-то знаешь?

— Все, кроме... — он прижал ее крепче, — ., кроме ответов.

— Мои ответы придут завтра, — сказала она. — Рано утром.

— Я знаю, — ответил Гаррисон. — Я перекрещу пальцы, чтобы было все хорошо. — Ты умрешь! — произнес голос в его мозгу.

— Ричард, ты дрожишь!

— Что-то холодно стало.

— Погрейся во мне.

— Не умирай. Вики! — кричал он молча. — Я могу заниматься с тобой любовью, да, но не осмеливаюсь полюбить тебя. Потому что ты умрешь.