Кей Дач ч.3. Тени снов - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 8

ринулись остальные. Они воспользуются случаем, чтобы заправиться и

передохнуть - регата длится уже месяц. Кто-то, наверное, наплевал на

отдых и продолжил гонку.

— А их теперь снимут с трассы?

— Этих милых деток? Да, вероятно. Законы Империи позволяют детям

управлять космическими кораблями. Но присутствие взрослого на борту все

же обязательно. По совести говоря, я даже не имею права их отпускать,

если они вздумают улететь вдвоем.

— Надо было сказать.

— Надо было. Но я боюсь неприятностей в последние дни службы.

— Каких неприятностей?

Денис покосился на меня:

— Лешка, я не шутил, когда говорил о боевых возможностях девочки.

Что, если у нее приказ продолжить гонку любой ценой? Она ведь не будет

колебаться ни перед чем. Мы для нее - не люди. Знаешь, я предпочту

немного поступиться принципами, но сохранить своих ребят… и вас тоже.

Пусть улетают. И если найдут добровольца, что полетит с ними -

противиться не буду.

От остановился, раскуривая гаснущую трубку. Тоже мне, космический

волк…

— А вот что ты не согласился лететь с ними - меня радует.

— Спасибо, Денис, — мне вдруг стало тепло от его похвалы. - Ну я же

не совсем дурак. Лететь в команде аутичного мальчика и психованной

девочки… Далеко не улететь.

— Я не сомневаюсь в ее способностях управлять яхтой, — ответил

Денис. - Я сомневаюсь в ее возможности существовать в замкнутом

пространстве с чужими людьми. Брат, конечно, входит в ее понятие

“своих”. А вот любой чужой человек… Лешка, если бы ты полетел с ними,

и за обедом слишком резко потянулся за ножом для масла - умер бы с

вилкой в глазу.

Он хмыкнул:

— А на следующей планете тебя сгрузили бы в нейлоновом мешке, как

жертву неосторожного обращения со столовыми приборами…

Я даже остановился - от страшной догадки перехватило дыхание.

— Ты… ты что, хочешь сказать… их отец?..

— Нет, — отрезал Денис. - Не хочу. “Дочери Кали” из повиновения не

выходят. Своих она убивать не способна. Разве что конфликт

приоритетов… нет…

Он постучал трубкой о телефон, вытрясая пепел. Буркнул:

— Что-то ты меня заморочил. Лешка, в любом случае по факту смерти

будет проведено дознание. Да и нет ведь тут никакой смерти! У Анастасиса

- аТан! И не порти мне последние дни на вашей планете. Свалились тут эти

яхты на голову… сейчас еще штабную крысу черт принесет…

— Слушаюсь, не портить настроения…

— Ты чего? А… да брось. Считай, что я тебя демобилизовал. Я ведь к

яхте тебя тащил, чтобы ты выбор свой сделал. Честно говоря, и не

подозревал, что все так серьезно, думал, что тебе выпал шанс убраться с

планеты.

— Спасибо, Денис.

— Было бы за что. Домой пойдешь? Или со мной пошатаешься? Мне надо

еще курьера встречать.

Я подумал.

— А помощь тебе нужна?

— Нет.

— Тогда - домой. Спать хочу.

— Удачи тебе, — помолчав, сказал Денис.

— Угу. Завтра можно подойти? Расскажешь что и как?

— Если это не будет государственной тайной первой степени, —

ухмыльнулся Денис. - Давай, счастливо…

Легко сказать - пойду спать. Куда труднее прийти и уснуть - если до

рассвета всего ничего, день вместил больше событий, чем иной год, а в

пустом доме - тихо, мертвенно тихо…

Дом у меня самый обычный, деревянный, двухэтажный, в таком хорошо

жить большой семье, а вот одному - тяжко. Весь верхний этаж пустует, а я

живу на первом, в своей старой детской. Только кровать сюда перетащил

нормальную, вот и все изменения.

Когда я понял, что зря глазами хлопаю, уже рассвело настолько, что

стало все видно. Подвешенная к лампе - давным-давно перегоревшей,

кстати, не люблю верхний свет, модель имперского эсминца. Я ее сам

склеил, когда мне было лет десять, по чертежам из детского журнала

“Имперский соколенок”. А вот картинка на стене - это рисовала мама.

Рисовать она не умела совершенно, если у меня и были художественные

способности, то никак не от нее. Все картины где-то наверху, на чердаке.

Только эту я не стал снимать, хотя однажды из любопытства насчитал на

ней семь только фактических неточностей. Ну не мог Император Грей в

разгар Смутной Войны носить боевой костюм модели “Викинг”, его еще не

придумали, и на фоне пылающего гнездовья Алкари его изображать смешно,

он там не был, и уж никак не мог Император трогательно прижимать к груди

свежевылупившегося птенца Алкари, спасенного из огня. Алкари - не

цыплята, у них генетическая память, и даже самый мелкий птенец понимает,

кто друг, а кто враг. Хватанул бы Императора клювом в открытый

гермошлем, и все, нет у человечества вождя… Ну и еще, по мелочи,

всякие неточности…

Все здесь было знакомо, все привычно, я с закрытыми глазами могу

каждую мелочь найти, а в туалет ночью сходить не просыпаясь вообще, и

книжку на стол швыряю не глядя, зная, что упадет точнехонько на

единственное свободное место. У нас в общине считают, что так вот и надо

жить - храня преемственность поколений, дух, народность и моральные

ценности. Когда-то эту комнату занимал отец. Вон, в шкафу на полочке

стоит пластиковая модель боевого робота. Это он собрал. А перед ним

здесь жил дед. Подоконник сделан из доски, которую дедушка сам украсил

выжиганием - там изображен огромный город, который будет стоять на месте

нашего поселка в будущем.

Цепочка. Преемственность. Помни дела своих предков, передай их своим

потомкам. Главный наш завет.

Я тоже так думаю, конечно. Только не применительно к себе. Не хочу!

Не хочу и все! Вот только представлю… появятся у меня дети, старший

сын будет жить в этой комнате, зная, что выжигание - от прадедушки,

робот - от деда, модель эсминца - от папы… И когда он соорудит

что-нибудь достойное духа семьи, так сразу этому найдется свое место -

на полочке, или на гвоздике.

Когда я понял, что точно не усну, то свесил ноги с кровати, рукой не

глядя щелкнул по клавише кофеварки, и посидел немного с закрытыми

глазами, слушая тихое бульканье кофе. Интересно… улетело уже с планеты

семейство Эйко?

Конечно, хочется. Очень хочется такой шанс за хвост схватить.

Выиграют они регату, или не выиграют, все равно можно будет домой не

возвращаться. Устроиться где-то работать, ведь обязательный имперский

образовательный курс я закончил на отлично, может быть в армию пойти -

рядовым, или техником в космопорт. Все равно - здорово. Но не зря же

Денис, который меня вечно ругает за нерешительность, этот отказ одобрил?

Как вспомню глаза девочки… страшные у нее глаза. И не потому, что в

них злость, или жажда убивать. Просто слишком легко они меняются - то

внимательные, серьезные, а то наивные и просительные. Не верь людям, у

которых глаза так быстро меняются. Никогда не верь.

Кофеварка проиграла побудку, я протянул руку и взял чашку кофе.

Втянул аромат. Не очень, конечно… есть где-то мешочек настоящего,

терранского кофе, не нашему чета. Тетя Лиза и дядя Павел хоть и

стараются, селекцией занимаются, специальные удобрения выписывают, а все

равно кофе не такой.

И откуда я знаю, что именно наш - не такой? Если разобраться, так

наоборот, терранский должен неправильным казаться, его я пил раз десять

в жизни, а наш - постоянно. Вот только все равно - чувствую. Будто

где-то в глубине, в клеточках, как у Алкари, сидит память и нашептывает

“не так”, “неправильно”, “подделка”… Отец Виталий говорит, что это

пережитки, что хоть Терра и родной мир человечества, но в колыбели вечно

жить нельзя. Значит и небо должно быть нам родным, и земля, и безмозглые

абори, и джунгли… и этот кофе.

Выхлебал я две чашки, забрался в душ, переоделся в чистое. Потом