2000 метров над уровнем моря[= Аданешь] ... - Анин Владимир - Страница 29

— А из этих, — Джифар окинул взглядом Аданешь и Наташу, — получатся хорошие рабыни.

— Ладно, — сказал я, подняв руки и выходя из машины. — Тебе нужен я, убийца твоего брата. Но они-то тебе зачем? Отпусти девушек.

— Их? Ни за что! Ни эта ли красавица положила вчера десяток моих людей?

— На это у нее была уважительная причина — она спасала меня.

Я уже стоял в пяти шагах от Джифара. Он достал из кармана моток пеньковой веревки и бросил мне.

— Свяжи их, — приказал Джифар, наставив на меня дуло пулемета.

Я поймал моток и сделал шаг назад, не сводя глаз с афарца и машинально разматывая веревку.

Внезапно какая-то тень мелькнула у него за спиной. А через секунду из-за «Фиата» показалась пятнистая голова. Из приоткрытой пасти торчали огромные клики. От взгляда мутно-желтых глаз мурашки пробежали по спине. У меня мгновенно пересохло в горле, ноги стали ватные и слегка подкосились. Почему-то вид приближающегося хищника, испугал гораздо больше, чем нацеленный на меня пулемет. Я невольно скосил глаза на огромного леопарда, который, бесшумно ступая, почти вплотную подошел к Джифару.

Перехватив мой, видимо, полный ужаса, взгляд, Джифар резко обернулся, и в ту же секунду словно стремительный желтый смерч метнулся в его сторону — хозяин саванны прыгнул и сбил с ног хозяина Данакили, вцепившись ему в плечо. Все четыре лапы вонзились острыми когтями в тело Джифара, яростно раздирая черную плоть афарца. Пулемет отлетел в сторону, Джифар взревел и схватил леопарда за шею.

Я попятился назад. Аданешь закрыла Наташе глаза рукой. Почти не дыша, я забрался в машину, стараясь не привлекать внимания хищника. Но он и так был слишком занят борьбой с Джифаром. Аданешь завела мотор и, свернув с колеи, погнала «Виллис» через заросли. Вырулив немного поодаль обратно на дорогу, Аданешь вдавила педаль акселератора в пол, и, не обращая внимания на ухабы, мы понеслись прочь.

Глава 10

Около четырех часов пополудни мы подъехали к моему дому. Хотя «своим» я мог назвать этот дом с натяжкой, поскольку в нем мне довелось переночевать лишь дважды. Сразу по прибытии я позвонил консулу и назвал адрес. Майору Эн я ничего сообщать не стал, он и теперь не должен быть в курсе происшедших событий. Не того полета птица. В Москву я отчитываться не спешил, наверное, из суеверия. Очень уж часто последнее время судьба подбрасывала неприятные сюрпризы, как только я расслаблялся, считая, что дело уже завершено. Сначала надо передать консулу его дочь, так сказать, из рук в руки.

Аданешь меж тем позвонила своему начальству и отрапортовала об успешном окончании операции.

Через полчаса к дому одновременно подкатили несколько машин. Из белого «Мерседеса» выскочили Романов с женой. Из других машин вышли два эфиопа в штатском и несколько крепких парней в униформе, с автоматами наперевес.

Дверь в квартиру была открыта. Консул буквально влетел в нее.

— Папа! — закричала Наташа, бросаясь ему навстречу.

В квартире сразу стало тесно. Темнокожий мужчина в синем костюме и темных очках подошел к Аданешь и молча пожал ей руку.

Затем он посмотрел на меня и на чистом русском произнес:

— Я полковник Маркос Габра. Поздравляю, господин Суворов! Блестящая операция! Мы уже доложили обо всем полковнику Зотову.

— Вы знаете Зотова? — удивился я.

— Мы вместе учились.

Вот это номер! Теперь понятно, откуда у моего начальника связи в Эфиопии.

— Он попросил меня организовать доставку девочки в аэропорт, — продолжал полковник. — А вас, господин Суворов, он ждет с докладом послезавтра. Ваш самолет вылетает завтра в семь утра. Вы, наверное, уже устали от Африки.

— Сказать по правде, мне здесь понравилось, — ответил я, бросив взгляд на Аданешь. — Но, все равно, спасибо.

— Кстати, вы полетите вместе с этой юной леди. — Маркос Габра кивнул на Наташу.

— Ура! — завопила та. — А ты? — вдруг опомнилась она, подбегая к Аданешь.

— Я приеду в аэропорт проводить вас, — ответила та, улыбнувшись.

— Чем я могу вас отблагодарить? — дрожащим от волнения голосом произнес консул, схватив меня за руку.

— О чем вы говорите, Анатолий Федорович! Я просто выполнял свой долг.

— Вы нашли ее, нашли…

— Должен признаться, что это, в первую очередь, заслуга лейтенанта Аданешь Тамерат, — сказал я, не без гордости взглянув на свою напарницу.

— Спасибо вам! — сквозь слезы прошептала Галина Павловна Романова, подойдя к Аданешь и обняв ее.

— Все, господа, на выход! — призвал полковник.

— Александр Васильевич, — сказал Романов, — а вас я жду сегодня на прием. Формально, это просто небольшой светский раут для коллег из дипломатических ведомств других стран, ну а на самом деле мы с вами обязаны выпить вместе за счастливое спасение моей дочери. Семен заедет за вами через два часа.

— Хорошо. Благодарю вас, я обязательно буду, — ответил я, слегка склонив голову.

На самом деле, это было как нельзя кстати. С той секунды, как Аданешь, оглянувшись и незаметно послав мне воздушный поцелуй, покинула квартиру, у меня на душе заскребли кошки, нужно было чем-то отвлечься. Поэтому я воспринял приглашение консула, как столь необходимую мне сейчас палочку-выручалочку.

Как только шаги на лестнице стихли, на меня нахлынула тоска. Я закрыл дверь и пошел в ванную. Умывшись, достал из чемодана костюм и долго возился с галстуком, который мне приходилось завязывать довольно редко. Справившись, наконец, с этой нелегкой задачей, я стал слоняться по квартире, скрипя неразношенными туфлями. И все думал, думал. О ней. О моей Аданешь. Вернее, об Аданешь, которую отчаянно мечтал назвать своей. О той, которая за эти несколько дней стала для меня такой близкой и дорогой. Я не хотел верить, что наша близость была случайностью, что Аданешь действительно хочет поскорее выкинуть из головы этот мимолетный роман. Я же видел ее взгляд там, в дверях, когда она уходила вместе с полковником Маркосом Габра. В этом взгляде не было безразличия. Наоборот, в нем было столько тепла и любви! Я бы отдал все на свете за то, чтобы вновь увидеть ее. Конечно, Аданешь обязательно приедет завтра в аэропорт. Она ведь обещала Наташе, а на ее слово можно рассчитывать. Но она нужна мне сейчас! Именно она, а не консул со своими дипломатами.

Два часа пролетели незаметно. Свистя покрышками, к дому лихо подкатил консульский «Мерседес». Я не стал дожидаться, пока Семен поднимется за мной, и сам вышел ему на встречу.

Мне не доводилось раньше бывать на светских раутах, но, тем не менее, это мероприятие не произвело на меня большого впечатления. В залитом светом зале приемов десятка три самодовольных, чопорных мужей от дипломатии, рассредоточившись на небольшие группы, вели исключительно важные беседы на совершенно отвлеченные темы, неся полную бессмыслицу, фальшиво улыбаясь и лениво потягивая шампанское из неудобных длинных фужеров. Однако их можно понять. Попытайся кто-нибудь их них заговорить о вполне понятных, конкретных вещах, его сразу же заподозрят в какой-нибудь провокации, а то и в подрывной деятельности или шпионаже. Поэтому они говорили красиво, правильно, изыскано, но таким образом, что через минуту все это забывалось, поскольку не несло в себе по сути никакого смысла. Жены дипломатов — прекрасная половина высокого общества, перенимая манеру своих мужей, тоже кучковались, правда, в более многочисленные компании и шумно стрекотали ни о чем, чокаясь с каждой вновь прибывающей дамой и, в знак приветствия, целуя воздух возле ее уха. При этом они охали, ахали, расхваливая внешний вид и одежды друг друга, корча смешные, неестественные гримасы, которые должны были означать восторг и умиление, радость и удивление, одобрение и восхищение.

Из всей этой компании, кроме консула с супругой, я узнал еще Евгения и Алевтину. Увидев меня, они заулыбались и пригласили присоединиться к ним.

— Какими судьбами? — воскликнул Евгений.

— Да вот, по личному приглашению консула, — скромно ответил я.