Источник - Ламли Брайан - Страница 14

На Джаза произвело глубокое впечатление если не манера изложения майора, то в любом случае содержание сказанного им.

— А радиация? — спросил он. — Должно было выделиться огромное количество...

Майор отрицательно покачал головой, не дав Джазу договорить.

— По сравнению с тем, что можно было ожидать, радиационный удар был сравнительно незначительным. В основном радиация концентрировалась в этих червоточинах, углубившихся на пятнадцать-двадцать футов в монолит, и там действительно были горячие точки. Мы, как могли, дезактивировали их, а потом залили бетоном. На уровнях, которые находятся выше этого места, остались опасные места, но и их преимущественно запломбировали. В любом случае эти уровни больше не используются и не будут использоваться впредь. Вы немножко полюбовались на магмассу, но не видели ее во всей красе. Металл, пластик и камень — это не единственные материалы, которые сплавились вместе под ударом этой неизвестной энергии, Майкл. Однако камень, металл и пластик не воняют! Я думаю, вы понимаете, что я имею в виду...

Джаз, скорчив гримасу, сказал:

— А как же они... очищали все это? Должно быть, это было кошмарно.

— Так оно и остается, — ответил Чингиз. — Вот почему там такое неяркое освещение. Для очистки использовали кислоту. Это был единственный выход. Но она оставляла язвы в магмассе, весьма неприятные на вид. Видимо, что-то подобное можно наблюдать в Помпеях, но там, по крайней мере, можно опознать фигуры людей. Не вытянутые, не выкрученные, не... вывернутые наизнанку.

Джаз, немного подумав, воздержался от уточнения значения последнего выражения.

Вотский, похоже, стал проявлять признаки беспокойства.

— Мы что, долго так будем стоять? — неожиданно пробурчал он. — Зачем нам изображать из себя мишени?

Джаз чувствовал к этому человеку неприязнь, граничащую с ненавистью. Он возненавидел его с первого взгляда и не мог не поддаться искушению хоть как-то задеть этого человека. Теперь он презрительно фыркнул:

— Вы боитесь, что у них дрожат пальцы? — и кивнул в направлении ближайшего пушечного расчета. — Или, может быть, они тоже имеют на вас зуб?

— Слушай, англичанин, — сказал Вотский, сделав шаг в его сторону, — я с удовольствием бросил бы тебя на эту ограду, чтобы полюбоваться, как ты будешь на ней поджариваться! Тебе уже советовали попридержать свой язык. А я? Я надеюсь, что ты будешь испытывать свое счастье до тех пор, пока не переберешь меру!

— успокойся, Карл, — обратился к нему майор. — Он еще не знает своей меры, вот и все. — И обращаясь к Джазу, сказал:

— Под мишенью он имел в виду другое. Разумеется, нас, но не в том смысле, в каком вы это поняли. Дело просто-напросто в том, что если что-нибудь — что-нибудь странное — начнет появляться из этого светящегося шара, то, следуя приказам, боевые расчеты немедленно откроют огонь и уничтожат, во всяком случае, попытаются уничтожить то, что оттуда появится. Причем на выполнение этого приказа ни в коей мере не повлияет тот факт, что возле шара стоим мы — прямо на линии огня.

— Но если такое случится, — добавил Вотский, — и если оттуда действительно что-нибудь вылезет, я предпочту пулю!

Майор, слегка вздрогнув, сказал:

— Давайте-ка пойдем отсюда. Карл прав: глупо стоять здесь, искушая судьбу. Такое случалось уже пять раз, и нет никакой гарантии того, что это не случится именно сейчас.

Когда они повернулись и направились обратно к лестнице, Джаз спросил:

— А у вас это снято на пленку? Если это случается регулярно...

— Нерегулярно, — поправил его Чингиз. — Пять... ну, назовем это экстренными случаями — за два года вряд ли можно назвать частыми событиями, но я понял, что вы имеете в виду. Ну да, Майкл, мы быстро сделали выводы. После первых двух случаев мы установили кинокамеры, а кроме того, есть кинокамеры, установленные прямо на стволах орудий. Включаются они в момент произведения первого выстрела. То, что видно в прицел, фиксируется кинокамерой на пленку. Что же касается штуковины, которую ваши люди назвали “пилюля”, то она была первой. Никто не был готов к такому. Вторая была поменьше, но и к ней мы оказались не готовы. И уж после этого установили камеры.

— А есть какие-то шансы на то, что я смогу увидеть то, о чем вы рассказываете? — Джаз шел ва-банк. У него не было почти никакой надежды выбраться отсюда, и тем не менее, ему хотелось выяснить как можно больше, рассчитывая на это самое “почти”.

— Конечно, — без колебаний ответил майор. — Но если вы не возражаете, я покажу вам нечто гораздо более интересное, чем кинолента.

В том, как он произнес эти слова. Джаз почувствовал какую-то угрозу, но все же ответил:

— Конечно, давайте поддерживать во мне интерес любыми доступными средствами.

Насмешливое хмыканье Вотского, которое раздалось за спиной, заставило его задуматься о правильности сделанного выбора...

Они возвращались к периметру через тихие, но производящие гнетущее впечатление уровни магмассы, и дальше — к безопасной зоне, в которой находились лаборатории Проекта. Пройдя через две охраняемые двери, они наконец подошли к стальной двери, на которой был изображен алый череп с костями и предупреждающая надпись:

ВНИМАНИЕ!

ВХОД РАЗРЕШЕН ТОЛЬКО

ХРАНИТЕЛЮ И ЛИЦАМ С ДОПУСКОМ!

Джаз не мог не подумать: “Опять мелодрама?”. Однако майор и Вотский как-то очень притихли, и, возможно, ему следовало попридержать язык, хотя очень хотелось спросить, что именно означает “хранитель”. Хранитель чего?

Майор достал пластиковую карточку, удостоверяющую личность, и вставил ее в щель двери. Карточка была принята, считана и вытолкнута назад; зажужжали какие-то механизмы, и дверь со щелчком открылась. Еще до того, как она окончательно распахнулась, Чингиз сделал какой-то знак Вотскому, который выключил свет в тамбуре. В свете продолжавшей гореть аварийной лампочки Джаз разглядел лицо Вотского — бледное, покрывшееся холодным потом. К тому же, было отчетливо видно, как прыгает его адамово яблоко. Не было никаких сомнений в том, что этот здоровенный русский — жесткий человек, но, видимо, существовали вещи, способные напугать и его. Похоже, Джазу предстояло столкнуться с какой-то из этих вещей.

Майор, однако, оставался, как всегда, хладнокровным. Он распахнул дверь настежь и жестом пригласил Джаза войти. Пробормотав какие-то извинения, агент вошел в помещение. Сразу за ним проследовал Вотский, майор был последним и тут же запер дверь изнутри.

Здесь царила почти полная тьма. Только ряды небольших красных огоньков величиной с лампочку от фонарика мерцали в потолке. В их слабом свете можно было разглядеть прямоугольное стеклянное сооружение, стоявшее у одной из стен и похожее на гигантский аквариум для рыбок. Из темноты позади раздался голос майора:

— Вы готовы, Майкл?

— Как скажете, — ответил Джаз. Но не успели с его губ слететь эти слова, как он понял, что ему не придется насладиться видом тропических рыбок.

Щелкнул выключатель, и загорелся свет.

В контейнере что-то пошевелилось и привстало!

Стоявший позади Джаза Вотский издал сдавленный звук. Он видел это раньше, знал, что там находится, но это предварительное знание, судя по всему, только усиливало его инстинктивную реакцию. И когда Джаз хорошенько пригляделся к тому, что находилось за стеклом, он понял причину этой реакции.

Эта штуковина была похожа на отпечатки в магмассе, которые майор не описывал в подробностях, но Джаз хорошо представлял их себе. Они были похожи, но не совсем, поскольку эта была живой. Извивающаяся, перетекающая с места на место, тварь из-за толстого стекла контейнера сверкала глазами, в которых горело пламя ада. Размером она была с крупную собаку, но никак не была собакой. Джаз не мог сравнить ее ни с чем конкретным, разве что с соединившимися воедино худшими его ночными кошмарами. Она ни на секунду не фиксировалась в одном положении, так что трудно было определить ее форму. Хуже того, похоже, она и сама не знала, какую форму хочет принять!