Дом Дверей: Второй визит - Ламли Брайан - Страница 30

— Эту машинку я пока оставлю себе! — проорал рослый агент. — Извините, ребята!

Они не услышали Тарнболла сквозь постоянный рокочущий грохот несущих винтов. Впрочем, его мало волновало: услышат они или нет...

Наступил полдень, и Миранда Марш вышла на наблюдательную площадку старого маяка, подошла к давно погасшему фонарю. Она чувствовала, что помимо Барни у нее в этом мире нет ни одного друга. Подобная участь — удел людей, облеченных властью. Мелкие людишки вроде Спенсера Джилла, Джека Тарнболла, Джорджа Уэйта, Стэннерсли и Анжелы никогда не смогут понять, какой тяжкий груз предстоит им нести. На ней лежала ответственность не только за себя, но и за весь мир. За исключением того, что сейчас ее мир был очень маленьким и изолированным местом. Не больше этой треклятой скалы! И даже Барни не мог считаться ее настоящим другом, просто любопытный пес, следующий за ней по пятам, потому что ему не удалось подыскать для себя лучшего занятия.

— Да что, черт возьми, с тобой случилось! — прикрикнула на него Миранда, когда он стал скулить и хватать ее за модные, слегка расклешенные отвороты штанин. Он уже в третий или четвертый раз убегал за угол только для того, чтобы через минуту-другую вернуться и вновь ухватиться ее за дорогие брюки. — Ты ждешь Спенсера Джилла? Своего хозяина? Ну, а мне-то что за дело? В любом случае, глупый ты пес, он появится вон с той стороны! — Она смотрела на север, на плоский, далекий клин на горизонте, который, как она знала, был большой землей. — А, Барни?..

Внимание пса привлекло нечто в проливе Ла-Манш.

Миранда апатично последовала за ним, когда он направился на противоположную сторону площадки. Но теперь Барни действительно разволновался, лаял, побуждая ее идти побыстрей.

Вот он застыл, словно охотничья собака, просунув голову между поперечин перил, с вытянутым в струнку напряженным хвостом. Он словно говорил: «Да посмотри ты, ради Бога, посмотри!»

Она посмотрела... Возможно, пес был не так уж и глуп...

Джордж Уэйт и Анжела расположились в жилых помещениях внизу.

Анжела с удовольствием поговорила бы хоть с кем-нибудь. Она готова была рассказать министру все, что тот хотел знать о Спенсере, Джеке и о ней самой; то, о чем они не написали в докладах, поскольку Джилл считал, что об этом лучше умолчать. Иными словами, изложить их приключения во всех подробностях, но Джордж, казалось, утратил всякий интерес к происходящему. Лишь иной раз, когда он проводил ладонью по шее и затылку, на лице отражались какие-то чувства. Он крепче сжимал губы, глубоко протравленные морщины собирались в уголках глаз. «У него что-то болит», — решила Анжела. И тогда ей показалось, что она сама в какой-то мере ощущает это давление. Со стороны могло показаться, что злокачественная опухоль в мозгу Уэйта с каждым мгновением становится все больше и больше.

— Бывали случаи, — неожиданно заговорила она без всякой причины, за исключением, возможно, желания отвлечь Уэйта от мыслей о болезни, — когда я думала, что все кончено. Должно быть, так обстояло и с другими. Но мы прошли через все испытания и выжили. Что бы ни случилось, мы обязательно победим. Спенсер обязательно вернется и...

Уэйт поднял голову. Его запавшие глаза, казалось, засветились. Однако, он смотрел не на Анжелу, а на основание винтовой лестницы. Он услышал гулкую дробь каблучков Миранды Марш, ее крик и неистовый лай Барни.

— Джилл уже вернулся? — напряженным голосом поинтересовался он.

Но это оказался не Джилл. Анжела подошла к лестнице и подняла голову. Спускавшаяся Миранда Марш остановилась и, запыхавшись, крикнула, свесившись через перила:

— Анжела, в море у старого пирса кто-то есть! Кто-то дрейфует на плоту... или на обломках... я не уверена...

— Что? — Анжела ахнула, прежде чем смысл сообщения Миранды, наконец, дошел до нее. А потом она метнулась к двери. Уэйт последовал за ней, но пес опередил их. Промчавшись мимо Анжелы, несущейся по усыпанной галькой дорожке к обветшавшему бетонному причалу, он через мгновение очутился в воде и яростно работал лапами, плывя к плоту из обломков.

Плот представлял собой путаницу из такелажа с какими-то шпангоутами и засунутых в сеть обломков обшивки. Завершающими штрихами служили спасательный пояс, охапка поплавков и пластиковых бутылок. В целом сооружение казалось очень хрупким. В самом деле, оно стало распадаться на куски, стоило псу сомкнуть челюсти на конце каната. Не обращая на это никакого внимания, Барни повернул и поплыл к берегу, таща за собой плот.

К счастью, стояло лето, а море было спокойным, как мельничный пруд. Анжела плавала хорошо, но ей не стоило пускаться вплавь... Она зашла в воду по пояс, а потом, сделав неосторожный шаг, скрылась с головой, когда скальное дно, казалось, внезапно исчезло у нее из-под ног. Всего один-два гребка, и через мгновенье Анжела уже помогала Барни буксировать плот и его потрепанного пассажира к берегу.

И когда ноги девушки снова коснулись дна, потерпевший кораблекрушение оторвал от путаницы обломков гриву мокрых черных волос и посмотрел на нее изумленным, затуманенным взглядом. Глаза у него оказались карие. Затем, когда голова несчастного бессильно упала обратно, между Анжелой и Барни вклинился Джордж Уэйт. Он помог им подогнать плот к берегу...

Кутаясь в огромный армейский свитер, человек с плота глотал горячий кофе, заедая его бутербродами с беконом. Он выглядел не слишком изможденным. Когда его вытащили, он проспал час перед ревущем в очаге огнем и проснулся, напоминая человека, очнувшегося от кошмара. Потом он рассказал свою историю.

Казалось, Джордж Уэйт, наконец, вышел из психического ступора. Анжела считала, что знает причину.

Коротышка с плота был везунчиком, и Уэйт надеялся, что какая-то часть удачи незнакомца перейдет к нему.

— На каком корабле вы плыли? — спросил Уэйт, наливая вторую кружку кофе.

— Да? — спасенный, имевший явно восточное происхождение, поплотнее запахнул толстый свитер Джека Тарнболла, глотнул кофе и погрел руки о кружку. — Корабль? А, он звать «Гамбург».

— "Гамбург"? Немецкий корабль?

— Верно. Немецкий сухогруз. Моя — матрос. Мальчик, я уплыть заяц. Двадцать лет плавать на кораблях.

Анжела вернулась к главной теме:

— Так говорите, причиной катастрофы стали водоросли?

— Верно! Уйма водорослей. Ночью... — коротышка задрожал. — На вахта все уснуть! Открытый море... Вахтенные следить — нет ли корабль, а не водоросли. А потом мы врезаться. Замедлить ход. Стать. Наши... колеса?., болты?., или...

— Винты? — подсказал Уэйт. — Их обмотало?

Спасенный скривился и сделал сложное, неясное движение руками.

— Корабль стоять! — вымолвил он. — Стоять, и ни с места. Но хорошо, штиль. Три матрос спускаться, резать водоросли. Никто не вернуться.

Уэйт и две женщины переглянулись и снова посмотрели на спасенного ими азиата.

— А потом? — спросила Анжела.

Спасенный пожал плечами.

— Водоросли живые... Они двигаться, расти, наваливаться на борт корабля. Поэтому, мы пытаться сжечь. Топливо.

— Его английский улучшается с каждой минутой, — заметила Миранда.

Он услышал эти слова, посмотрел на Миранду и объяснил:

— Моя пять лет говорить по-немецки. Ни разу по-английски. Теперь это умение возвращаться.

— Значит, вы попытались сжечь водоросли, — нетерпеливо поторопил его Уэйт. — И?

Азиат покачал головой, опустил взгляд, произнес, словно говоря с кружкой:

— Это оказалось очень трудно, — пробормотал он. — Моя видеть, что происходить, но... не понимать. Один час, два, днем, середина утра... явились они.

— Кто «они»? — спросила Анжела.

— Из водорослей. Подняться. Крабы, но большие... большие, как... — Он раздвинул руки, снова покачал головой. — Трудно объяснить. Корабль, он пропал. Пропал в водоросли. Крабы пробивать дыры. Хлынуть вода. Корабль идти ко дну. Это трудно, но... вы верите? — он снова поднял взгляд.