Первобытный зверь - Лондон Джек - Страница 6

— Но, черт побери, Пэт! — в ужасе воскликнул Стьюбенер. — Сегодня вечером ваш матч с Летучим Голландцем.

— Я знаю. Но мне на арене нечего делать до половины десятого или до без четверти десять. Лекция кончится в девять часов пятнадцать минут. Если вы хотите, то, для верности, можете заехать за мной на машине.

Стьюбенер беспомощно пожал плечами.

— Вам нечего беспокоиться, — убеждал его Пэт. — Отец обычно говорил, что хуже всего приходится в часы перед состязанием и что нередко боксеры теряли, потому что в эти часы вынужденного безделья, раздумывая и беспокоясь, только падали духом. Что ж, вам никогда не придется из-за меня волноваться. Вам, собственно, следовало бы радоваться, что я в состоянии идти слушать лекцию.

И позже, вечером, наблюдая великолепное зрелище пятнадцати раундов бокса, Стьюбенер неоднократно усмехался при мысли, что подумали бы все эти любители бокса, если бы узнали, что этот восхитительный призовой боксер приехал сюда, на матч, из Академии наук, с лекции о Роберте Броунинге.

Летучий Голландец был молодой швед, отличавшийся необыкновенной любовью к боксу и феноменальной выносливостью. Он никогда не отдыхал, всегда готов был перейти к нападению, и наступал, и боролся от гонга до гонга. Его руки взлетали в воздухе, словно цеп, а в обхвате он выдвигал плечи, и едва ему удавалось освободить руку — наносил удар. Это был ураган от старта до финиша[5] — этим он и заслужил свое прозвище. Ему недоставало лишь чувства времени и расстояния. Все же он был победителем во многих состязаниях, потому что из дюжины или более ударов один все же достигал противника. Пэту приходилось стараться — он хорошо помнил, что не должен выбивать противника до пятнадцатого раунда. Хотя ему удавалось избегать серьезных повреждений, он не мог оградить себя от этих неустанно взлетающих перед ним перчаток. Но это была хорошая тренировка, и он по-своему наслаждался этим поединком.

— Что ж, можете вы его выбить? — шепнул ему на ухо Стьюбенер в минутный перерыв после пятого раунда.

— Конечно, — был ответ.

— Вы знаете, до сих пор еще никому не удавалось его нокаутировать, — предупредил его Стьюбенер раунда через два.

— Боюсь, что мне придется поломать суставы в таком случае, — улыбнулся Пэт. — Я знаю свой удар и знаю, что что-нибудь должно разбиться. Не пострадает он — значит, пострадают мои суставы.

— Как вы думаете, удастся вам его нокаутировать? — спросил Стьюбенер по окончании тринадцатого раунда.

— В любой момент, говорю вам.

— Ладно, Пэт, дайте ему додержаться до пятнадцатого раунда.

На четырнадцатом раунде Летучий Голландец превзошел самого себя. При первом же ударе гонга он ринулся через всю арену к противоположному углу, где Пэт поднимался со своего места. Весь зал разразился криками и рукоплесканиями, все поняли, что Летучий Голландец играет последнюю ставку. Пэт, чувствуя весь комизм положения, забавлялся тем, что встретил эту ураганную атаку пассивным сопротивлением и не сделал сам ни одного выпада. Ни одного удара, ни одной финты, ничего — на протяжении трехминутного яростного нападения. Это была редкостная картина: он лишь изредка закрывал левой рукой склоненное лицо или прикрывал правой рукой живот; по временам он, меняя тактику нападения, защищал обеими перчатками лицо или локтями и руками закрывал середину туловища; он все время двигался, неловко шевелил плечами или, припадая к противнику, парализовал его усилия; не пытаясь бороться и не делая выпадов, он извивался под ураганными атаками противника и градом ударов, падавших с быстротою барабанной дроби на его руки.

Сидящие близко к арене видели всю сцену и оценили ее, но остальные зрители, не разобрав, в чем дело, повскакали с мест, кричали и аплодировали в ложном предположении, что Пэт беспомощен и не в силах защищаться под градом сыплющихся на него ударов. По окончании раунда пораженные зрители опустились на свои места — Пэт, как ни в чем не бывало, спокойно шел в свой угол. От него должно было остаться лишь мокрое место, а ему хоть бы что, точно ничего особенного не происходило.

— Как вам удастся с ним справиться? — взволнованно спросил Стьюбенер.

— В десять секунд, — гласило утверждение Пэта. — Смотрите в оба.

Теперь не могло быть никаких сомнений. Когда ударил гонг, и Пэт вскочил на ноги, все сразу поняли, что в первый раз за матч он будет серьезно бороться со своим противником. На этот счет не ошибался ни один из зрителей. Летучий Голландец, как и все остальные, понял предостережение и в первый раз за свою карьеру боксера заметно волновался при встрече на середине арены. Менее одной секунды они простояли друг против друга. Затем он ринулся на Пэта, и Пэт хорошо рассчитанным ударом поверг его замертво на землю.

С этого матча имя Пэта Глэндона начало приобретать известность. Любители бокса и репортеры занялись им. Летучий Голландец был нокаутирован в первый раз в своей жизни. Его победитель показал себя гением самозащиты. Его предыдущие победы не были случайными. Обе его руки были одинаково сильны. Такой великан, как он, пойдет далеко! По утверждению репортеров, прошло то время, что он тратил свои силы на третьестепенных боксеров. Где Бен Мензис, Рифи Ред, Билл Таруотер и Эрнст Лоусон? Пора им было помериться силами с этим юношей, который показал себя таким замечательным боксером. Где это пропадает его импресарио и почему он не посылает вызова им?

А затем в один прекрасный день пришла и слава; Стьюбенер открыл тайну, что этот боксер был не кем иным, как сыном Пэта Глэндона — Старого Пэта, героя прошлых времен. Его сразу прозвали «Юный Пэт Глэндон», и любители бокса и репортеры толпились вокруг него и восхищались им, поддерживая и рекламируя его изо всех сил.

Начиная с Бэна Мензис и кончая Биллем Таруотером, он вызвал и нокаутировал четырех второстепенных боксеров. Ему пришлось немало попутешествовать для этого — матчи происходили в Гольдфильде, Денвере, Техасе, Нью-Йорке. На это ушли месяцы — нелегко было организовать крупные матчи, да и боксерам приходилось порядочно тренироваться.

В течение двух лет он вызвал и победил человек шесть крупных боксеров, стоявших у подножия лестницы тяжеловесов. На ее вершине прочно утвердился «великий» Джим Хэнфорд, непобедимый чемпион мира. Здесь, на верхних ступенях, восхождение пошло медленнее, хотя Стьюбенер неутомимо посылал вызовы и возбуждал спортивные круги, побуждая боксеров принимать его вызовы. Билль Кинг боролся в Англии, и Глэндон взялся за Тома Харрисона. Для этого ему пришлось отправиться чуть ли не в кругосветное путешествие — и Пэт победил его в День бокса в Австралии.

А капиталы их все увеличивались и увеличивались. Вместо ста долларов, заработанных им на первом состязании, Пэт получал от двадцати до тридцати тысяч долларов за матч, плюс такие же суммы от кинематографических компаний. Стьюбенер, согласно договору, составленному Старым Пэтом, получал свою долю, и оба — он и Глэндон, — несмотря на крупные расходы, быстро богатели. Это происходило, главным образом, благодаря их умеренному и благоразумному образу жизни. Они оба не были расточителями.

Стьюбенера прельщала недвижимая собственность, и его владения в Сан-Франциско и доходные дома были гораздо значительнее, чем мог предполагать Глэндон. Тайный синдикат игроков, ставящих на боксеров, мог бы дать ему точные сведения о размерах Стьюбенеровских владений, — без ведома Глэндона крупные куши один за другим шли в карман его импресарио от кинематографических компаний.

Самой серьезной задачей Стьюбенера было оберегать молодого боксера от проникновения в закулисную сторону дела. Эта задача не была трудна. Не занимаясь деловой стороной бокса, Глэндон ею и не интересовался. Помимо того, куда бы их ни закидывала судьба, Пэт свободное время проводил на охоте и на рыбной ловле. Он редко бывал в обществе людей из мира арены, был известен своей робостью и любовью к уединению и предпочитал посещение музеев или чтение стихов болтовне с профессионалами. Импресарио тщательно натаскивал его тренеров, и они держали язык за зубами и воздерживались от малейших намеков на продажность боксеров. Стьюбенер во всех отношениях становился между Глэндоном и окружающим миром. Даже интервью с Глэндоном происходили в его присутствии.