Морской волк. Бог его отцов. Рассказы - Лондон Джек - Страница 50

— Когда будет самый опасный момент! — рассмеялся я.

— Я сама решу, когда мне смотреть, а когда нет, — с важным видом ответила она.

В результате нашего разговора она на следующее утро отправилась вместе со мной. Я направил лодку в соседнюю бухту. Всюду вокруг нас в воде резвились котики, тысячи их сидели на берегу; они ревели так оглушительно, что нам приходилось кричать, чтобы услышать друг друга.

— Я знаю, что их бьют дубинками, — сказал я, стараясь подбодрить себя и с сомнением поглядывая на огромного самца футах в тридцати, поднявшегося на передние ласты и внимательно разглядывавшего меня. — Весь вопрос в том, как это делается.

— Соберем лучше травы для крыши, — предложила Мод.

Она не меньше моего испугалась при виде сверкающих зубов и собачьих морд котиков.

— Я всегда думал, что они боятся людей, — сказал я. — Но почему я решил, что они не боятся? — спросил я минутой позже, проплыв немного вдоль берега. Быть может, если я смело пойду на них, они обратятся в бегство, и я ни одного не поймаю.

И все же я медлил.

— Я слыхала про человека, который напал на гнездо диких гусей, — сказала Мод, — и они заклевали его.

— Гуси?

— Да, гуси. Мой брат рассказывал мне об этом, когда я была еще маленькой девочкой.

— Но я знаю, что котиков бьют дубинками, — настаивал я.

— А я думаю, что для крыши отлично подойдет и трава, — ответила Мод.

Ее слова только подзадоривали меня, хотя она к этому не стремилась. Не мог же я в ее глазах показать себя трусом!

— Вперед! — вскричал я, гребя одним веслом и направляя лодку носом к берегу.

Выйдя на песок, я храбро пошел на долгогривого секача, окруженного своими женами. Я был вооружен дубинкой, какой пользуются матросы, чтобы добивать раненных охотниками котиков. Она имела всего полтора фута в длину, и в своем невежестве я не знал, что на берегу применяют совсем другие дубинки, длиной в четыре или пять футов. Самки уползали с моего пути, и расстояние между мной и самцом все уменьшалось. Он сердито привстал на своих ластах. Между нами оставалось всего двенадцать футов. Я продолжал идти вперед, ожидая, что вот-вот он повернется и обратится в бегство.

И вдруг у меня мелькнула ужасная мысль: «Что, если он не побежит?» Ну что же, тогда я хвачу его дубинкой, — последовал ответ. В своем страхе я забыл, что моя цель — убить зверя, а не спугнуть его. Но в эту минуту он фыркнул, заворчал и бросился ко мне. Глаза его сверкали, пасть была широко разинута, зубы угрожающе блестели. Откровенно признаюсь, что в бегство обратился не он, а я. Он бежал за мной неуклюже, но быстро. Зверь был в двух шагах за мной, когда я вскочил в лодку, и впился зубами в весло, которым я отталкивался от берега. Крепкое дерево раскололось, как яичная скорлупа. Мы были изумлены. Секундой позже он нырнул, ухватился зубами за киль лодки и сильно потряс ее.

— Ай! — вскрикнула Мод. — Лучше вернемся.

Я покачал головой.

— То, что делали другие, могу сделать и я. А я знаю, что охотники бьют котиков дубинками. Но только секачей я думаю оставить в покое.

— Я тоже думаю, что это будет лучше, — сказала она.

— Только не говорите «пожалуйста, пожалуйста!», — с некоторой досадой в голосе произнес я.

Она ничего не ответила, и я понял, что она обиделась.

— Простите меня, — сказал или, вернее, прокричал я, стараясь не быть заглушенным ревом лежбища. — Если вы будете настаивать, мы можем вернуться, но, по правде говоря, я хотел бы остаться.

— Но только не говорите: «Вот что значит брать с собой женщину», — сказала она.

Она кокетливо улыбнулась мне, и я понял, что она меня простила.

Проплыв несколько сот футов, чтобы привести в порядок свои нервы, я снова вышел на берег.

— Будьте осторожны, — бросила мне вслед Мод.

Я кивнул ей и предпринял фланговую атаку на ближайший гарем. Все шло хорошо, пока я не ранил одну самку. Она зафыркала и попыталась уползти. Я погнался и нанес ей второй удар, но попал не в голову, а в плечо.

— Берегитесь! — услышал я возглас Мод.

Увлеченный охотой, я не замечал, что делается вокруг, но теперь увидел, что ко мне приближается разгневанный владыка гарема. Преследуемый им, я опять спасся в лодке. Но на этот раз Мод уже не говорила о возвращении.

— Пожалуй, будет лучше, если вы не станете трогать гаремов и сосредоточите свое внимание на одиноких смирных котиках, — сказала она. — Помнится, я что-то читала о них. У Джордана, кажется. Это молодые самцы, еще не имеющие своих гаремов. Он их называет холостяками. Если бы нам удалось найти их…

— Кажется, и у вас разгорелся охотничий инстинкт? — пошутил я.

Она мило вспыхнула.

— Я, как и вы, не люблю поражений. Но все же мне противна мысль об убийстве этих милых безобидных созданий.

— Милых? — усмехнулся я. — Я не заметил ничего милого в этих чудовищах, с пеной у рта гнавшихся за мной.

— Это ваша точка зрения, — засмеялась она. — Вам не хватало перспективы. Если бы вы не были так близко к ним…

— Вот именно! — вскричал я. — Мне нужна более длинная палка. Кстати, у нас есть сломанное весло.

— Я припоминаю, — сказала она, — рассказ капитана Ларсена об охоте на лежбища. Котиков небольшими стадами отгоняют от берега и потом уже убивают.

— Я не расположен загонять ни один из этих гаремов, — возразил я.

— Но остаются еще холостяки, — подхватила она. — Холостяки держатся особняком. Джордан говорит, что между гаремами остаются дорожки и, пока холостяки придерживаются их, секачи их не трогают.

— Вот как раз один из них, — сказал я, указывая на плескавшегося в воде молодого самца. — Проследим за ним и посмотрим, где он выйдет на сушу.

Он подплыл прямо к берегу и вышел в свободном промежутке между двумя гаремами, повелители которых предостерегающе заворчали, но не тронули его. Он медленно удалялся от берега, пробираясь между гаремами по отведенной ему дорожке.

— Вперед! — крикнул я, выскакивая из лодки; но признаюсь, сердце упало у меня при мысли о том, что мне придется пробираться сквозь это огромное стадо.

— Надо, пожалуй, закрепить лодку, — предложила Мод.

Она вышла на берег вслед за мной, и я с изумлением смотрел на нее.

Она решительно кивнула головой.

— Да, я пойду с вами. Поэтому закрепите лодку и вооружите меня дубинкой.

— Вернемся, — попробовал я отговорить ее. — В конце концов, мы обойдемся и травой.

— Вы сами знаете, что она не годится, — был ответ. — Может быть, мне идти вперед?

Я пожал плечами, но в душе был восхищен смелостью этой женщины. Вооружив ее сломанным веслом, я взял себе другое. С нервной дрожью прошли мы первые шаги по берегу. Раз Мод в испуге вскрикнула, когда любопытная самка ткнулась носом ей в ноги. По той же причине я несколько раз ускорял шаги. Но кроме предостерегающего покашливания справа и слева никаких признаков вражды мы не замечали. Это лежбище, по-видимому, никогда не посещалось охотниками, благодаря чему котики не боялись и были настроены мирно.

В середине стада стоял неописуемый шум. От него, действительно, можно было почти оглохнуть. Я остановился и ободряюще улыбнулся Мод, так как первый успел овладеть собой. Она подошла ко мне и прокричала:

— Я ужасно боюсь!

— Ничего, ничего, — успокаивал я ее и мгновенно покровительственно обнял ее за талию.

Я никогда не забуду, какой прилив мужества ощутил я в эту минуту. Глубочайшие недра моего существа пришли в движение, я почувствовал себя мужчиной, защитником слабых, борющимся самцом. Но, что самое главное, я почувствовал себя защитником моей возлюбленной. Она оперлась на меня, хрупкая, нежная, как лилия. Когда дрожь ее понемногу утихла, я почувствовал в себе новые силы. Я готов был сразиться с самым свирепым самцом стада, и знаю, что, если бы такой бросился на меня, я не отступил бы и, наверное, убил бы его.

— Теперь я оправилась, — сказала Мод, с благодарностью глядя на меня. — Пойдем дальше.

И сознание, что моя сила успокоила ее и что она доверяет мне, наполнило радостью мое сердце.