Рожденная для славы - Холт Виктория - Страница 39

— Я часто смотрю на это кольцо, — говорила королева, — и оно напоминает мне о Филиппе. Я не сетую на то, что ему часто приходится бывать в отъезде, ведь он должен править огромной империей, хотя, конечно, я предпочла бы, чтобы он все время был рядом. Настанет день, сестра, и вы узнаете, какое блаженство жить с любящим мужем.

Я едва сдержалась, чтобы не ответить ей, как мало привлекает меня перспектива получить в мужья циничного властолюбца вроде Филиппа.

— Я очень дорожу этим кольцом, — продолжала королева. — И поклялась, что, пока живу, оно никогда не расстанется с моим пальцем.

Я взяла ее руку и поцеловала.

— Надеюсь, сестра, что кольцо пробудет здесь долго-долго.

В ту минуту я даже не лицемерила, мне было искренне жаль Мэри.

Что хорошего сулила ей жизнь? Разочарования, растоптанные надежды, бессердечие мужа, одиночество?

Мэри прониклась ко мне такой дружеской симпатией, что даже согласилась навестить меня в Хэтфилде. Сэр Томас Поуп пришел в неописуемое волнение, и мы долго обсуждали, как будем развлекать ее величество. Ее приезд должен был обойтись мне в круглую сумму, однако сэр Томас, человек весьма состоятельный, пообещал, что не пожалеет собственных средств ради такого торжественного случая. Он владел прекрасным собранием гобеленов, на которых была изображена осада Антиохии, и мы решили украсить этими гобеленами покои королевы.

Когда комнаты, предназначенные для ее величества, приняли подобающий вид, сэр Томас затеял со мной серьезный разговор.

— Не думаете ли вы, миледи, что рано или поздно королева принудит вас к замужеству?

— Сэр Томас, я раз и навсегда решила, что никогда не выйду замуж.

Поуп снисходительно улыбнулся.

— Ваше высочество, когда-нибудь вам встретится человек, который заставит вас передумать.

— Дорогой сэр, я не знаю, что ожидает меня в будущем, но клянусь Господом Богом, сейчас я не согласилась бы выйти замуж даже за самого великого государя Европы.

Сэр Томас снова улыбнулся, считая, что я говорю глупости.

— Хватит об этом, — одернула его я. — Нам нужно подготовить спектакль, чтобы королева не скучала.

И мы вновь занялись приготовлениями.

Когда приехала королева, ее угостили праздничным ужином, а затем хор мальчиков из собора святого Павла разыграл мистерию. Мы специально подобрали благочестивый сюжет, который должен был прийтись королеве по вкусу. Мальчики пели, я подыгрывала им на клавесине. Звонкие ангельские голоса привели королеву в восторг.

В целом визит прошел весьма удачно, и королева прониклась ко мне еще большим благоволением. Она уже не подозревала меня в злокозненных замыслах. Смотреть на ее желтое лицо и раздутое тело было тяжело, я уже не сомневалась, что дни ее сочтены.

Тот год выдался для Мэри особенно горьким, ей пришлось окончательно смириться с тем, что у нее никогда не будет потомства. Раздутие живота объяснялось не беременностью, а какой-то внутренней болезнью. Теперь и сама Мэри, и ее муж, и народ не сомневались, что престол унаследую я. Наступил новый год, суливший мне великие свершения, а Мэри — одни несчастья.

Город Кале, единственное континентальное владение, оставшееся под властью Англии после всех завоеваний Эдуарда III и Генриха V, оказался под угрозой. Французы, разгневанные союзом Англии с Испанией, подступили к городу с большим войском, и холодным январским утром комендант гарнизона сдал крепость герцогу де Гизу.

Мэри была в отчаянии. Потеря Кале совершенно выбила ее из колеи. Сам по себе этот порт не имел особого значения, а защищать его от французов было жуткой морокой, однако в течение нескольких поколений присутствие англичан в Кале означало, что Британия не оставила своих притязаний на французскую корону. И вот с последним владением на материке пришлось расстаться. Мэри понимала, что виновата в этом она сама — не нужно было соглашаться на военный союз с Испанией.

Впрочем, я не уверена, что моя несчастная сестра до конца осознавала, сколь губительным для королевства оказалось сближение с Испанией. По всему королевству пылали костры, палачи жгли «еретиков» обоего пола. Люди не скоро забудут мученическую кончину Краммера, Ридли, Латимера и Хупера. Брак с иноземным принцем был заключен для того, чтобы королева произвела на свет наследника, однако этого не произошло, а теперь еще мы потеряли Кале.

Обезумев от горя, королева потребовала от Государственного Совета приложить все усилия, чтобы вернуть город, который она назвала «главной жемчужиной королевства». Государственные мужи ответили, что стоимость военной операции будет слишком велика, а еще дороже обойдется оборона города в будущем. Совершенно очевидно, что французы не угомонятся и будут пытаться захватить Кале вновь и вновь, с точки зрения Совета, городок не стоил подобных расходов.

Тогда Мэри погрузилась в скорбь. Она заявила, что слово «Кале» написано кровавыми буквами на ее сердце.

Жизнь в Хэтфилде понемногу менялась. Я чувствовала, что надзор за мной ослаб. Сэр Томас Поуп всегда был мне верным другом, но в последнее время число моих друзей и доброжелателей стало стремительно увеличиваться. В Хэтфилд валом повалили придворные, обращавшиеся со мной так, словно я уже стала королевой.

Одним из самых преданных и давних друзей был сэр Николас Трогмортон, ревностный протестант. Иногда он даже пугал меня своим фанатизмом, ибо я всегда была противницей религиозной нетерпимости, в какие одежды она ни рядилась бы.

Однако сэр Николас был моим искренним доброжелателем, тем более что я, несмотря на свое вынужденное отступничество, являла собой единственную надежду английских протестантов. Во время мятежа Уайета на сэра Николаса пало подозрение, и он едва избежал эшафота. Этот джентльмен прекрасно разбирался в вопросах политики и был отлично осведомлен о положении дел при дворе. Он навещал меня в Хэтфилде все чаще и чаще, от него-то я и знала, что здоровье королевы ухудшается с каждым днем.

— Она еще не умерла, а по стране ходят слухи о ее смерти, — говорил Трогмортон.

— Слухам доверять нельзя, — ответила я.

— Сущая правда, ваше высочество, но королева и в самом деле находится на смертном одре. Правда, болтать о ее болезни запрещено — за это людей приковывают к позорному столбу.

— Я не поверю в смерть королевы, пока не получу неопровержимых доказательств. Продолжаются ли казни?

— Да, костры по-прежнему горят. Кажется, королева полагает, что таким образом обеспечит себе посмертное блаженство. Когда я покидал Лондон, там собирались казнить бедную женщину, которую звали Элис Драйвер. Я имел возможность наблюдать ее последние минуты. Палач отрезал несчастной уши, а она кричала и называла ее величество Иезавелью.

Я содрогнулась.

— И это творится с ведома королевы… Да еще на пороге смерти!

— Королева считает, что сии деяния угодны Господу.

— Это недоступно моему пониманию, мастер Трогмортон.

— Взгляды подданных обращены к Хэтфилду, ваша милость. Все говорят, что бедам придет конец, когда наступит ваш черед.

— Так и будет, Николас, друг мой. Так и будет. Но нужно проявлять осторожность. Я слишком часто смотрела в лицо смерти и не успела по ней соскучиться. У меня множество врагов, и у них еще есть время, пока жива королева, объединиться.

— Уже недолго ждать, миледи.

— Ваши речи безрассудны. Я и близко не подойду к трону, пока не узнаю из достоверного источника, что сестра действительно мертва. У нее есть кольцо, с которым она не расстается ни днем, ни ночью. Это кольцо она называет венчальным, потому что ей подарил его Филипп. Я поверю, что Мэри и в самом деле умерла, когда посланец покажет мне перстень.

— Я буду считать своим долгом, ваше высочество, известить вас о случившемся первым.

Дни ожидания тянулись бесконечно медленно. Каждое утро, просыпаясь, я спрашивала себя: может быть, сегодня?

От посетителей и доброжелателей не было отбоя. Все спешили засвидетельствовать почтение наследнице престола. Я неоднократно говорила Кэт Эшли: