Пластмассовый дедушка - Успенский Эдуард Николаевич - Страница 6

— Как так нет?

— А так как нет. Проходите в квартиру. Он провел дедушку в дом.

— Куда мне одежину повесить? — спросил дедушка.

— Никуда. Вы ненадолго.

Он вывел дедушку на балкон в кухне и снял большой бинокль с гвоздика.

— Смотрите.

Космический делегат взял бинокль и провел по панораме города, пока бинокль не уперся в доску Почета.

Волосы на голове пластмассового дедушки встали дыбом. Вместо веселого глазастого Бетономешалкина на доске висел мрачный дядя с усами, выходящими за рамки. С бородой. И фамилия у него была другая — Батономахалкин.

И работал он уже не на кефирном, а на кофейном заводе. Ничего себе!

Константин Михайлович растерялся, раскланялся и ушел.

— Ну, что? — спросил товарищ Бетономешалкин у дочки Катерины. — Правильно мы сделали, что все перерисовали? Теперь нам никто замечаний делать не станет.

— Папа, — сказала верховая девочка, — вот ты — лучший человек в городе, а по ночам по клумбам ходишь и к портретам усы подрисовываешь и бороды, и фамилии исправляешь.

— Караул! — тихо сказал Батономешалкин, нет — Бетономешалкин с кефирного, вернее с кофейного завода.

— А он сказал, что он из космоса, — продолжала дочка. — Это откуда?

— Наверное, пионерлагерь такой. Или кинотеатр. Выступать для них надо.

— Некогда нам выступать, — сказала девочка, — у нас полы не везде еще достаточно сверкают!

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Обед раздраженного космического гостя

Пластмассовый дедушка был раздражен.

— Они не доверяют, что я из космоса. Они думают, что я обманщик какой.

Он позвонил по телефону Володе Удинцеву:

— Алло, это кто? Кто разговаривает?

— Это я — Володя.

— А это я — Константин Михайлович беспокоит. С космосу. Больно поговорить есть охота.

— А вы приезжайте, — пригласил Володя.

— Лучше вы приезжайте. Мы здеся пообедаем. Поедим, то есть. Володя расспросил поподробнее — где они собираются обедать. Надел оранжевую майку и выехал в сторону центральной гостиницы.

Дедушка сидел за столиком и ждал. Никто к нему не подходил. За соседним столом сидели два толстых господина и обедали. Им все время что-то подавали. На столе у них стояли полувялые астры. У дедушки на столе ваза была пустая.

Константин Михайлович достал таблетку из папочки, проглотил и внимательно посмотрел на вазу. И постепенно в ней стали прорисовываться темные прутья. Потом зеленые листья и красные бутоны.

В вазе появились сверхсовершенные полиэтиленовые розы. Совершенно как настоящие. Не отличишь. Только лучше.

Когда картина была дорисована, к столику подошла строгая заведующая и спросила:

— Постоялец, вы откуда приехали?

— Сюда?

— Ну да, сюда. К нам в гостиницу.

— С Переславу-Залесского.

— Вам цветы не положены.

Она взяла вазу и понесла на другое место. Но чем дальше она отходила от дедушки, тем больше розы теряли цвет. И когда она поставила вазу на отдельный маленький спецстолик, розы совсем исчезли. Ваза стояла, а роз не было.

Заведующая вытаращила глаза и пошла обратно. Цветы стали появляться. Она поставила вазу на место, бросила на стол к дедушке меню и ушла, ничего не поняв, но оставшись очень раздраженной.

Вошел оранжевый Володя Удинцев. Он сел к дедушке. И оба стали ждать.

А вокруг маленького спецстолика кипела жизнь. Туда принесли салфетку, вилки, ложки. Поставили разные тарелки.

— Быстрее, быстрее! — говорила заведующая официанткам. — Сейчас он придет.

— Он сейчас придет, а мы уже здеся! — сказал Константин Михайлович.

И вот, когда очередная официантка бежала к столику с очередным подносом, одна тарелка затормозила, остановилась в воздухе и приземлилась на дедушкин столик. И каждый раз то бутылка с водой, то жареная картошка с мясом, то подливка задерживались на месте, словно спотыкались и прыгали на стол к Володе и к пластмассовому Константину Михайловичу.

«Охота узнать, — думал дедушка, — кто это придет? И что так ему служат?»

— Здесь, наверное, будет обедать какой-нибудь важный иностранец, — сказал Володя. — Посол или президент. А может быть, африканский вождь.

Но вошел небольшой очкастый Карцев. (Начальник над кадрами гостиницы, тётипашин муж.) И все еще больше забегали. Даже Володя заметил:

— Такой маленький, а все его боятся.

Все боялись Карцева, а он совершенно ясно опасался пластмассового дедушку. Он даже поклонился ему два раза издалека. И один раз на всякий случай Володе.

Тотчас же официантка бросилась к их столику.

— Что будете заказывать?

— Уже ничего, милая. Уже благодарствуем. Разве мороженое для мальчишки.

— Какое будете брать — апельсиновое, шоколадное, клубничное, сливочное, фруктовое, молочное, пломбированное, крем-брюле?

— Вот это, — остановил ее дедушка. — Крем в руле.

Через минуту «крем в руле» был водворен на стол.

— Слушайте, молодой юноша, что я вам растолкую.

— Константин Михайлович, — попросил Володя, — можно, я мороженое съем. Оно меня отвлекает.

— Ради бога! Ради бога! Вы ешьте. Кушайте. Я погожу.

Пока он ест мороженое, можно прочитать главу № 17.

ГЛАВА НОМЕР СЕМНАДЦАТЬ

Необитаемый остров в центре города

Летающая щетка несла комсомольца Залогуева и инженера Карцева над городом. Они пролетели мимо спящего небоскреба гостиницы для интуриста. (Слава богу, что мимо!)

Их пронесло над широкой трубой карандашной фабрики. Оттуда шел густейший черный дым. Из струи дыма они выбрались как два самых черных трубочиста.

Врезались они в стаю воюющих галок и ворон. И вылетели с карманами, набитыми воронами и галками.

И вдруг их швырнуло на какую-то огромную зеленую поляну.

— Ура! — закричал Карцев. — Да здравствует! Приземлились!

Но радовался он рано. Лужайка была нарисована на крыше какого-то чрезвычайно массивного высокого здания. Именно нарисована для маскировки.

И тогда Карцев понял, что это было за здание. Это и был генеральный штаб. На крыше стояли зенитки, замаскированные под яблони. Лежали ящики со снарядами, замаскированные под ящики с яблоками.

Все чердачные двери были заперты и опломбированы.

А сами Карцев и Залогуев сильно смахивали на двух негритянских шпионов из Америки. Им даже не очень хотелось кричать и привлекать к себе внимание.

— Все ясно! — сказал Григорий Борисович Карцев. — Это необитаемый остров. Я — Робинзон. А ты — мой Пятница.

Комсомолец Залогуев изучал пломбы и ящики.

— Но если судьба не выкинула сюда несколько бочек с провизией, людоедом буду я, — закончил свою тираду Карцев.

А вокруг закипел город. Ходили маленькие автомобильчики, и в опломбированные бинокли можно было видеть окна всех домов.

В том числе окна гостиницы для иностранных туристов.

ГЛАВА ШЕШНАДЦАТАЯ

Продолжение после того, как Володя съел мороженое

— Итак, слушайте, молодой юноша, что я вам растолкую, — сказал Константин Михайлович… И он растолковал буквально по буквам Володе следующее.

На свете есть созвездие Стожары. Жители этого созвездия несут в мир добро. Их знак «+».

Но в космосе есть Черная Дыра. В ней живут существа со знаком «—». Иногда они вылезают из Дыры, сеют кругом зло, зависть, гордыню, эгоизм.

Если встречается два космосца… нет, космосчанина… или космича… в общем, если встречаются два жителя космоса с разными знаками, получается грандиозный взрыв. Какой произошел в 1911 году на Тунгусской межкосмической конференции.

Теорию Черной Дыры на Земле разработали два академика — Булкин и Бутылкин.