Змея - Сапковский Анджей - Страница 36

— Сэр! — винтовка выстрелила прямо над головой Друммонда, оглушив его. — Поднимайтесь, пожалуйста, сэр!

— Вставай! — с другой стороны выпалил кольт. — Вставай, Тэдди! Поднимайся, God dammit!

Слева его подхватил Гарри Барр, справа сержант Эпторп. Они убежали, перепрыгивая через трупы, в сторону невысоких ограждений деревушки, в прикрытии которых держали оборону остатки Шестьдесят Шестого и уцелевшие из других подразделений. Убежали, настигаемые воем орды и свистом пуль. Вдруг Барр охнул, захрипел, упал на колени и на лицо, потянув за собой Друммонда. Уже оказавшись на коленях, Друммонд повернулся к догоняющим и поднял револьвер. Крупный калибр адамса делал свое дело, пули валили с ног мчащих на него газиев, и они разлетались, как разлетаются в крикете перекладины калитки, когда в нее попадают мячом. Рядом с ним стрелял Эпторп, потом присоединилась еще одна винтовка, снайдер кого-то из бомбейских гренадеров, бородача в перекошенном пагри [172]и окровавленной курточке.

Лейтенант Генри Джеймс Барр перевернулся через спину, вонзая пальцы в рану на груди, из которой била кровь. Потом напрягся, захрипел еще раз и умер.

— Быстрее, саиб! [173]Йилди йао! В деревню!

То, что они добрались до селения, было настоящим чудом. Но перед самой стеной, почти уже под стволами стреляющих из-за нее товарищей, сержант Эпторп получил пулю в спину, под лопатку. Друммонд и бородатый сипай затащили его за стену. Сержант открыл глаза.

— Как же это так… — выплюнул он кровь. — Как же так… Сэр…

Он поперхнулся. Друммонд стиснул зубы.

— Мы же… самая лучшая армия в мире… — с трудом проговорил сержант Эпторп. — Вы сами говорили… Что непобедимы… Империя… А нас сегодня… God Almighty! [174]Сделали нас дикари с копьями…

Его голова беспомощно упала на плечо. Друммонд отвел глаза.

— Саиб, — сипай подал ему винтовку. — Возьми.

— Ты кто?

— Наик [175]Джехангир Синх, саиб. Первый гренадерский…

Пальба и крики атакующих заглушили остальное.

От всего Шестьдесят Шестого осталась какая-то сотня людей. Они защищались в сомкнутом строю, из-за ограждений или опершись спинами о глиняные стены кишлака Кхиг.

— Огонь, — командовал подполковник Гэлбрейт. — Огонь, ребя…

На глазах Друммонда пуля из джезайла попала ему в висок, разнесла пробковый шлем и голову. Друммонд прикусил губы, вставляя в патронник следующий патрон.

—  Mother fucking niggers! — Уолтер Райс Оливи совершенно позабыл о хладнокровии, о безупречных обычно манерах и изысканной речи. — Dirty cock suckers!

Поредевшие газии на какое-то мгновение потеряли напор, натиск ослаб. Но стрелки из регулярных гератских батальонов не переставали засыпать их градом пуль. По ним били джезайлы и мушкеты, били только недавно добытые снайдеры, вырванные из рук убитых. Так что теперь они, парни в хаки, были этими перекладинами из крикета, друг за другом разлетаясь по песку, падая, как куколки. Упал сраженный в живот Ханивуд. Артиллерист из ККА, который сражался рядом с ним, получил пулю в лоб. Майору Блэквуду пуля разорвала горло.

Их оставалось, может, человек пятьдесят, когда слева налетела на них нерегулярная афганская конница, а справа — газии и стрелки из Герата. Оставалось, может, двадцать, когда им удалось отразить атаку огнем из винтовок, раскаленных почти докрасна.

Их осталось шестнадцать, когда их вытеснили, и они отступили к саду, ближе к колодцу.

Их осталось одиннадцать, когда они отступили за Кхиг, на залитую ярким солнцем пустыню. Одиннадцать. Три офицера. Сержант и капрал. Пять солдат из Шестьдесят Шестого. И один наик из бомбейских гренадеров.

Они стояли, мокрое плечо к плечу, окровавленный локоть к локтю, вспотевшая спина к спине. Лицами в сторону орде, готовящейся в атаку.

Старший лейтенант Ричард Тревор Чут зарядил поднятую солдатскую винтовку. Поправил повязку на голове. Прошелся взглядом по ним. Казалось, что он скажет что-то напыщенно возвышенное и патетически патриотичное.

—  Fuck, — сказал старший лейтенант Ричард Тревор Чут.

Лейтенант Уолтер Райс Оливи закончил заряжать кольт, прокрутил барабан. Старший сержант Капхейдж насадил штык на ствол своей мартини, похоже вооружил свой снайдер наик Джехангир Синх. Капрал Траверс, серьезно раненный, опустился на колено, потом сел. Возле него опустился на колено также один из солдат, Друммонд знал его, знал, что он из Бирмингема и что зовут его Таунсенд.

Рев и вой газиев засверлил в ушах. Копыта наступающей конницы подняли пыль. Эдвард Друммонд поднял винтовку. «Прощай, Шарлотта», — подумал он.

Солнце в небе пекло немилосердно.

— Готовы? — удостоверился лейтенант Ричард Тревор Чут.

— Готовы, саиб, — за всех ответил наик Джехангир Синх.

Чут взглянул на него.

— Не называй меня саибом, — сказал он холодно. — Сегодня, здесь, мы все равны. С этого момента я называю тебя белым.

— На время битвы?

— Нет, — лейтенант втянул воздух и посмотрел на несущихся на них газиев, на их ножи и копья. — Пожизненно.

* * *

Было половина третьего после полудня, 27 июля 1880-го, тридцать четвертый год пребывания на троне Виктории, королевы Объединенного Королевства Великой Британии и Ирландии, первой императрицы Индии.

* * *

Стены пещеры тряслись от взрывов. Очередями валили дэ-шэ-ка, весь зашелся от непрерывного огня утёс, били пэкаэмы. Взрывались гранаты.

Змея несколько ослабила давление на его шею. Леварт поперхнулся дыханием. Он уже не сопротивлялся.

— Там, — сказала Змея, — только смерть. Твое место здесь. Потому что я тебя выбрала.

Он почувствовал на груди ее губы. А потом укол и парализующую боль.

— Я упою тебя моим ядом, в котором содержится Вечность.

Эффект был мгновенный. И во стократ более сильный, чем от героина.

* * *

Вдруг он оказался там, где на алтаре танцевал огонь, ослепительно белый в своем великолепии, а его отблески мелькали на настенных фресках. Он был там, где в священном обряде пели для Доброй Богини, где танцевали для нее, танцевальными движениями подражая движению пламени, и настенные фрески тоже казались танцующими. Он был там, где в честь Богини пили Благословенную Хаому, а под воздействием хаомы души выходили из тел и взлетали к божеству, чтобы наконец постигнуть его, понять и назвать. Души покидали тела, хаома кружила в жилах, пылал огонь обожествления.

Хаома огнем кружила в жилах.

Огонь пылал на алтаре, горел для Великой и Доброй Богини Всего Сущего.

* * *

До Александрии Кавказской им оставалось не более пятидесяти стадий. Тетрарх Герпандер, с момента отправления неспокойный, теперь немножко расслабился. И пришел к выводу, что можно, наконец, дать немного передохнуть коням. Он остановил своего жеребца и повернулся к подчиненным. Но дать приказ не успел.

Он почувствовал сильное дрожание земли, а отчетливо видные на фоне неба верхушки гор вдруг размазались в глазах. А потом все ущелье, казалось, свалилось на них.

Катящиеся с обрыва камни упали на передовой отряд, повалив коней вместе со всадниками. Тех, кого крупные камни обошли, накрыл и повалил с коней град более мелких камней, сорванных лавиной со склонов. Кони дико ржали, всадники в авангарде кричали и матерились. А следом за градом камней на них посыпался град стрел. На глазах Герпандера перелетел через зад коня фригиец Стафилос, которому стрела попала в горло, рядом упал всадник, получивший в глаз. Еще один боролся со стрелой, вонзившейся в плечо.

Со свистом полетели брошенные с обрыва дротики, следом за ними, почти в тот же миг, на них со склона бросились вооруженные люди.

— Бей! — крикнул Герпандер, пришпорив Зефиоса. — Бей их! Аляле аляля-а-а-а!