Не будите Гаурдака - Багдерина Светлана Анатольевна - Страница 49

— Отец сделал из себя посмешище со своими предсказаниями! Мне было стыдно! Все пели ему похвалы в глаза и хихикали за спиной! Это мне — как серпом… по молоту… да и тебе тоже, я знаю! А эта подколодная гадюка Падрэг исподтишка издевался над ним!!! Подхалим! Склизкая тварь!.. Думаешь, я не понимал?! Ты меня за дурака считаешь?!..

— Если бы не эта подколодная гадюка, тебя бы, да и меня, в живых сейчас не было!

— За это я ненавижу его еще больше!!! — недавняя прострация и отчаяние сменились гневом — неуправляемым, хлещущим, брызжущим через край кипятком, будто взбесившийся гейзер. — Он всегда относился ко мне как к недоумку, а когда отец ударился в свое прорицательство…

— Это не повод, чтобы напиваться в такое время, сын!

— Но такое время, как ты его называешь, длилось уже две сотни лет! И ничего не случалось! Я рвался в бой, чтобы надрать задницу хоть кому-нибудь, но их было не найти!!! Надирское отродье сидело по своим логовам да щелям и носа боялось высунуть!..

— Потому что раньше ты мог дать им отпор!

Лохматая голова опустилась, втянулась в ссутулившиеся вдруг плечи, и огромные руки-лапищи безвольно обвисли по бокам.

— Ты права, мама… — подавленно прошептал Мьёлнир и, словно пьяный, неуклюже опустился на скамейку, и будто стало его меньше, и часть души его и жизни ушла из него с этим признанием, растворилась без остатка и следа в его отчаянии и скорби матери…

— Отец из-за меня пострадал… — тупо глядя в одну точку, монотонным, хриплым от рвущегося на свободу вулкана эмоций голосом заговорил он. — И все остальные — тоже… Я дурак… Большой лохматый могучий дурак… Я должен был тебя послушать… Я должен был не поддаваться на ехидство Падрэга… Я должен был быть готов к сегодняшнему вечеру… Я должен был… Хель и преисподняя!!! Я был должен всем, кто доверился мне и отцу!!!.. А теперь поздно. Падрэг прав: «сила есть — ума не надо», «велика фигура, да дура» — это про меня… Мама, ну почему, почему я сегодня остался жив?!..

— Мальчик мой… Милый мой маленький мальчик… — Фригг поднялась с края кровати, прижала поникшую голову сына к теплой груди обеими руками, и опустила на макушку со слипшимися от чужой крови волосами мокрую от слез щеку. — Бедный, бедный мой мальчик… Бедный мой Рагнарок… Бедные мы все…

Смущенно потоптавшись у порога, непрошенные свидетели семейной трагедии стали тихонько пятиться обратно к двери.

— До свидания… Всего хорошего… Удачи и счастья… — автоматически бормотал учтивые слова Иванушка, а на душе его было темно, холодно и жутко, как в холле павших героев Старкада.

У Олафа было такое лицо, будто всё, произошедшее этой ночью с семьей Рагнарока, случилось с ним лично.

Дрожащие побелевшие пальцы нервно теребили тонкий сыромятный ремешок, невзначай вылезший из кармана.

Адалет нервно переминался с ноги на ногу, замыкая процессию и явно жалея, что не может стать невидимым, или просто бесшумно и незаметно телепортироваться в свою комнату…

Оказавшись у порога, Серафима неуверенно замешкалась.

— Пойдем, Сень, пойдем… — уже ощущая с виноватым облегчением под пятками гладкие камни коридора, супруг потянул ее за рукав, словно маленького потерявшегося ребенка.

— Выходи давай… — зыркнул на нее, словно на единственную виновницу всего происшедшего, сын конунга.

— Девушка, надо знать, когда лучше остаться, а когда — уйти, — насупился озабоченно маг-хранитель.

— Нехорошо мешать чужому горю… — шепнул ей на ухо Иван.

Это и решило будущее Хеймдалла.

— А, по-моему, чужому горю можно и нужно мешать! — упрямо заявила царевна, дернула пойманной мужем рукой, и уверенно сделала шаг вперед.

То есть, назад.

— Сеня!!!.. — ошарашено воскликнул царевич.

Но, как не преградить дорогу решившему прогуляться до ближайшей долины горному обвалу, так не остановить было ее лукоморско-лесогорское высочество, вбившее что-либо себе в голову.

— Разрешите вас побеспокоить, — негромко, но настойчиво проговорила она. — Но у меня есть несколько мыслей, и мне не хотелось бы уходить, не заразив ими других.

На самоуверенную тираду гостьи богиня сердито ответила раздраженным непонимающим взглядом. Но, чтобы смутить Серафиму, нужно было постараться подольше и побольше.

— Сеня!..

— Серафима!..

— Женщина!!!..

Гораздо дольше, и гораздо больше.

— Сам дурак.

Не забыв показать шокированному до глубины своей бесхитростной рыжей души отряжскому королевичу язык, она не спеша приблизилась к богине и осторожно, но твердо тронула ее за плечо.

— Серафима Евстигнеевна!!!.. — кинулся Иванушка к супруге, но Адалет, насупив брови, перехватил его за ремень.

— Погоди, малый. Сдается мне, у ней на уме что-то есть.

— У нее всегда на уме больше, чем у нас всех вместе взятых!.. — то ли с возмущением, то ли с гордостью сообщил спутникам царевич.

— И это радует, — невозмутимо кивнул чародей.

— …Если быть точным, у меня пара-тройка вопросов, — не поведя и бровью в сторону завязавшегося за ее спиной обсуждения ее умственных способностей, продолжила Сенька начатый монолог. — Во-первых. Не в обиду никому будь сказано, но разве такой опытный питух, как Мьёлнир, всегда падал под стол за первые полчаса банкета? Это сколько и чего он должен был выхлебать, чтобы даже не почувствовать падения чуть ли не с потолка? Вопрос второй. Есть ли какое-то особое правило, по которому ваши местные драконы на идиотский вызов придурка с заколдованным мечом отвечают исключительно зубами и когтями, а не струей пламени? Одного точного плевка, или трех неточных хватило бы на приготовление из вашего разумника вполне приличного люля-кебаба. В-третьих. Откуда зоопарк Надира мог узнать о том, что все боги соберутся в эту ночь в одном месте? Расклеенных по деревьям и скалам афиш и объявлений я что-то не заметила. Приглашения им тоже вряд ли кто-то рассылал. В-четвертых. Варги, драконы и великаны всегда так дружат, что даже нападают всем скопом?..

По мере того, как Серафима говорила, слезы высыхали на лице Фригг, а растеряно-подавленное выражение сменялось удивлением, потом недоумением, недоверием, ошеломлением и, под конец, чистейшим экстрактом гнева и ярости.

Умножьте все эмоции на десять, возведите в третью степень, и вы получите то, что происходило в душе у Мьёлнира.

— Где эта мразь?!.. Где мой молот?!.. Я убью его!!! Нет, я придушу его собственными руками!!!.. — взорвался, как вулкан, бог грома и молнии, вскочил на ноги и заметался по комнате, грохоча сапогами по каменным плитам пола и потрясая извергающими молнии кулаками.

Мебель и смертные благоразумно и предусмотрительно отскакивали с его пути и прятались друг за друга.

— Я разорву его на кусочки!!!.. — ревел он, как буря в горах. — Я смешаю его с навозом Слепнера!!!.. Я развею по ветру его…

— На каком основании?

Бурлящая река лавы исступленного негодования молодого бога со всего размаху угодила в океан рассудительности и логики лукоморской царевны.

— Что?.. — замер от неожиданности на половине шага он. — Но разве ты только что сама не сказала?..

— Сказала. Но доказательств-то у нас нет! Если ты сейчас пойдешь и развесишь анатомию этого хитро… мудрого подлеца по всем деревьям Отрягии и Хеймдалла…

— Отличная идея!..

— Спасибо. Но что я имею в виду, так это то, что остальные боги восстанут против тебя. Они дали клятву. И, кроме того, поднимая руку на Падрэга, ты лишаешь их последнего надежного защитника. Он-то, может, и липовый, но угроза-то настоящая!

— Угроза, которую он сам и создал!!!

— Недоказуемо. Пока.

— Они мне поверят на слово!

— С чего бы это? Ты только что подвел их в самый решающий момент, помнишь?..

— Нет, забыл!.. — прорычал сквозь яростно стиснутые от стыда зубы Мьёлнир, втянул голову в плечи и нахохлился, как обиженный воробей.

— Но если мы поведаем им то, что только что сказала нам ты… — не желала отказываться от хорошей идеи богиня.

— Без доказательств это — досужие домыслы обиженного неудачника, Фригг, — с сожалением развела руками царевна.