Сицилийские страсти - Лайонз Вайолетт - Страница 23

Пробудившись, она уже сама потянулась к Франческо… А потом, удовлетворенная, вновь впала в блаженное забытье.

Когда Роберта окончательно проснулась, наступило уже утро. Рядом с ней на кровати никого не было, но, услышав звук текущей в ванной воды, она вспомнила все.

Франческо! Она совершила то, чего клялась больше не совершать никогда: впустила его в свою постель и в свое сердце. Какая теперь разница, что у нее было тяжело на душе, что события последних дней ослабили ее способность к сопротивлению, сделали беззащитной перед человеком, которого она так любит. Она занималась с ним любовью, позволила ему поверить в то, что снова принадлежит ему, хотя знала сейчас даже лучше, чем раньше, что этого не будет никогда…

Внезапно ее размышления прервал резкий, раздражающий звонок телефона.

— Франческо! — недовольная бесцеремонностью звонящего крикнула Роберта. — Франческо, телефон!

Шум текущей воды и фальшивое насвистывание, доносящие из-за двери ванной, не прекратились. Как видно, он ее не услышал.

— Франческо! — попробовала крикнуть еще раз Роберта, гораздо громче. — Телефо-о-он!

По-прежнему никакой реакции. Еще немного звонящий наверняка потеряет терпение. Вскочив с кровати, Роберта с недовольным видом подбежала к аппарату и сняла трубку.

— Франческо… — раздался такой знакомый голос Луизы. — Франческо, мне надо тебе сказать, что…

Не в силах больше слушать, Роберта с силой опустила трубку на рычаг.

Какие еще доказательства ей нужны!

9

Едва выйдя из ванной, Франческо сразу почувствовал, что атмосфера в спальне непредвиденно изменилась в худшую сторону.

Уходя, он оставил Роберту в постели — сонную, совершенно удовлетворенную и полностью обнаженную. У женщины, стоящей перед ним сейчас, сна не было ни в одном глазу. Она выглядела собранной и настороженной и была одета в белый махровый халат, которыми администрация отела снабжала всех своих постояльцев.

Дополнительным индикатором настроения, в котором пребывала в данный момент Роберта, служило то, каким манером был надет на ней этот халат. Пояс затянут так, что, кажется, невозможно дышать, полы запахнуты настолько тщательно, чтобы не показать ни одного лишнего сантиметра обнаженной кожи. Словом, красноречивее некуда!

Однако подобные признаки недовольства жены были Франческо ни к чему. Выражение глаз и губы, сжатые не менее крепко, чем был завязан пояс, служили для него достаточным свидетельством роковых перемен. За то сравнительно небольшое время, что он провел в ванной, произошло нечто, совершенно изменившее настроение и намерения Роберты.

Это могла быть очередная публикация в прессе. Хотя они оставили большинство английских репортеров по другую сторону Ла-Манша, французские коллеги папарацци встретили их в аэропорту и проводили до входа в отель. История Великолепного сицилийца и его новой английской возлюбленной стала достоянием широкой аудитории, и всем хотелось увидеть ее фотографию. А еще лучше их обоих.

Однако до тех пор, пока он не узнает все наверняка, требовалось соблюдать крайнюю осторожность.

— Вижу, ты уже встала, — заметил Франческо самым что ни на есть обыденным тоном.

По правде говоря, он вообще сожалел о том, что она поднялась с постели, предпочитая найти ее полусонной и теплой, со спутанными темными волосами и зелеными глазами, затуманенными частично от сна, частично от желания. Хотя, если бы это было действительно так, ему вряд ли удалось бы покинуть ее сейчас, даже несмотря на насущную деловую необходимость. Гораздо большим соблазном показалось бы снова залезть к ней под простыню…

— Как видишь. — Слова, процеженные сквозь стиснутые зубы, звучали резко и отрывисто. — А ты имеешь что-нибудь против?

Ничего себе! Произошло нечто основательно выведшее Роберту из себя, и настроение у нее сейчас явно было хуже некуда. Это вызывало сожаление, ведь после ночи, проведенной вместе, она, как и он, должна была бы проснуться с чувством того, что в ее мире все идет хорошо, что наступает новый период в жизни, период разрешения всех противоречий.

Однако дело, кажется, обстояло совсем по-другому.

— Просто мне показалось, что ты хотела отдохнуть, — ответил Франческо, бросая влажное полотенце в кресло и подходя к своему чемодану, по-прежнему стоящему у стены.

Вчера вечером он так и не удосужился распаковать вещи, что несколько раздражало его.

Больше всего на свете Франческо ненавидел мятую одежду. Кроме того, сегодня утром ему предстояла крайне важная встреча.

— Похоже было на то, что ты проспишь все утро.

— И это тебя вполне устраивало, не так ли?

— Что ты хочешь этим сказать? Встряхивающий и развешивающий одежду в шкафу, Франческо прервал свое занятие.

— Ты, конечно, видишь источник моей усталости в своих… выдающихся сексуальных достоинствах, я полагаю, — язвительно усмехнулась Роберта. — И это составляет предмет твоей мужской гордости.

— Разумеется, нет!

По-прежнему не понимая, к чему она клонит, Франческо начинал терять терпение. Дружелюбное, оптимистичное настроение, с которым он проснулся, грозило развеяться как дым.

— Что с тобой случилось этим утром? Вот уж действительно ты встала с постели не с той стороны.

— Я встала с той стороны, на которой ты меня оставил! — раздраженно ответила Роберта, заставив Франческо озадаченно нахмуриться.

— Что все это должно означать? Я покинул тебя только на минуту, чтобы быстро принять душ!

— Прекрасно, а теперь ты одеваешься.

— Мне кажется, что по утрам это вполне естественное занятие, дорогая.

Никогда ранее Франческо не стеснялся одеваться — или раздеваться — в присутствии женщины, в особенности Роберты. Но сегодня все было по-другому. Ее ядовитые выпады в его адрес действовали ему на нервы, равно как и неадекватная реакция на любое его слово. Впервые в жизни он порадовался, что на нем надеты трусы.

— Кроме того, вряд ли я могу явиться на деловую встречу в гостиничном халате… Даже если бы он смотрелся на мне так же замечательно, как на тебе сейчас.

Вопреки ожиданиям, этот откровенный комплимент не произвел на Роберту никакого впечатления.

— Так, значит, ты уходишь?

— У меня назначена очень важная встреча. Я ведь предупреждал, что мне придется заниматься делами.

— Да, я помню. Но это было до того, как новости о нас стали всеобщим достоянием. Мне казалось, что ты собирался выставить меня напоказ как свою новую любовницу.

— А сейчас я думаю, что для тебя будет предпочтительнее побыть в отеле, подальше от всего этого нездорового ажиотажа.

— Прекрасно! Наконец-то я попала с тобой в Париж… с опозданием всего лишь на год! И все, что ты предлагаешь мне посмотреть, — это четыре стены номера и интерьеры отеля. Просто прекрасно!

Может быть, дело именно в этом? Не дуется ли она из-за того, что он не нашел времени побыть с ней? Что ж, ничего страшного, это легко поправимо.

— Но я не собираюсь работать весь день, Роберта, — возразил Франческо, застегивая пуговицы рубашки.

Однако попытка примирения с треском провалилась: слишком заметны были в его голосе нотки раздражения, скрыть которые, несмотря на все старания, Франческо не удалось. Если Роберта поставила себе целью спровоцировать его, то она своего достигла.

— Встреча закончится к полудню. Я вернусь за тобой, и мы выйдем вместе. — Он одарил ее улыбкой, той, что обычно прекрасно действовала даже на женщин, находящихся в самом что ни на есть взвинченном состоянии. — Мы осмотрим с тобой все достопримечательности… Собор Парижской богоматери, Эйфелеву башню, Пантеон… Все, что только можно, обещаю тебе!

Может быть, хоть это ее успокоит?

Никакой ответной реакции, черт побери! Ни улыбки, способной развеять ее мрачное настроение, ни мало-мальски приветливого взгляда. Все оставалось без изменений.

— Можешь не беспокоиться… я справлюсь сама. Найти план города не так уж трудно.