Будь моим мужем - Бут Пат - Страница 37

Она метнула взгляд на девицу из «Пипл». Так, отлично, та записывает ее слова.

– Может быть, подать это под каким-то особым углом? – осторожно поинтересовался Джейк.

«Именно это сказал бы и Стив, – подумала Рейчел. – Только не преминул бы еще добавить: «Ну и как, по-вашему, могли бы мы свести к минимуму скучищу в такой тягомотине?»

– Я тоже так считаю, – ответила она Джейку.

Рейчел перешла к самому важному моменту.

– Полагаю, кому-то из вас доводилось слышать о Чарльзе Форде… – начала она, глядя в желтый блокнот, лежащий перед нею на столе.

– Я слышал. – Опять все тот же вездесущий Джейк.

– …Это очень тонкий, своеобразный художник, – продолжила Рейчел. – Ведет затворнический образ жизни на ранчо под Санта-Фе. Выставляется в галерее Уордлоу, и Гарри Уордлоу считает его действительно стоящим художником.

Рейчел подняла глаза. Собравшиеся внимательно смотрели на нее. На их лицах ясно читалось: «Все это так, но мы никак не поймем, к чему ты клонишь». Она резко замолчала. Почему-то ей казалось, что упоминание имени Чарльза Форда подействует на них магически – точно так же, как действовало и на нее. Похоже, лишь один Джейк понимал скрытый подтекст.

– Ну, как бы там ни было, в настоящее время он переживает творческий кризис. Мне показалось, что было бы интересно проанализировать это явление в интервью с ним. В известной степени спадам творческой активности подвержены мы все.

– А творческой работой занимается чертовски много людей, даже самых рядовых профессий: составители рекламных текстов, журналисты, дизайнеры-графики, – быстро подхватил и развил ее мысль Джейк.

Журналистка из «Пипл» подняла глаза.

– Позвольте задать вам вопрос: откуда вам стало известно о творческом кризисе у Форда? Мне кажется, ни один художник не станет объявлять о подобном во всеуслышание.

«Ну ты и проныра», – подумала Рейчел. А вслух сказала:

– Мы не раскрываем своих источников информации.

На самом деле Гарри Уордлоу сказал об этом Мэтту Хардингу, а тот – Рейчел.

– Я полагаю, что мы могли бы заснять Эткина и Паткина во время их работы над картинами, затем пустить запись открытия какого-нибудь вернисажа в галерее, скажем, Соломон или Уордлоу. Делаем несколько интервью в прямом эфире о том, что происходит на рынке живописи, и в завершение мой сюжет – подробная беседа с Чарльзом Фордом. Обсуждаю с ним его творческий кризис и причину его возникновения. Смерть подруги, по-моему. Это должно привнести в передачу изрядную долю сентиментальности. Короче говоря – передача об общей ситуации в области живописи и подробные аналитические сюжеты о конкретных личностях. Снимем светский прием в галерее, а в заключение – интервью, доказывающее, что в основе мотивации творчества могут лежать душевные муки и терзания. В общем, цель ясна: порой люди думают, что быть художником очень легко, однако если копнуть глубже, то выяснится, что это чертовски тяжело, точь-в-точь как удержаться на вершине в нашем бизнесе.

– Думаете уложиться в получасовку?

– Да. Вряд ли такой материал стоит растягивать на час.

– Ну что ж, концепция передачи ясна, – сказала Дженни. – Владельцы галерей в восторге и согласны на любые наши планы. Холли Соломон готова устроить специально для нас выставку картин обоих художников, которые уже есть в галерее. А предварительные беседы с художниками мы уже записали. Конечно, у нас пока ничего нет на Форда, потому что он возник на горизонте только-только. Хочешь, я начну его разрабатывать?

– У меня есть о нем немало материалов, – сказала Рейчел, стараясь сохранять равнодушное выражение. – Джейк хорошо потрудился и собрал все, опубликованное о нем, в один файл. Свяжись с ним через Уордлоу, говори обтекаемо, ничего конкретного. Заинтересует ли его участие в передаче о состоянии живописи в настоящее время, каковы его взгляды на искусство, на свое творчество… только в самых общих чертах. О его проблемах даже не заикайся, о'кей?

– Сказать ему, что в передаче участвуют другие художники?

– Пока еще не знаю. Это может ему не понравиться. Говорят, он сложный в общении человек.

– Что будешь делать, если он откажется? – спросил Джейк.

– Сначала давайте свяжемся с Фордом. – Рейчел встала. – Послушайте, у нас куча других дел, и я бы хотела вернуться к ним. Я обещала Селесте уделить ей немного времени. Можете пока продолжить без меня. Дженни, свяжись с Фордом прямо сейчас. Если он не пойдет на контакт, займусь этим сама. Сделай все возможное.

Корреспондентка «Пипл» тоже встала.

– Похоже, все решения здесь принимаете вы, – сказала она, когда они вышли.

– Мой исполнительный продюсер, Стив Блох, в отпуске. Полномочия у него абсолютно те же. А вообще, мне его не хватает. Нужно, чтобы было с кем поцапаться. Он поддерживает меня в форме.

– Творческое противостояние?

– Точно! Стив – это мальчик, который стоял на запятках колесницы во время триумфа римского императора, беспрестанно повторяя ему вполголоса: «Помни, слава твоя столь же изменчива, как и женщина». Вот только почтительности в нем ни на грош.

– В случае разногласий весьма полезно, должно быть, иметь поддержку в лице Мэтта Хардинга? – как бы вскользь затронула эту тему Селеста.

– Я достаточно профессиональна, для того чтобы никогда не смешивать свою личную жизнь и работу, – несколько резковато ответила Рейчел.

«А как же Чарльз Форд? Не надо кривить душой, мисс Профессионалка!» – подумала она про себя.

– Но разве Мэтт не принимал активного участия в вашем становлении как тележурналистки?

– Да, он был менеджером чикагской телестанции, на которой я начинала в качестве ведущей «Метео-ТВ». Это с моей-то степенью магистра Смитовского колледжа. В те дни он вел переговоры о приобретении этой станции. Мы начинали примерно в одно и то же время.

– Но ваши пути разошлись?

– Определенно разошлись, – подтвердила Рейчел. – Ну вот. Это наш просмотровый зал. По утрам здесь очень тихо.

Зал был пуст, но телевизоры были включены. Каждый экран, расположенный под своим углом и имеющий отличное от других фокусное расстояние, светился, не передавая никакого изображения.

Рейчел опустилась в кресло. То же самое сделала и журналистка.

– Ваше восхождение по профессиональной лестнице поначалу было вполне традиционным, пока вы не выступили с этой программой?

– Да. Я должна была получить место ведущей «Вечерних новостей», но мне начали ставить палки в колеса. Мне повезло с одним криминальным репортажем, когда я работала у Мэтта на станции. Я тогда перескочила через традиционную должность аналитика отдела местных новостей, попав сразу на Эн-би-си в Нью-Йорк. Затем довелось поработать в Вашингтоне, но не столько освещая деятельность госдепартамента, Белого дома или Пентагона, сколько в качестве одного из спичрайтеров Рейгана. Работала в Париже и Лондоне, а потом Барбара сделала мне предложение, отказаться от которого было выше моих сил. Это была программа «20 на 20».

– «Спичрайтер Рейгана» – звучит загадочно и таинственно.

– Это было замечательно. У меня был свой кабинет в корпусе для работников аппарата президента – первый этаж, угловое помещение, комната 115. Из окна открывался вид на памятник Джорджу Вашингтону, мемориал Джефферсона и галерею Коркоран. Получила пропуск в столовую Белого дома благодаря роману с одним адвокатом из высших сфер, – рассмеялась Рейчел, не обращая внимания на то, что коснулась своей личной жизни. – Знаете, на обед там можно было заказать отличный бифштекс всего-навсего за пять долларов, даже меньше, и все, кто хоть что-то представлял собой в Вашингтоне, ходили есть туда.

– А как насчет Барбары Уолтерс? Вероятно, это было так поучительно.

– О да, Барбара. Она ведь была первопроходцем. Отстаивала нас во всех сражениях. Мужчины в очередь выстраивались, чтобы повергнуть ее в прах; но она выстояла и посрамила их всех. Потому что ее передачи любили смотреть, а зритель, слава Богу, всегда прав, особенно в том, что касается телевидения.