Пилигрим - Сафронов Виктор Викторович - Страница 7

— Вы вынуждаете нас, переходить к грубым формам шантажа, тем самым, подтверждая отрицательный образ российских спецслужб, — усмехнулся Петров. — Не хотелось представлять вашему вниманию второй сюжет, однако вы вынуждаете. Прошу, сосредоточить все свое внимание на экран.

Я вновь уставился в телевизор. Второй сюжет, пожалуй, был покруче, нежели первый. Он касался непосредственно меня.

На инвалидной коляске, сложив руки на коленях, сидел мой повзрослевший сынок Конрад. Рядом на стуле, развалившись и дымя сигаретой, устроилась моя бывшая жена Алиция. Судя по всему, она была под хорошим кайфом. Из ее неврастенических всхлипываний и пламенных воззваний я уразумел одно.

У нашего сына неизлечимая болезнь почек. Для того, чтобы он остался жив, в этот момент она погладила мальчугана по голове, ему необходима их замена. Добрые люди, она, как лошадь взмахнула головой в сторону этих добрых людей, оставшихся за пределами видимости снимающей ее камеры, готовы подыскать донора и приготовить все необходимое для операции. Сперва, следует заменить одну, после вторую. Между операциями длительный процесс лечения и наблюдения. Имеется вероятность того, что организм может отторгнуть чужую почку…

Медицинской страховки у нее нет. Как и большинство нелегальных эмигрантов, прибывших по гостевой визе, социальное страхование им не положено. Скидок нет. Для всего комплекса медицинских услуг необходимы необычно большие деньги, так как полтора года жить придется в больнице. Примерно, около трехсот тысяч долларов.

Пока шли всхлипывания и причитания бывшей супруги, камера крупно наезжала на ее лицо, руки, специально дрожащий подбородок. Так же профессионально показали и сына.

После просмотра, я немедленно согласился с требованиями и пожеланиями беспринципных шантажистов.

Мне было приятно увидеть сына, пусть даже на инвалидной коляске. Оператор хорошо его показал. Только шрама на руке и маленькой родинки, над левой бровью я не заметил.

Хитрецы. Их можно понять, они старались, во что бы то ни стало меня убедить.

Убедили. Радуйтесь.

ГЛАВА 4

Не помню, вспоминал я уже или нет? Хотя… Это такая ерунда, что представить трудно, а говорить неохота.

Если еще не говорил, то сейчас скажу. В свое время, когда меня отправили делать пластику лица, проще говоря, менять внешность и папиллярные линии на пальцах и ладонях. До сих пор удивляюсь случившимся перерождениям. В клинику приехал, один человек, а вернулся другой. При чем, как в прямом, так и переносном смысле.

Долго мы лежали в одной палате с этим человеком. В дальнейшем, на его месте возник я, под именем Кирилл Новиков. Уж и не знаю, что ему подмешивали в пищу или вкалывали вместе с болеутоляющими, но поговорили мы с ним славно. О многом поболтали.

Полные откровений и внутренних признаний, у нас были с ним круглосуточные разговоры. Если я, под мерное гудение его голоса и вентилятора засыпал, звукозаписывающая аппаратура продолжала вести работу по фиксации его рассказов. Постоянно находясь в приподнятом состоянии, он говорил безостановочно, практически круглые сутки… Чем-то его силы поддерживали. Куда он потом исчез? Можно только догадываться.

«Вернулся» я к месту службы и дальнейшего внедрения, другим человеком. Начальника моего уже не было. Бесславно был отправлен на пенсию и канул в небытие на дачных просторах. Я хоть его и не знал, но фото- и киноматериалов было предостаточно. Так что, за кружкой пива, мог детально поговорить с ним о «подвигах павших героев».

Сослуживцы знавшие меня, как облупленного разъехались, правильнее будет сказать — их разогнали на волне народного гнева распоясавшиеся демократы. Вместе с закрытием шахт и угольных разрезов, закончились и профсоюзные бунты. Наступила эпоха «великих» преобразований.

Я зажил другой жизнью. Женился. Родился сын.

Чуть позже, на той явке, где я припеваючи, под видом автомеханика и сантехника жил-работал, раздался стук в дверь.

«Здрасте-пожалуйста, я твой новый начальник, полковник Курдупель.» Выпили мы с ним две «взрослых» — литровых бутылки водки. Как водится, закусили копченым салом. В общем, познакомились. Во время знакомства, он назвал меня героем, что, безусловно, было приятно. Должно быть, читал мое личное дело. Я только знаю, что дела подобных агентов, в общей массе не валяются. Слишком велико желание противоположной стороны, таких как я, выявлять и создавать нам в дальнейшем разные сложности.

На завтра, протрезвев, состоялась официальная встреча. На которой Курдупель, поздравил меня с присвоением очередного звания. Я стал майором. После чего обрисовал контуры будущей операции и поставил, передо мной — Кириллом Новиковым, сверхтяжелую задачу.

Интересно, те, кто готовил меня для целей выполнения задач особой важности, объяснили Курдупелю, истинное мое положение?

Хотя о чем это я?

Если он, до сих пор жив, значит обо мне, не в курсе.

Интересное задание. Высоки и благородны цели его выполнения. Ну, не благородно ли, не радостно — уничтожение сети поставщиков наркотиков, идущих беспрерывным потоком в страну.

Пришлось крутиться змеей, вползая в прекрасно законспирированную сеть, по доставке и распространению «дури».

Сперва определи меня рядовым солдатом «местечковой» мафии. Пока другие воруют, на стреме постоять или, там, киоск поджечь. Одним словом, мелочёвка… Все потому, что рекомендации были не ахти какие весомые, от того и начал с рядового быка…

Хочешь, не хочешь, а чтобы сойти за своего, работал не на трах, а на совесть. Доказывая свою преданность и верность избранным идеалам, старался. Со старанием подоспело и доверие товарищей. Само собой и кровью замазали. Убивал непокорных и просто попавших под подозрение, таких же бандитов, как и сам. Был грех, а иначе как…

После одного такого убийства — было дело, дурачок-курьер проворовался. Его в назидание другим, в воспитательно-профилактических целях, зарубили штыковыми лопатами и пожарными топорами. Меня поставили на его место, т. с. повысили на одну ступень. То-то было счастья в конторе, то-то радости…