Пилигрим - Сафронов Виктор Викторович - Страница 30

Но, то ли ветер дунул иначе, то ли птицы стали активнее каркать свои песни…

Сзади шорох, спереди полные невыносимой боли и страдания глаза Каласа.

Пришлось опять резко и неожиданно, в первую очередь для самого себя дергаться, совершая без разминки непредвиденные движения…

Прыгнул я в сторону, очень даже своевременно. Автоматная очередь легла кучно, как раз на то место где секундой раньше я приседал на корточки. Вслед за ней, тут же раздался одиночный выстрел.

Стрелок с автоматом, хотя и не понимая этого уже в мертвом виде, выкатился из кустов и свалился мне под ноги. Из кустов вслед за ним вышел знакомый парнишка… Тот самый, опознавший во мне, со слов своего отца Сына бога. Сам он, как я понял из его разговора с Каласом, также был не последний человек на этих «сотках». Все-таки сын вождя племени «гойкоче».

На что я обратил внимание. Сын вождя хотя и не молодой, лет двадцать ему будет не меньше, но мое верховенство, следуя заветам отца — признал полностью. Вроде мелочь, а самолюбию радость.

Вышел, виновато посмотрел на убитого… Затем на безучастного Каласа и на меня. После того, как я кивнул ему головой. Типа — мерси, за бесплатную помощь. Он достойно повалился кулем мне под ноги. Находился в этой позе до тех пор, пока я, озираясь по сторонам, нервно ожидал следующего выстрела. Для меня это все еще было в диковинку. До сегодняшнего дня, просто так с бухты-барахты люди мне под ноги не падали.

Выстрелов не было. Стрелков, что ли не осталось? По-видимому, в этом и была причина того, что сегодня больше в мою сторону автоматных очередей не последовало.

Это к лучшему. Вздохнул с облегчением. Во денек выдался!

А парнишка лежит не шевелиться. Выказывает послушанием свое уважение.

Резко приказал ему подняться.

— Больше стрельбы не будет, — сказал он мне, глядя в глаза. — Все остальные пауки, которые приползли с ним (он указал на пузырящегося кровью Каласа) убиты твоим автоматом или моими людьми.

— В Москве не учился, — спросил я у него быстро, и на всякий случай уточнил. — В институте общих проблем, города Ясенево.

Он отрицательно покачал головой. А спросил я его об этом только потому что, уж больно у него было имя загадочное — Феликс. Хотя спрашивать следовало у его батьки. С каких это пор, гордого сына неприступных гор, нарекают такими загадочными именами? Впрочем, я мог чего-то недослышать.

Пока мы с ним обменивались мнениями по сегодняшним событиям, подтянулись и другие, тепло одетые молодые люди.

Как и повелось, увидев вблизи мою нагрудную бляху, т.с. порядковый номер бога. Пацаны, роняли свои тела ниц и протягивали ко мне руки. Дисциплина по этому поводу у них была на высоте. Сказать ничего дурного язык не повернется. Пока не отдашь команду «встать», никто и не шелохнётся.

Пауза затягивалась. Все чего-то ждали. Раз Сын бога с нами, значит должны быть и божественные чудеса. Глядя на корчившегося в агонии Каласа, я понял, что вооруженный автоматами народ, ждет конкретных и решительных действий. Землю — голодным, мир — крестьянам, фабрики — всем остальным, пусть портят.

Хотите чудес и решительных действий — представлю в лучшем виде.

Сперва подошел к Каласу и прекратил его мучения.

В области человеческой шеи есть парочка специальных скрытых кнопок, если на них с определенной силой нажать наступает мгновенный паралич верхних дыхательных путей и смерть. Я именно их и нажал на шее у Каласа. Он, бандитская морда, дернулся и затих. За спиной у меня тоже все мгновенно затихло.

Создав зверско-отрешенное лицо, я решительно разогнулся. Поднял руки к небу и коротко, посоветовавшись с небесами, выбросил вперед руку, указывая на попятившегося и побледневшего Феликса.

— Он будет вождем, вместо этих уродливых чужестранцев, — бледность на лице Феликса сменилась на девичий румянец, увидев изменения окраса, я добавил. — Это сказали боги…

Назначил я его. Даже не знаю, как правильно назвать, чтобы было понятней. Наверное, назначил временным руководителем администрации, банды наркодельцов. Феликс, остался очень доволен. Так как назначение он получил, не от какого-нибудь бандюгана, а от самого Сына бога. Чего еще надо для счастья?

Нес я еще, какую-то ахинею. Все ждал, что кто-нибудь заржет и, хлопнув меня по плечу, скажет: «Мужик! Ты нас классно развлек и разыграл. Кончай дурить нашего брата. Пошли, разломим белый батон с колбасой и выпьем хлебного вина».

Не дождался… Ну, что ж… Придется временно исполнять обязанности Сына бога.

Группа заложников о которой, по правде сказать, я уже и забыл, поняв, что сегодня им больше не грозит смертоубийство разогнула спины и встала с колен… Но стояли они все еще неуверенно, как бы привыкая к горизонтальному нахождению на земле.

Отозвав Феликса на великий совет и будучи абсолютно уверенным, что моя просьба будет выполнена, я попросил нового вождя-администратора собрать машины и отправить людей туда, где они привыкли быть. Туда, где они смогут помыться и позвонить своим родным. Им необходимо срочно сообщить миру, что им уже ничего не грозит.

На лице Феликса, пока еще пропитанного духом ленинизма, бандитизма и наживы, мелькнуло недоумение. Как это? Реально, имеются живые деньги и их просто так, за здорово живёшь, отдать.

Я устал сегодня поднимать руки вверх. Но опять пришлось тянуть грабки долу и вопросительно смотреть за линию горизонта… Феликс, скорее по молодости, чем из-за духа противоречия попытался объяснить свои действия…

Грубо прервав его: «Тише, юнец! Я советуюсь со своим отцом». Вынес окончательный вердикт.

— Их следует не только отпустить, но накормить, одарить подарками и вернуть все, что у них отняли…

Услыхав такие противоестественные речи, у новоиспеченного вождя от удивления изо рта обильно полилась слюна, а глаза полезли на лоб. Не хотелось его обижать, поэтому пришлось добавлять в тесто сладкого сиропа.

— Если ты, великий и мудрый вождь этого не сделаешь, твой народ ожидает большое горе, — и вкрадчиво добавил. — Ему, бедному и покинутому народу вместо тебя придется искать нового вождя…

Как только, этот зеленый пацан, услышал «про великого и мудрого», он сразу ростом стал выше и в плечах шире… Тут же стал распоряжаться и командовать.

Я прислушался. Он отдавал распоряжения тоном, не терпящим возражений. Мол, мне самому не нравиться, но что поделаешь? Такова воля богов.

Взяв в сопровождающие одного воина, лет пятнадцати отроду не больше. Сходил с ним в тот погреб, куда Калас приказал отнести украденную Гуроном бочку со страшными картинками. За нами потянулось и вся оставшаяся банда.

Приказал пареньку сторожить вход, чтобы мне не мешали. Дескать, наступило долгожданное время вершить разные божественные чудеса. Отыскал впотьмах бочку с грозными переводными картинками. Вскрыл ее. Деньги в угол. Накрыл найденной рогожей. Бочку перевернул и поставил на место.

Степенно выбрался из блиндажа.

Наверху пританцовывая от нетерпения, меня уже поджидал Феликс. Достал из кармана американскую купюру, сунув ему под нос спросил: «Знаешь, что такое?»

«Знаю». Он выглядел несколько ошалевшим.

«Представляешь сколько хороших людей можно спасти?»

Он кивает головой.

По моему хотению, для создания определенного антуража, принесли два ярко пылающих факела.

Завел я его и того пацана, пятнадцати годков в подвал. Подвел к денежному холму, передал факела и резко сдернул одеяло. Когда в колышущемся свете ребятишки увидели, что это деньги, опять в ноги мне… Бух… И лежат, не шелохнутся.

Здесь я, на самом деле почувствовал себя Сыном бога. Но гордился не долго. Дело к вечеру, а хотелось убраться отсюда побыстрее. Черт его знает эти горные условия. Подует холодным ветром, молодежь распалится, засомневается по поводу правдивости Сына бога… Иди потом, доказывай безголовым, что ты оно самое и есть.