Пилигрим - Сафронов Виктор Викторович - Страница 20

Близость неба и нежный воздух наполненный разными звуками, подсказывали мне, что раб божий (забыл, как его имя), отмучился и, с дымящейся сигареткой, находится в раю…

Я начал даже слышать нежные голоса ангелов и херувимов… Правда, они звучали, как-то уж чересчур хрипло и грубо… Зато были слышны звучные аплодисменты… Пытаясь увидеть райские кущи, мне пришлось повернуться на бок и разлепить глаза полные слез и смирения….

Над моей поникшей долу головой, Калас громко орал на Гурона, при этом хлестал этого гордого сына гор по щекам. Голова моталась из стороны в сторону, создавая ощущение безысходности.

Н-да… Гм… Хм… До рая, судя по всему, я не добрался… Видно не заслужил.

Лежа на земле, в своих нечистотах и собственной рвотной массе, прислушался… Интересно, что же так энергично, при помощи рук, хозяин втолковывал своему работнику-Балде.

То, что я услыхал, меня весьма огорчило.

Как я понял, из краткого содержания предыдущих серий, этот гад — Гурон, загнал меня пьяного в бочку. Кроме всего прочего, перед этим здорово избил. Безумно болели отбитые почки… Когда же я попробовал пошевелиться, понял, что этот садист и по яйцам отходил меня от всей души.

Кто-то из охранников принес пакет льда. Он тут же был приспособлен к разбитому хозяйству между ног. Меня с этим спасательным пакетом, сослуживцы на руках, отнесли в мою каморку и водрузили на топчан.

Позже повар, будучи человеком широкой натуры, принес виски. Пока откупоривал, да наливал, рассказал много интересного. Оказывается. Моя собачка Алиция, сев рядом с бочкой, стала протяжно выть. Тем самым, заставила Каласа вернуться.

Выходит, она второй раз спасла мне жизнь?

Вот ведь как получается. Покормил, пригрел. И будьте любезны, благодарность не заставила себя ждать. Как смогла, так и помогла.

Выпил я на свою трясущуюся голову пару стаканов, только после этого смог понять, что случилось. Еще стакан. И я забылся в алкогольном тумане.

На утро пришел Калас. Он не извинялся. Он как бы вслух рассказал последние события. О том, что погибла жена и еще много другого народа. Подозревали в первую очередь меня. Поэтому расспросили со всей строгостью местных правовых обычаев.

— А вы, уважаемый босс не видели, что я шибко пьяный? — наивно поинтересовался я. — И мне были по-фигу любые вопросы.

Здесь он элегантно подставил под мой гнев Гурона.

— Гурону, все равно пьян человек или трезв, — тоскуя о погибшей жене, сказал он. — Существо, лишенное жалости к себе, тем более по отношению к другим, этим не страдает. Обычно он спрашивает так, что и пьяный трезвеет и мертвый оживает. Ты-то, быстро пришел в себя…

После, поправив укрывавшее меня грязное одеяло, спросил, как обычно спрашивают у умирающего: какие будут просьбы. Я попросил виски и… еще виски… Но, водки пару пузырей, было бы лучше.

Через двадцать минут мне принесли два литра разнородного виски и пару литров водки. И хотя тело болело от любого прикосновения, и даже вздоха, теперь я знал, что обезболивающее и снотворное находится у меня под рукой, и о предстоящих нескольких днях, можно не волноваться.

Я по-прежнему был глуп и самонадеян. Пока я ласково оглаживал бутылки, теша себя надеждой на заслуженный отдых, до меня наконец дошла мысль, что появился повод, о котором я так поспешно написал в записке… Как я это запомнил, ума не приложу?

Но через мгновение пришлось забыть обо всем. Отбитые или раздавленные семенники болели так, что вся остальная боль вместе с воспоминаниями об исполнении служебного долга, плавно ушла на второй план и там благополучно погибла.

Хорошо, что я вовремя задолго до наступивших событий, успел родить сына. Дерево можно посадить и с распухшей мошонкой.

К вечеру неизвестная, заботливая рука приготовила для меня подарок. Такая передача для тяжелобольного.

Раздался стук в дверь, хотя она с моей стороны не запиралась. Пока я доковылял до двери, там уже никого не было. На полу стоял ящик с ботинками фирмы «Рокфэля и сыновья». Когда я попытался ботинки примерить, оказалось, что внутри находится запрошенная мною взрывчатка. Посмотрел внимательнее, все правильно. Отправители не забыли… В подошвах, находился механизм с элегантно оформленным таймером.

Очень любезно с их стороны, ставить такую посылку, способную разнести все в дребезги, мне под дверь. Я всегда подозревал, что работаю не с самыми умными людьми.

Согнувшись буквой «Г» и стараясь особо не стонать, отнес груз к месту закладки. Сделать это было не сложно. Когда ходил починять проводку, подобрал ключик ко всем необходимым дверям.

Заветные ботинки приспособил аккурат, впритык к бензохранилищу. Посмотрел. Залюбовался — новые, блестящие. Стоят под цистерной, комар носа не подточит. Осталось одним нежным прикосновением к кнопке маленького приборчика, привести всю эту кухню в движение, а самому до часа «Х», успеть смыться.

Да. Совсем забыл уточнить. Так как к тем ребятам, передавшим мне адскую машинку, веры не было ни какой и ни когда. Включать ее родимую, лично для меня, можно было только из-за пределов горы.

Назавтра для участия в похоронах стали собираться «уважаемые люди». Автомобилей понаехало — просто через край. Ставить негде. Когда даже прибывшие гости, вышли встречать очередного скорбящего, стало понятно, прибыл их главный.

Я схватил (как громко и неестественно звучит это слово — схватил), исправленный «Порш» и помчался с горы вниз. В качестве автомеханика и чинщика скобяных изделий мне кое-какие вольности были позволены. Всем собравшимся включая и Каласа было не до меня. Расспросами никто не донимал, поэтому спустился вниз без приключений.

На горном серпантине включил таймер взрывателя на два часа. Глядя на извилистые изгибы, подумывал, а в чем собственно подвох со стороны тех, кто вручил мне панель управления терактом.

Фишка заключалась в том, что пока я, кривя лицо от боли угощался «красненьким» в чайхане, ровно через час и пятнадцать минут, над головой, завывая и свистя нечистым духом, пролетели ракеты. Они ушли точно на цель и разбомбили там, к чертовой матери все, что только можно.

Выпивающие рядом со мной охранники и другие служилые люди, кто как побежали спасать и грабить оставшиеся там ценности.

По правде сказать — они погорячились.

Когда со всех блокпостов и других мест примчались волонтеры-спасатели. Пограбить, унести ценное имущество, добить раненых… Ровно через сорок пять минут сработала моя машинка. После этого крышу горы снесло в прямом, а не переносном смысле вместе с остатками выживших бойцов и уцелевшими постройками.

Несколько десятков тонн высокооктанового бензина расцвечивая небо огромным столбом огня, довершило дело полного разрушения и уничтожения живой силы и техники противника.