Сердце Мира - Хаггард Генри Райдер - Страница 6

Несчастная случайность приписывалась нерадивости Стрикленда, его отставляли от должности и отказывались заплатить жалование, которое он почему-то не брал в течение нескольких месяцев. Кроме того, они выражали намерение предъявить к нему иск в размере понесенных потерь.

– У этих людей нет стыда! – воскликнул я, когда Стрикленд прочел мне бумагу. Я был возмущен, зная, как много, не покладая рук, трудился мой друг.

– Не волнуйтесь, Игнасио! Я потерпел неудачу и должен смириться. Таков общий закон во всем мире. Знаете ли вы, что у меня всего тысяча долларов в мексиканском банке? Из них восемьсот принадлежат вам. Ведь я тратил здесь свои деньги, пока работы были приостановлены и не приходил ответ от хозяев. Я удаляюсь отсюда без больших миллионов! – докончил он весело.

– Замолчите! Или вы считаете меня вором, способным отнять у вас почти все ваше состояние? Не повторяйте таких суждений, если не хотите меня обидеть!

С этими словами я вышел и в раздумье пошел в горы.

IV. Приглашение

Я едва прошел несколько сот шагов, как встретил хозяина того дома, у которого жил в Кумарво в первые дни своего пребывания.

– Господин, – обратился он ко мне (так часто звали меня посвященные братья, а наедине иногда даже величая царем), – я шел к тебе, свиток найден!

– Какой свиток? – спросил я в недоумении.

– Тот самый, из-за которого ты сюда прибыл. Вчера чинили крышу моего дома и под ней нашли спрятанный свиток. Я несу его тебе!

– Хорошо. Я прочту его сегодня ночью!

Мы разошлись, и я отправился дальше, думая больше всего о делах Стрикленда. На повороте узкой тропинки у крутого склона горы я неожиданно увидел вооруженного незнакомца. Я быстро схватил свой нож и занял оборонительную позицию.

– Удержи свою руку, дон Игнасио, господин мой! – послышался знакомый голос, и я признал в незнакомце своего родственника Моласа.

– Что привлекло тебя сюда из Чьяпаса?

– Дела Сердца, господин мой, великий Повелитель Сердца… Но где я могу говорить с тобой без свидетелей?

Я повел Моласа к себе домой, накормил и напоил утомленного путника и тогда опять спросил о цели его долгого путешествия.

– Скажи мне, господин, какое пророчество связано с тем символом, хранителем Которого ты являешься?

– Такое, что когда соединятся обе его половины, царство индейское восстановится от моря до моря, как было тогда, когда Сердце еще не разбили пополам!

– Так! Мы все это хорошо знаем из «Откровений Сердца». Та половинка, которая у тебя, видимая всем, носит название «День», а другая, утраченная, именуется «Ночью»… Соединенные вместе, они составят сплошную поверхность, и тогда возродится наше царство…

– Да, Молас, все это так!

– Теперь слушай. «Ночь» появилась в стране, и я видел ее собственными глазами; чтобы тебе это передать, я и пришел сюда!

– Говори дальше…

– Близ Чьяпаса есть развалины храма, построенного древними, и туда пришел один старик с дочерью. Девушка – красавица, каких я еще не видывал, а старик – зловещего вида. Он лечит больных разными травами и многим помогает, хотя на вид кажется безумным. У меня заболела жена, и я пошел к этому целителю за помощью, хотя она отговаривала меня, сказав, что уже видела лицо смерти и дни ее сочтены. Но я все-таки пошел. Через день я добрался до его жилища.

«Что привело тебя ко мне, брат мой, – спросил меня старик на нашем родном языке, но с немного отличным говором. – Или ты болен „сердцем“?»

Услышав эти слова, господин мой, я весь обомлел. Я поспешил Ответить установленным в нашем обществе образом, и также делал, отвечая на второй, третий и следующие вопросы, спрашивая, в двою очередь, его самого – и так до двенадцатого. Дальше я не знал. Я слышал слова, понимал их значение, но не мог ответить. Очевидно, он был выше меня в нашем обществе. Я поклонился ему. Тогда он меня спросил:

«Кто выше тебя в этой стране?»

Я ответил, что никого нет, кроме одного, самого высокого!

Он посмотрел на меня с большим любопытством, но ничего на это не сказал. После некоторого молчания он добавил:

«Мне жаль огорчать тебя, но твоя больная уже кончила свой путь на этой земле. Я чувствую сейчас ее душу среди нас».

В это время подошла девушка действительно поразительной красоты, точно явление с неба.

– К делу, Молас, к делу! Что мне до этой девушки?! – нетерпеливо перебил я своего собеседника.

– Я поверил словам Зибальбая – так зовут этого врача. Мне было очень грустно, потом оказалось, что именно в этот час умерла моя жена. Старик меня утешил:

«Ты вскоре соединишься с ней в Сердце Неба, не сокрушайся».

Девушка что-то сказала отцу, и он пригласил меня подкрепить силы перед обратной дорогой. Пока мы ели, он опять обратился ко мне:

«Я вижу, что ты один из наших братьев. То, что я скажу, сохрани про себя. Мы сюда пришли издалека. И мы не то, чем кажемся. Но еще не настал час, чтобы говорить. Пришли мы за тем, что едино, но раздельно, что не утрачено, а только спрятано. Быть может, ты нам укажешь, куда идти?»

Я понял, о чем он говорил. Взяв свою палку, я начертил на полу комнаты, где мы сидели, половину сердца, и передал палку Зибальбаю.

«Докончи, дочь моя!» – сказал старик девушке, и та тотчас дочертила остальное.

«Нужны ли тебе еще слова? Или ты веришь увиденному»?

Я ответил утвердительно.

«Теперь скажи мне, где находится спрятанное»?

«У того, кто его законный хранитель. Я пойду к нему и скажу все, чему был свидетелем. Но он живет очень далеко!»

«Хорошо. Передай ему, что настал час для соединения „Дня“ и „Ночи“ и что настало время, чтобы на обновленном небе засияло новое солнце!

«А если он мне не поверит и не захочет прийти?» – спросил я.

«В таком случае, смотри!» – проговорил старик. И он отстегнул ворот своего плаща; я увидел вторую половину того символа, первую половину которого ты унаследовал от предков, о, господин, повелитель мой! Больше мне нечего добавить!

Я был поражен.

– Больше он ничего не велел тебе передать? – спросил я Моласа.

– Ничего. Он сказал, что ты истинный хранитель тайны, но или сам придешь к нему, или призовешь к себе!

– А ты что сказал ему про меня?

– Ничего. У меня не было никаких указаний. Подкрепив силы свои, на следующий день я ушел от старика домой. Зибальбаю я сказал, что через восемь недель надеюсь вернуться обратно. Узнав, что у меня нет денег, он взял из лежавшего в углу мешка две большие пригоршни золотых монет с изображением сердца на каждой из них и отдал мне.

– Покажи мне хоть одну из них, – попросил я Моласа.

– Увы, господин! У меня нет больше ни одной монеты. Не очень далеко от развалин храма, где нашел себе приют Зибальбай, лежит асиенда Санта-Крус, а там, как ты, может быть, сам слышал, живет шайка разбойников во главе с доном Педро Морено. Эти люди поймали меня на дороге и, найдя золото, отвели к своему вождю. Я отказался отвечать, откуда у меня необыкновенные кружки. Тогда он посадил меня в темный подвал, обещая не выпускать, пока я не открою, откуда у меня такие редкие деньги. Меня очень заботила судьба жены, я точно обезумел, и язык мой произнес те слова, которых добивались грабители! «Пресвятая Матерь Божья! – воскликнул дон Педро. – Я слышал про этого безумца, но не знал, какой у него хранится товар. Тогда я непременно его навещу…»

Меня они отпустили с миром. Глубокое раскаяние овладело мной, я боялся, что ты, господин мой, не увидишь этого старика и великая тайна исчезнет навеки!

– Быть может, Господь сохранит их дни, хотя ты совершил ужасное преступление! Теперь скажи, как ты добрался сюда без денег?

– Дома я добыл немного денег. Похоронив жену, я распродал свое имущество, дошел до моря, а в порту Фронтера сел на корабль в качестве матроса до Веракруса. В городе Мехико я обратился к старшему из тамошних наших братьев, который сказал мне, где ты находишься. Я пробыл в пути месяц и два дня, теперь прошу тебя дать мне ночлег, я умираю от усталости и завтра расскажу еще, если что-либо припомню!