Сердце Мира - Хаггард Генри Райдер - Страница 4

– Потому, – ответил я, – что Всемогущий избирает людей орудиями для Своих целей!

Неделю спустя за мной пришли несколько индейцев, чтобы отвести в тот округ, где жил отец. Дядя со слезами простился со мной, и я его больше не видел: он скоропостижно умер в мое отсутствие. Я могу сказать, что, за одним только исключением, не было на свете лучшего человека.

Через три дня пути через большие горы мы пришли к хижине одного очень старого индейца, Антонио, к которому у меня было письмо от отца Игнасио. Он радушно принял меня и познакомил с несколькими окрестными касиками, для чего-то собравшимися у него. Когда ушли все посторонние, один из них обратился ко мне со словами, которых я не понял, и спросил, имею ли я «сердце»? Я ответил, что «весьма вероятно», и мой ответ вызвал общий смех. Тогда они посвятили меня в общество «Сердца», и я сделался его наследственным главой и, несмотря на свою молодость, неограниченным повелителем многих тысяч людей, братьев и членов общества, разбросанных по всей стране.

На другой день мне были показаны золотые богатства, оцененные более чем в миллион долларов. По совету Антонио я прожил некоторое время в ближайшей деревне, чтобы познакомиться со многими приходившими ко мне людьми. В это же время я совершил величайшую ошибку своей жизни. На расстоянии трех миль, в небольшой деревушке жили две сестры-индианки. Однажды все жители ушли в соседнюю деревню по случаю какого-то праздника. Случайно проходя поблизости, я услышал крики о помощи и, бросившись в дом, увидел, что двое разбойников, убив одну женщину, стараются нанести смертельный удар и другой. Выхватив нож, я неожиданно бросился на нападавших и, положив удачным ударом одного из них, хотел обезоружить второго, но в начавшейся борьбе один на один убил и его. Всех тайно похоронили, и никто ничего не узнал об этом происшествии. Оставшаяся в живых оказалась девушкой поразительной красоты. Мне часто приходилось встречаться с ней, так как она поселилась в той же деревне, где я жил. Через короткое время она совершенно пленила мое сердце, и я на ней женился, вопреки советам Антонио и других стариков. Для счастья всего индейского племени и, пожалуй, для моего собственного, было бы лучше, чтобы она умерла за час до того, когда рядом со мной предстала перед алтарем.

Я весь отдался возложенной на меня миссии. Мечтой всей моей жизни стало составить громадный заговор и поднять восстание всех индейцев в заранее определенный день, а по изгнании испанцев и их пасынков – испанских мексиканцев положить основание американскому царству. Это не было безнадежным сумасшествием – ждать успеха, где мои предки терпели неудачу; я был почти у самой цели. В продолжение нескольких лет я странствовал по всей стране, и не было деревни, где бы меня не знали как Хранителя Сердца и наследственного вождя индейских племен. Везде я старался пробудить народ от вековой спячки. Хранившееся золото могло быть мне большим подспорьем, но я берег его, довольствуясь для дела теми приношениями, которые стекались ко мне со всех сторон. Год или два я был самым могущественным лицом во всей Мексике. Ни один шпион испанцев ничего не узнал о моем заговоре. Но неудача меня сторожила, и я потерпел поражение.

Женщина, которую я спас от смерти, на которой женился, которую любил, которая была посвящена во все мои действия, изменила мне и выдала меня. Перед самым началом восстания, для лучшего наблюдения за властями, было с общего согласия решено, что моя жена под видом служанки поступит в дом того человека, который управлял тогда всей Мексикой. Между тем она сошлась с ним и открыла ему весь наш заговор. Однажды ночью меня схватили и связанного привели в дом губернатора.

Меня тотчас же провели в кабинет, и мы остались одни. Подойдя ко мне с пистолетом в руке, он сказал:

– Мне известны все твои замыслы, приятель, и могу только похвалить за их прекрасное выполнение. Знаю также, что вы припрятали большие сокровища. Женщина, которую вы приставили ко мне и которой имели безумие доверять, не знает одного – где вы его храните. Это вы скрыли от нее, что доказывает, что вы еще не совсем спятили… Теперь я хочу сделать тебе великолепное предложение: откажись от этих сокровищ и ты будешь свободен, конечно, не раньше, чем минует день, назначенный для восстания: овцы без пастыря не опасны. В противном случае тебя ожидают суд и казнь!

– Как можете вы ручаться за других? – спросил я. – Ведь вы здесь не единственный белый!

– Во-первых, я их начальник! Во-вторых, они ничего не узнают, иначе мне придется поделиться с ними тем, что я хочу оставить себе одному. Так вот, друг мой, решайся, отдай мне золото и возьми свою жену. Я не останусь здесь больше, и ты можешь начать новый заговор против моего преемника. Только стой смирно, пока будешь думать, иначе я спущу курок!

– А мои товарищи?

– Трое или четверо из них уже того… умерли от тифа, надо полагать. Здания тюрьмы так ужасны! Но если золото окажет свое целебное действие, то эпидемия, конечно, прекратится!

Я сделал выбор, рассудив, что смогу накопить новое золото, но новой жизни не вернешь. Если я погибну, то пострадают и другие, и все мечты о независимости рухнут навсегда. Я знал, что этот разбойник сдержит свое слово.

Через десять дней он получил золото, а я был волен начинать дело снова, так как никто из обреченных на смерть ничего не узнал. Но здание, которое я созидал с таким трудом, с такой любовью, рухнуло, деньги были потеряны, и мое обаяние, как освободителя народа, померкло навсегда. И все это случилось благодаря женщине, изменившей мне. Я долго думал об этом и дал клятву никогда не иметь ни с одной женщиной никакого дела и отстраняться от них даже в помыслах. Я сохранил эту клятву. Что сталось с моей женой, не знаю. Я рассказал все моим товарищам, и, вероятно, один из них отомстил ей за всех нас. Я же сам лежал несколько недель больной, между жизнью и смертью…

При мне осталась только тень прежней власти. Я пробовал возобновить попытку, но без друзей, без средств ничего не мог сделать. Иногда я вспоминал свое желание быть священником, но было поздно начинать учение. Я странствовал по всей стране, участвовал в трех войнах и, наконец, сделался управляющим одного рудника.

Тут-то я и познакомился с Джеймсом Стриклендом, с которым совершил странствие в Сердце Мира.

III. Сеньор Стрикленд

Двадцать два года тому назад я, Игнасио, посетил небольшую деревню Кумарво в штате Тамаулинасе, где жил один из наших братьев. Он звал меня, чтобы вручить одну хранившуюся у него рукопись, написанную древними письменами, которую никто не умел прочесть. В ней будто бы заключалось точное обозначение местности, где было спрятано по распоряжению Куаутемока, моего предка, большое сокровище с целью скрыть его от Кортеса, вождя испанцев. Старый Антонио научил меня этим письменам, хотя это искусство умрет со мною. Я не думаю, чтобы кто-либо еще знал его. Но и здесь меня ждала неудача: старик-индеец, хранитель рукописи, умер до моего прихода, и его сын не мог найти, где она спрятана.

Тут же я узнал, что по соседству живет один инглезе, англичанин, прибывший всего с полгода назад; он был управляющим серебряных приисков, которыми владело какое-то иностранное общество. Положение его было трудное, так как соседние владельцы старались отвадить от него рабочих, потому что он, в противоположность им, хорошо обращался со служащими и аккуратно расплачивался. Население деревушки мирно работало шесть дней в неделю, но в воскресенье предавалось такому разгулу, что недели не проходило без преступлений и убийств. Я сам сделался очевидцем одного из них. Проходя по деревне, я заметил, что на улице лежали два трупа индейцев, около них на коленях стояла молодая красивая девушка, а немного в стороне какой-то человек, оказавшийся потом цирюльником и врачом, обвязывал голову четвертого, по-видимому тяжело раненного.

– В чем дело? – спросил я цирюльника.

– Если не ошибаюсь, вы – дон Игнасио? – перебил он меня, делая условленный знак Братства. – Мы знали, что вы прибудете к нам, и очень радовались. Быть может, вы положите конец этим безобразиям…