Живой металл - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 3

Было около двух часов, когда мы впервые увидали развалины. Высокие, заросшие зеленью стены ущелья уже давно стали упорно приближаться одна к другой. Наконец, ущелье превратилось в туннель, с крышей из папоротников, со спускающимися сверху гирляндами крошечных орхидей. Потом из этого туннеля мы вышли на яркий солнечный свет.

Перед нами была широкая зеленая чаша, которую держали в руках столпившиеся скалы. Впадина эта диаметром была мили в три. У нее было три выхода: один — на северо-западном горном склоне был похож на трещину; другим был туннель, которым мы пришли, и затем была дорога, поднимавшаяся из впадины. Она ползла вверх по крутой горе, прямо на север, льнула к скале и наконец скрывалась за одной из вершин. Это была широкая и искусственно сооруженная дорога, говорящая яснее языка о людских руках, прорубивших ее на груди горы. Древняя дорога, невероятно усталая от топтавших ее тысячелетий.

Никогда, даже в самой глубине пустыни, не испытывал я подавленности, какой веяло от зеленой впадины. И влияние ее было также физическим, потому что я почувствовал невыносимую боль в груди, и пульс мой стал прерывистым.

В глубине долины — развалины. Ряд циклопических ступеней вел на кряж, и тут стояла рушащаяся крепость. Развалины напоминали огромную фурию, упавшую лицом книзу. Нижняя часть развалин была ногами, средняя груда — телом, верхний ряд — вытянутой рукой. Ступени казались шеей, и над ними древняя крепость с двумя полуобвалившимися амбразурами в ее северном фасаде была похожа на выветренный череп, уставившийся туда, куда уползала и скрывалась из виду усталая дорога.

— Тут что-то неладно, — обернулся ко мне Дрэк. — Но я предпочитаю идти вперед, а не возвращаться. А вы как думаете?

Я кивнул. Мы переступили через край зеленой чаши. За нами шел китаец с лошадками. Спуск не был труден, так как мы шли по остаткам проложенной когда-то к туннелю дороги. Тут и там вдоль тропы поднимались огромные обломки скал. Мне казалось, что я различаю на них слабые следы резьбы: то намек на дракона с разинутой пастью, то очертания чешуйчатого тела, то нечто вроде крыльев летучей мыши.

Мы дошли до первой из каменных глыб, тянувшихся к центру долины, и тут, почти теряя сознание, я повалился на Дрэка, стараясь найти в нем поддержку.

Поток отчаяния налетел на нас, закрутился вокруг нас, хватая за сердце. Казалось, что этот поток изливался из каждой, из всех этих рассыпанных глыб. Он высасывал жизнь. Необоримая усталость охватила меня, желание упасть на камни и умереть. Я чувствовал трепет тела Дрэка и знал, что он собирал все свои силы.

Китаец закричал и бросился бежать. Лошади отказались карабкаться. Чиу-Минг с рыданием упал на землю.

Дрэк остановился и поднял китайца. Мы взяли его с двух сторон под руки. Потом, точно пловцы, мы стали пробивать себе путь, наклонив головы, борясь с этим невидимым потоком.

По мере того, как дорога поднималась, сила потока слабела. Стало исчезать ужасающее желание лечь и отдаться ему. Теперь мы достигли уже подножия ступеней. Вот уже прошли половину их. А когда мы выбрались на кряж, на котором стояла сторожащая долину крепость, поток стал быстро убывать. Мель стала безопасной, сухой землей, и течения кружились внизу под нами, совершенно безвредные для нас.

Мы выпрямились и ловили воздух, как пловцы, боровшиеся изо всех сил и едва-едва одержавшие победу.

В стороне полуразвалившихся ворот послышался легкий шорох, потом из них выбежала девушка. Из рук ее выпало ружье. Она мчалась прямо на меня, и в то время, как она бежала, я узнал ее.

Руфь Вентнор! Сестренка Мартина Вентнора, геолога, бывшего моим спутником во многих моих опасных скитаниях! Что делала Руфь в этом забытом уголке земли?

Она подбежала ко мне и обняла меня за шею нежными руками. Она горько плакала на моем плече.

Глава IV

— Луис! — рыдала она. — Какое счастье, какое счастье, что вы здесь!

Она освободилась от моих рук и нервно засмеялась.

Я окинул ее быстрым взглядом. Она была все такая же, как и три года назад. Большие голубые глаза то были серьезны, то полны задора; маленькая, полненькая и нежная; прекраснейший цвет лица; пикантный носик с намеком на дерзость; блестящие густые локоны — вполне земная девушка. Яркая и прелестная.

Я представил ей Дрэка и заметил в его глазах восхищение.

— Я… я следила за вами, как вы боролись в этой ужасной яме. Я не могла разглядеть, кто вы, но сердце мое изнывало от жалости к вам, Луис, — шепнула она. — Что это такое там?

Я покачал головой.

— Мартин не мог вас видеть, — продолжала она. — Он сторожит дорогу. Но я побежала… чтобы помочь вам.

— Мартин сторожит? — спросил я. — Зачем же он сторожит?

— Я… — она замялась, — я лучше скажу вам при нем.

Мы прошли в крепость через полуразрушенный вход. Пол помещения был усыпан обломками, упавшими с растрескавшегося сводчатого потолка. Сквозь трещины сверху лился свет. Мы пробрались среди обломков к рушащейся лестнице и стали карабкаться по ней. Мы очутились против похожего на глаз отверстия. На фоне его черным силуэтом вырисовывалась длинная, худощавая фигура Вентнора, сидевшего высоко на груде развалин с ружьем в руке. Он пристально смотрел на древнюю дорогу, верхние извилины которой были отлично видны через амбразуру. Он не слышал нашего приближения.

— Мартин, — тихо позвала Руфь.

Он быстро обернулся.

— Март! — крикнул я.

— Луис! — он почти свалился со своих камней и схватил меня за плечи. — Сорнтон! Как попали вы сюда?

— А вы? — воскликнул я. — Как случилось, что вы и Руфь тут?

— Каким путем вы пришли? — Перебил он. Я указал на юг.

— Не через впадину же? — спросил он недоверчиво.

— Это стоило нам наших лошадей и почти всех наших запасов, — с горечью ответил я.

— Но почему вы здесь сидите? Почему не идете по дороге в гору? Что вы сторожите? — спрашивал Дрэк.

— Твой черед, Руфь, — обратился к ней Вентнор с мрачной усмешкой. — Расскажи им. А я буду сторожить.

— Это было с месяц назад, — начала Руфь, — мы заблудились. Караван наш изменнически покинул нас и оставил нам только одну лошадь. Нам удалось найти дорогу, которая вела к югу. Мы решили идти по ней. Она была старая и заброшенная, но вела куда нам было нужно. Сначала она привела нас в местность с невысокими горами, потом к самому подножию большого хребта. Наконец, в горы — и потом оборвалась.

— Дорога преграждалась скалами, через которые мы не могли перебраться, — вставил Вентнор.

— Мы стали искать другой дороги, — продолжала Руфь, — и к концу второй недели поняли, что снова заблудились. Мы были в самом сердце хребта. Вокруг нас лес огромных, покрытых снегом вершин. Нигде не было и признаков человеческого жилья. Казалось, что ни один человек, кроме нас, никогда не бывал в этих местах. В пище мы не нуждались, дичи было сколько угодно, и рано или поздно мы должны были найти дорогу, которая вывела бы нас отсюда. Поэтому мы и не тревожились. Пять ночей назад мы расположились лагерем в начале маленькой, прелестной долины. Там был пригорок, который возвышался над долиной, как сторожевая башня. На ней росли деревья, точно высокие часовые. На этом пригорке мы разложили костер, и, поужинав, Мартин заснул. Я сидела и любовалась красотой неба и тенистой долины. Я не слышала ничьих шагов, но что-то заставило меня вскочить и оглянуться.

В свете костра стоял человек и смотрел на меня.

— Туземец? — спросил я. Она покачала головой.

— Далеко не туземец, — ответил за нее Вентнор. — Вот в этом-то все и дело. Руфь закричала и разбудила меня. Я успел взглянуть на этого молодца, пока он не исчез. С плеч его спускался короткий пурпурный плащ. Грудь его была покрыта кольчугой. Ноги перевиты ремнями высоких котурн. В руках его был небольшой, круглый, обтянутый кожей щит и короткий меч с двумя лезвиями. Голова его была покрыта шлемом. Этот человек принадлежал к эпохе… о, по крайней мере, на двадцать веков назад.