Остров - Лаймон Ричард Карл - Страница 41

Я посмотрел на нее, но не спросил: “Что ты имеешь в виду?” Это было бы ошибкой. Но хотя я и удержался, это не помогло.

Вопрос этот задала Билли.

– Что ты имеешь в виду?

– Она знала, за какую именно ниточку потянуть. Восхитительно. У Руперта на уме только секс, и он ни за что на свете не упустил бы шанса побороться с женщиной.

Я почувствовал, что сейчас провалюсь сквозь землю от стыда.

– Ерунда! – возразил я. – Мы говорим о Тельме, а уж с ней-то, Бог свидетель, мне бы меньше всего хотелось бороться.

– Ну да, как же.

– Она мне противна.

– Будто такой пустячок мог бы тебе помешать.

– Эй! – воскликнул я. – На себя посмотри!

– Ты сам помоги ему рукой!

Кимберли попробовала урезонить сестру.

– Не будем отвлекаться от основной темы, детишки. Бросив на нее презрительный взгляд, Конни сделала неприличный жест средним пальцем.

Проигнорировав эту выходку сестры, Кимберли обратилась ко мне:

– И ты согласился на этот поединок? Нахмурившись, я попытался выбрать наилучшую тактику защиты. После непродолжительного молчания я сказал:

– Ну... она меня заставила. Обозвала трусом. Мол, я слабак и такое ничтожество, что никогда не посмею померяться с ней силами в честном поединке.

– И ты на это клюнул? – спросила Кимберли.

– Пришлось.

Билли тяжело вздохнула.

– Тебе не нужно было ничего доказывать Тельме. Она просто манипулировала тобой.

– Пожалуй... Хотя и не до конца. То есть вначале я действительно согласился бороться с ней. Но затем она начала раздеваться. Хотела, чтобы мы боролись голыми.

– А ты сразу подумал, что уже умер и тебя забрали на небо, – съязвила Конни.

– Неправда! Я сказал ей “нет”, и что наш уговор теряет силу, и что никакого матча не будет. Потребовал, чтобы она протянула вперед руки. Чтобы я смог их связать. Но она словно оглохла. Не обращая ни на что внимания, начала снимать с себя одежду. Будто мы будем бороться, и все тут, что бы я там ни говорил. Не успел я опомниться, как ее блузка была уже нараспашку, а шорты – внизу. Я просто не знал, что делать.

– Наверное, член у тебя поднялся выше обелиска в Вашингтоне. – Это был комментарий Конни.

– Вовсе нет.

– Как же.

– Оставь его в покое, – сказала ей мать.

– Так вот, когда я понял, что все зашло слишком далеко, я начал отползать от нее. Хотел добраться до топора и заставить ее прекратить это безобразие. Но внезапно она кинулась на меня с опасной бритвой. Чуть меня не убила. – Я перехватил презрительно-насмешливый взгляд Конни. – Если вы мне не верите, можно поискать эту бритву. Я выбил ее у нее из руки. Она, наверное, еще валяется где-то в песке.

Кимберли, на которой сегодня была гавайская рубашка Кита, сунула руку в левый нагрудный карман, вынула из него бритву и взмахом руки выкинула лезвие.

Билли сложила губы трубочкой и произнесла:

– Ууу!

Я и сам скривился, когда поближе увидел бритву в дневном свете и понял, что вчера лишь чудом не остался валяться на песке со вспоротым брюхом.

– Кто-нибудь видел эту штуковину раньше? – поинтересовалась Кимберли, держа бритву большим и указательным пальцами, чтобы мы могли разглядеть рукоятку, которая напоминала перламутровую.

Конни покачала головой.

Билли произнесла:

– Грозная вещица.

– Узнаешь ее?

– Я? Нет. Я уже целую вечность не видела подобной бритвы. У моего отца была похожая, но у той била зеленая рукоятка.

– Ну а ты, Руперт?

– Видел ее прошлой ночью, когда Тельма бросилась с нею на меня.

– Бритва, вероятно, принадлежит Уэзли, – вставила Конни.

Кимберли кивнула.

– Может быть. В сущности, хозяйкой могла быть и Тельма.

– У нее не было бритвы, когда я ее обыскивала, – заметила Билли. – Я бы такое не пропустила.

– Ну, – неуверенно произнесла Кимберли, – где-то же она ее взяла.

– Почему же она тогда просто не воспользовалась ею? – недоумевала Конни.

– Она попыталась, – возразил я.

– Нет, я имела в виду, не использовала для того, чтобы перерезать веревку и освободиться.

– Может быть, Тельма не могла дотянуться до нее с завязанными руками, – предположил я.

– Но она должна была бы развязать руки еще до того, как подошла к тебе, – сказала Билли. – Если верно то, что она перевязала веревку, чтобы потуже ее затянуть, тогда ей наверняка вначале пришлось бы ее развязать.

Конни нахмурилась.

– Все это становится слишком сложным.

– Да, – согласился я. – Получается, что она развязывает руки, чтобы можно было снова связать их, но теперь уже потуже, и это лишь для того, чтобы подойти ко мне и хитростью вынудить меня развязать их еще раз. Не лезет ни в какие ворота.

– Нет, лезет. – Кимберли несколько секунд кивала головой и покусывала нижнюю губу. Затем произнесла: – Смысл в этом есть. И немалый. Мы рассматривали ее поведение не с той стороны. Дело не в том, что Тельма развязалась и могла убежать. Нет, ей нужно было убить Руперта.

– Какой ужас, – пробормотал я.

Кимберли подняла палец.

– Я вижу все это вот так... – И, взглянув на меня, продолжила: – Там, у лагуны, Тельма пыталась убить тебя, сбросив камень с водопада. Но она промахнулась и по ошибке попала в Конни.

– Это согласно ее изложению событий, – возразила Билли, – и может не соответствовать действительности.

– Что бы там ни было у Уэзли на уме, но сначала он хочет умертвить всех мужчин. Я так себе это представляю, – сказала Кимберли. – Все дело в том, что он слишком слаб от ранений, чтобы самому попытаться убить Руперта, поэтому он приказал это сделать Тельме. А ту постигает неудача, и она ранит Конни. Затем – ее история: Уэзли зверски избивает ее, она его убивает и возвращается к нам для примирения. Но я в этом не уверена.

– Не уверена, что он избил ее? – удивилась Билли.

– Кто-то наверняка это сделал, – заметила Конни.

Кимберли кивнула.

– Ну, может, и Уэзли. Или, вероятнее, лишь какую-то часть этого. Уверена, большей частью она сделала это сама.

– Она способна на такое? – изумилась Билли.

– Избить себя? Может быть. Не знаю, но меня бы это не удивило.

– Думаешь, она мазохистка? – спросила Билли.

Конни фыркнула.

– А то как же, раз она вышла замуж за Уэзли.

– Она не могла нанести себе побои во все те места, – заметил я.

– Конечно, во все не могла, – согласилась Кимберли. – Я считаю, что это было совместное мероприятие. Предполагалось, что побои должны были оправдать убийство Уэзли, поэтому все должно было выглядеть правдоподобно. Какая-то их часть наверняка была нанесена самой Тельмой. Слишком уж они жестокие, чтобы их авторство приписывать одному Уэзли. В его-то состоянии? Возможно, он и укусил ее пару раз, но так отдубасить и отхлестать не смог бы. Она должна была сделать это сама. Во всяком случае, большую часть.

– Ненормальная, – дала определение Конни.

– Это послужило ей пропуском в наш лагерь, – заметила Кимберли. – Она рассчитывала прийти к нам, продемонстрировать эти ужасные кровоподтеки и ссадины и заставить нас поверить в то, что она покарала Уэзли, убила его.

– Но мы ей не поверили, – напомнил я.

– Нет. Во всяком случае, не полностью. Я с самого начала сомневалась, что это сделал Уэзли. Но мои подозрения – как, впрочем, полагаю, и ваши – заключались в том, что ее послали сюда, чтобы она обманула нас. Если бы мы поверили, что она убила Уэзли, мы бы отменили дежурства и открыли себя для внезапного нападения. Еще мы подозревали, что она могла бы завести нас в засаду, если бы мы пошли разыскивать тело Уэзли.

– Верно, – подтвердила Конни.

– Но мы ошибались. Глубоко ошибались. Она явилась не для того, чтобы отвлечь наше внимание или заманить нас в западню, где Уэзли мог бы расправиться с нами. Знаете, что это было? С самого начала? Боевой вылет женщины-камикадзе для ликвидации Руперта.

– Она хотела убить меня?

– Верно.

– Что это означает?

– А то, по крайней мере, что Руперт – большой счастливчик.