Подстрекатель - Лайл Холли - Страница 37

Глава 9

— Так, значит, он велел тебе уйти из его жизни?

Соландер посмотрел на жалобно всхлипывающую Велин, а затем окинул взглядом затемненный театр. Джесс сидела на стуле, делая вид, что не слушает, что внутренне не ликует от признания Велин.

— Он сказал, что мне лучше начать подыскивать подходящего спутника жизни, пока я не стала слишком стара, чтобы иметь детей.

Соландер взглянул на Джесс. Ей однозначно нравилась каждая новая деталь этого признания.

— Почему он сделал это? — удивился Соландер. — Или он узнал о твоих… хм… других интересах?

Велин выглядела озадаченной.

— Ты имеешь в виду других мужчин, с которыми я общаюсь? Не думаю, что они имеют к этому отношение. Он ни разу не спрашивал о них, и я ему не рассказывала в подробностях, но, разумеется, он знает, что у меня были другие мужчины.

Соландер покачал головой.

— Мне кажется, он считает себя единственным мужчиной в твоей жизни. Ты точно была его единственной женщиной. Единственной.

Казалось, Велин упала с крыши в Верхнем Городе и летела в Нижний, точно зная, где приземлится.

— Нет! Это чушь!

Джесс тихо засмеялась.

— Вовсе не чушь. Я знаю, что у него до тебя никого не было.

— Ты не можешь этого знать.

— Почему же? Рейт сам мне рассказал. У меня нет оснований не верить ему. Он ничего не терял, говоря мне правду, ему ни к чему было лгать. Он просто упомянул об этом в разговоре со мной.

— О… боги… — прошептала Велин. — В этом случае его поведение можно понять.

— Почему? — спросил Соландер. — Пока ты сказала лишь то, что он велел тебе уйти из его жизни и убежал отсюда, как сумасшедший.

— Он предложил соединиться клятвами. Я объяснила, что не могу — что я стольти, а он нет, что когда-нибудь я найду спутника, с которым смогу вырастить детей. Но я также сказала, что это будет не скоро. Я думала, он поймет. Но если я единственная женщина в его жизни — единственная, с которой он когда-либо был…

Велин закрыла глаза, и Соландер заметил на ее щеках слезы.

— Я думала, он всегда понимал, что мы не будем постоянной парой. Я думала, он понимал.

— Похоже, что нет. Кстати, если бы ты спросила меня раньше, я бы сказал, что у него было больше планов по поводу тебя, чем просто провести с тобой пару лет.

Соландер вздохнул.

— Итак, он сделал предложение, ты отвергла его наихудшим образом, его чувства были задеты, он наговорил много того, о чем завтра пожалеет, и ушел. Ты, случайно, не заметила, куда он отправился?

Велин покачала головой.

— Он вышел через переднюю дверь. Вот и все. Я… я все еще была в шоке от услышанного.

— Мы должны постараться отыскать его, — вмешалась Джесс.

Соландер представил себе, как Рейт отреагирует на то, что он, Джесс и Велин начнут окликать его. Он будет смущен, унижен и зол. Соландер решил, что Рейта не следует злить еще больше. А найти юношу можно было, только выкрикивая его имя, если он вообще хотел, чтобы его нашли. Они не могли отследить Рейта при помощи магических приспособлений — он просто не появлялся на них. Вполне возможно, что он единственный человек Империи, который мог по-настоящему исчезнуть.

— Нам придется подождать, пока он вернется домой. Один из нас может подождать здесь, другой в Школе.

— Думаю, я подожду здесь, — сказала Велин. — Поработаю над декорациями.

Соландер пристально посмотрел на нее. Она и впрямь не понимала, как сильно Рейт ее любил, насколько он был уверен, что они всегда будут вместе. Она собиралась рисовать декорации, пока Рейт с разбитым сердцем бродит по городу, а когда он вернется, то увидит, что она настолько безразлично отнеслась к случившемуся, что даже не перестала работать.

— Мне кажется, Велин, пусть Джесс подождет его в Базовой школе, — начал Соландер. — Я останусь здесь. А тебе лучше побыть где-нибудь еще. Я поговорю с ним — объясню, что ты не хотела ранить его, попытаюсь сгладить шероховатости. Но, по-моему, он не захочет сразу увидеть тебя.

— Он справится с этим, ведь так?

— Ты справишься с этим. Но он… не такой. Он не такой во всем. Не знаю, как у него получится.

Велин выглядела обескураженной.

— Ты… ты считаешь, что он и правда больше не захочет меня видеть? Не захочет быть со мной? Но… это же смешно.

Соландер окинул взглядом театр, который Рейт и Велин вместе спроектировали, который воплощал столько желаний Рейта и интересов Велин. Но единственное, о чем он мог думать, — это как Рейт мечтательно говорил о том, что они с Велин сделают, как он будет писать пьесы, а она создавать декорации, и как они вдвоем изменят мир. Но Велин, которая, по мнению Соландера, по-своему любила Рейта, не стремилась изменить мир. Она хотела быть его частью, потому что мир был загадочный и интересный, потому что он был таким, каким Рейт сделал его своей страстью. Но это не являлось ее мечтой. Для Рейта освобождение уорренцев и изменение государственной системы Империи стало — наряду с Велин — настоящим воздухом, которым он дышал.

Велин встала, собрала свои краски и кисти и все тщательно вытерла. Она ничего не сказала ни Соландеру, ни Джесс; просто вытерла с лица и рук капли краски и поднялась. Затем собрала все свои вещи.

— Я буду дома, — сказала она. — На случай, если он захочет со мной поговорить. По крайней мере какое-то время я буду дома.

— Если он спросит, я скажу ему, — ответил Соландер. Это «если» ее не очень обрадовало. Она молча кивнула и ушла.

Велин ушла, а Соландер посмотрел на Джесс, которая спокойно сидела на краю сцены. Он покачал головой. Соландер ждал, что она скажет что-нибудь о Велин, потому что за все годы, которые он ее знал, Джесс была постоянна лишь в одном: она ненавидела Велин.

Но Джесс молчала.

— Ты не рада, что он ушел от нее?

— Она разбила ему сердце. Каким я была бы другом, если была бы рада такому?

Соландер подошел к сцене, взобрался на нее и обнял Джесс. Он спрятал лицо в ее волосы и прошептал:

— Именно за это я тебя и люблю. Она поцеловала его в шею и ответила:

— А я люблю тебя за то, что ты думаешь, прежде чем спросить.

Затем она продолжила:

— Надеюсь, с ним все хорошо.

На какое-то мгновение, озабоченный тревогой, которая прозвучала в ее голосе, Соландер решил, что она наверняка уйдет от него к Рейту. Однако быстро подавил в себе этот страх. В конце концов его тоже серьезно беспокоила судьба друга.

Когда костер начал затухать и танцоры надели свои обычные одежды и уселись вокруг огня, пришло время певцов и рассказчиков. Рейт сидел в кругу и наблюдал, как маленький фигурный камешек переходил из рук в руки, а тот, кто его получал, рассказывал историю. Истории повествовали о странствиях каанцев, так эти люди называли себя. Каан — значит «бесправный» на языке древних бригонцев, чьими потомками жители этой маленькой деревни себя считали. В ту ночь они рассказывали свои истории Рейту, потому что он был чужак, но также и гость. Они поведали ему о заселении бригонцами островов среднего Арима, о порабощении их народа и о ловких побегах, об удачных восстаниях и насмешках в адрес властей.

Рейт слушал как зачарованный. А потом камень оказался в его руках, и, немного подумав, он рассказал им, кто он, откуда родом и как оказался среди них этой ночью. Его история была длинной, но никто не стал возражать, никто не ушел, и когда пламя костра почти погасло и каанцы пододвинулись ближе к ярко светящимся в темноте углям, чтобы согреться, все большее число их с пониманием смотрели в глаза Рейту.

Пусть он чувствовал себя уорренцем, пусть всегда ощущал себя чужим в великолепных домах и небесных городах стольти, но здесь, среди простых каменных жилищ, костров и людей, которые не принимали никакую магию, он почувствовал, что нашел наконец свое место в мире.

Вскоре Рейт закончил свое повествование, напоследок кратко рассказав о строительстве театра, о своих планах открыть глаза гражданам Империи на цену, которую им приходится платить за использование магии, и о неожиданной и чрезвычайно болезненной для него потере женщины, которую он очень любил. Мужчины начали сочувственно похлопывать его по спине, а женщины со слезами на глазах сказали, что такой сильный человек, как он, не должен оставаться один.