Отвага Соколов - Лайл Холли - Страница 37

Армия Тысячи Народов сделалась язвой земли. Она казалась ратью ядовитых прыгунов, которые через каждые семь лет поднимаются в воздух точно облака – настолько густые, что подчас твари эти затмевают солнце. Там, где проходила армия Увечных, оставался ее след – нагая земля, с которой исчезло все съедобное, способное расти, жить и двигаться. Войско увеличивалось – десять тысяч превратились в пятнадцать, а потом и в двадцать – и неотвратимо продвигалось вперед.

Но вот полчища остановились – у скалистых берегов Гласбургского моря, своей тяжестью придавившего древний город Гласбург, где тысячу лет назад миллионы людей наполняли ароматно пахнущие улицы или гуляли по травянистым лужайкам между сверкающих белых арок и изящных шпилей. Солдаты Увечного войска добывали себе пропитание в рыдающем море и на жестоко искореженной земле. Армия выжидала. Терпеливо, как умеет ждать только голодный. Они вплотную подошли к южным границам Иберы, к своей обетованной земле.

Они ждали последнего, еще не свершившегося чуда.

Глава 28

Кейт стояла на коленях в темной капелле, рядом с ней находился Дугхалл. Она была в простой серой блузе с длинными рукавами, серых брюках и – по настоянию Дугхалла – без туфель. Дядя объяснил Кейт, что на ней не должно быть никаких драгоценностей, никакого металла и что волосы ее следует заплести в косу и уложить на затылке без помощи тех серебряных шпилек и заколок, которыми она обычно пользовалась. Кейт завязала концы волос кожаными шнурками и свернула в узел длинную косу, укрепив ее на голове двумя деревянными палочками, пытаясь при этом понять, почему ее прическа имеет столь большое значение в предстоящем обряде.

Дугхалл, одетый сходным образом, но не босой, легко опустился на пол и сел перед ней, скрестив ноги.

– Ты уверена в том, что действительно хочешь этого?

Она кивнула.

Он начал извлекать из особой сумки различные принадлежности, порошки и тонкие иглы. Потом достал из нее черный шелковый платок и расстелил на полу между ними. В центре платка серебряной нитью был вышит круг, разделенный на сектора, каждый из которых содержал свой знак.

– Это занда, – пояснил он, передавая Кейт горсть тяжелых серебряных монет. – Когда я скажу тебе, бросишь их на круг – примерно с такого вот расстояния.

Дугхалл вытянул руку перед собой, показывая движение, которое ей надлежало повторить. Кейт снова кивнула. Бросив на нее испытующий взгляд, он снова предостерег ее:

– Если ты не вполне уверена в собственных намерениях, мы с тобой лишь попусту потратим время. Ты не сможешь стать Соколом, если не будешь искренне хотеть этого.

– Я хочу этого всей душой, – тихо произнесла она.

– Но?

Звякнули монеты – Кейт с закрытыми глазами перекладывала их из руки в руку.

– Он оставил Калимекку, – ответила она. – И сейчас находится на корабле, плывущем к Новым Территориям. Теперь он далеко от меня, и я навсегда потеряла его.

Монеты звенели уже не переставая. Дугхалл опустил ладонь на руки Кейт:

– Осторожно, не испорть их. Я пользуюсь этими монетками уже долгое время.

Открыв глаза, она посмотрела на него и спросила:

– Ты слышал меня?

– Конечно, слышал. А ты рассчитывала на то, что он останется в Калимекке? Подумай и представь себе, что с ним будет, если его обнаружат в городе.

– Но он уплыл.

– На время. Все меняется, Кейт. Ты жива, жив и он, а жизнь неразлучна с надеждой.

Она расправила плечи:

– Ты прав. Я уже готова.

– Надеюсь, – усмехнулся Дугхалл, взглянув на нее. – Надеюсь, что готова. Мне бы не хотелось, чтобы ты испытала чересчур сильное потрясение.

– С чего бы? Ты ведь обо всем предупредил меня.

– Слова – это слова, а не само испытание. Если бы было иначе, жизнь стала бы намного проще. – Он снова усмехнулся. – Хорошо, можем приступить к делу. Закрой глаза и дыши глубоко. И не звени монетами. Этот звук сводит меня с ума.

Она постаралась взять себя в руки и зажала в кулаке потеплевшие от ее ладоней монетки.

– Не разжимая век, погляди вверх, как будто смотришь на свой лоб изнутри черепа.

Исполнив указания, она вдруг почувствовала головокружение. Кейт даже показалось, что она падает вперед лицом. Пульс ее участился, а мир отодвинулся куда-то вдаль.

– Сейчас ты находишься на перекрестке, – говорил Дугхалл. – И на этой развилке ты должна решить, ради кого будешь отныне жить, ради себя или других. Потом от твоей дороги будут ответвляться тропы, которые приведут тебя в это же самое место, если ты захочешь этого. Есть много различных способов служить людям, но как только ты ступишь на путь Соколов, возврата назад не будет. Прислушайся к голосу своего сердца, спроси свою душу, хочешь ли ты идти этим путем.

Ей было неудобно стоять на коленях на жестком каменном полу. Заболела поясница, заныли плечи, ей хотелось пошевелиться, но Дугхалл заранее предупредил ее, что коленопреклоненную позу придется сохранять в течение всего обряда и что это очень важно.

– Так тебе не будет больно, – пояснил он, и Кейт до сих пор не понимала, что он имел в виду и как надо понимать эти слова. Все еще не привыкшая обращаться к Водору Имришу, она коротко помолилась богам Иберы, чтобы они послали ей знак, подтверждающий правильность ее выбора. Она напряженно вслушивалась в тишину, однако мысли ее не желали успокаиваться, и если боги и даровали ей ответ, он остался незамеченным из-за путаницы, царившей в ее голове.

После долгого и томительного промежутка времени, показавшегося ей бесцельно потраченным, Дугхалл произнес:

– Не открывая глаз, протяни руку вперед, брось монетки на занду и проси при этом, чтобы Водор Имриш просветил тебя.

Кейт подняла руку и уронила монетки на занду; падение их сопровождалось мелодичным звоном. Она приготовилась ждать. Дугхалл надолго умолк. А потом наконец заговорил:

– У Судьбы на тебя большие планы, вне зависимости от того, какой дорогой ты направишься. Ты избрана, чтобы преобразить мир, изменить жизни окружающих тебя людей, соединить новую эру со старой, оставаясь при этом никому не известной. Народ никогда не назовет тебя героиней, ты не будешь править от своего имени, никто не одобрит твои поступки и не будет превозносить за принесенные тобой многочисленные жертвы, хотя ты в действительности станешь героиней и фактически будешь править и жертвы, принесенные тобой за всю твою жизнь, будут достойны преклонения и восхищения.

Твоя жизнь, вне зависимости от избранного тобой пути, будет обильна трудностями и нуждой, болью, утратами и великой скорбью. Ты утратишь очень близкого друга и вновь обретешь истинную любовь. – Он вздохнул. – И, судя по тому, что я вижу здесь, Соколы нуждаются в тебе гораздо больше, чем ты в них. Водор Имриш следит за тобой – внимательно и даже с некоторым восхищением, – потому что ты решила никогда не полагаться на обещания богов и не искать у них утешения, и иногда тебе действительно удается поступать по собственной воле. Не все жизни тесно связаны с богами, и твоя является одной из них – хотя ты можешь оказаться среди последователей Водора Имриша, тебе позволено быть другом богов, а не их покорным слугой.

Сохраняя прежнюю позу и пытаясь закрытыми глазами разглядеть изнутри собственный череп, Кейт после слов Дугхалла попробовала разобраться, следует ли ей давать клятву Соколов или нет. Он сказал, что они нуждаются в ней больше, чем она в них. Она рождена для того, чтобы править – но втайне. Ей предстояло стать другом, а не исполнителем воли богов. Она потеряет близкого человека и обретет утраченную любовь.

Предсказания всегда смущали ее. Она предпочла бы получать прямые и не столь завуалированные ответы. Уж лучше бы Дугхалл, ознакомившись с тем, что выпало на занде, сказал ей: боги предписывают тебе принять посвящение в Соколы или, напротив, возражают против этого. Четко, просто и понятно.

– Я предпочитаю идти путем Сокола, – произнесла она наконец. Предсказание не требовало от нее этого, ни один бог не нашептывал ей своего совета на ухо, даже разум Кейт не мог предъявить убедительных доводов в пользу того или иного решения. В конечном итоге ее выбор объяснялся тем, что Соколы, на ее взгляд, могли многое предложить миру, даже если в будущем его теперь не ждет обетованная Паранна, а посему Кейт была бы рада разделить с ними их труды.