Алмазный венец севера - "Larka" - Страница 76

— Но если вы меня ещё хоть раз чем обидите… — Нель погрозила собравшимся пальчиком, и заливисто расхохоталась — дух огня с ворчанием полез из фонтана. Он забрался на плечо статуи и теперь сидел там, как нахохлившийся пламенеющий голубь. Правда, этот уж если нагадит, полгорода выгорит…

Трое городских клириков на пробу благословили воду, но та отозвалась лишь презрительными брызгами в их сторону, и в конце концов сконфуженные и мокрые святые братья отошли восвояси. А дерзко ухмыляющаяся Нель заметила в их сторону, что эта вода проистекает по её прихоти и из расположения к просьбе чувствующего — и святые дела тут ни при чём. Поскольку у местных уже наверняка голова шла кругом, то Ларка резонно заметил, что пора прекращать и не пугать почтенных горожан — новшества следует внедрять потихоньку.

Поскольку от одних только намёков на перемены у здешних делались такие физиономии, словно они сжевали целиком лимон, то достигнутым, пожалуй, стоило и ограничиться. Но тут завозмущался дух воздуха. Он скользнул вниз и приняв вполне человеческую форму, вежливо подхватил под локотки настоятеля из горного монастыря и аппетитненькую как пышечка первосвященницу в чёрно-белом клобуке. Он так увивался возле них, так старался, что те против воли прислушались.

Вкратце его энергичная речь свелась к следующему — снимите, мол, проклятие с перевала Семи Святых, чтобы младшие духи воздуха могли там шастать — а он за это будет в нужное время присылать дождевые тучи на монастырские и окрестные крестьянские поля. Если кто думает, что деловая хватка присуща только торговому и ремесленному люду, тот немало подивился бы, с какой цепкостью ухватились собеседники за разговор. Да ведь в самом деле, тамошние места последнее время жестоко страдали то от засух, то от сносящих всё ливней. И что характерно, не спасали никакие молитвы…

Последние тучи закончившейся грозы уходили с неба неохотно. Словно присматривались тяжеловесные посланцы небесной ярости — чисто ли вымыта столица медного королевства? Не осталось ли где в огромном городе не обласканного струями ливня кусочка?

Но духи воздуха уже суетились в небе, гнали изрядно отощавшие тучи прочь. Туда, на полдень, где за каменным хребтом те едва ли могли бы пролить на исстрадавшуюся от жажды землю хотя бы жалкие капли. Выжатые почти досуха, свинцово-тёмные повечеру, они уплывали над позеленевшими медными крышами. Воля королевского мага, одиноко и вроде бы безучастно стоявшего на плоской верхушке башни волшебников, отсылала их туда. В земли орков. Да-да, именно на территорию извечного непримиримого врага. Кому-то из придворных ещё старого короля пришла в голову гениальная в своей простоте мысль — захватить контроль над погодой и в буквальном смысле выжечь всё в прилегающей с той стороны к горам полосе.

Кршмарное зрелище, как докладывал один из побывавших там. Воистину великая сушь. Выжженная до каменного звона земля, исчёрканная страшными и бездонными чёрными трещинами до такой степени, что даже на лошадях там проехать не представлялось никакой возможности. Ещё дальше на юг человеческая магия слабела, и уже где-то на берегах сонной и мутной реки Варрум косматые орочьи шаманы кое-как поддерживали нормальную погоду. Но три-четыре сотни лиг рукотворного ада разделяли владения людей и орков — наверняка именно поэтому в последние лет двадцать набеги клыкастых становились всё реже и слабее…

Над горбатым мостом Семи Дев в пелене туч, словно прощальный взгляд заходящего солнца, блеснул просвет. И тут же над великим городом вымахнул во всю ширину другой мост — небесный, призрачный. Словно сама ясноокая Ирис послала свою радугу потешить людские и не только сердца.

"Надо же! Оказывается, первый королевский маг не лишён некоторой романтичности!" — стоявший у высокого стрельчатого окна и наблюдавший это величественное зрелище полковник Блентхейм скупо усмехнулся уголком рта. Взгляд его зашарил в широком промежутке меж Канцелярией и таким же пузатым, как населявшие его купцы, зданием Гильдии. Однако, башня магов оказалась как обычно окутана недоброй тьмой. Да уж, медные короли умеют хранить свои секреты — личность и даже имя первого мага страны всегда почитались одною из важнейших тайн. Даже он, полковник, посвящённый в те ещё тонкости, оказывался тут в неведении…

— Господа, его величество будет через минуту, — будничный и даже немного скучный голос слуги вырвал старого служаку из задумчивости и вернул вниманием в нарочито просто обставленную малую тронную залу.

Всё там же, и всё те же. Канцлер в чёрном бархате, мрачность которого едва ли скрадывали белоснежные кружева, полковник гвардии из числа личной охраны короля, несколько особо доверенных министров да пара магиков из числа лично приближённых. И всё же, не от того у Блентхейма еле слышно подрагивали колени, и не от того по спине уже тёк едкий ледяной ручеёк.

Не просто так Его Величество сдёрнул с передовой одного из лучших полковых командиров, что прилетел грифоном и маялся сейчас снаружи под дверями. Ох, что-то будет…

Король появился не как обычно — на этот раз без помпы и велеречий. Без этикетов и церемониалов. Что ж, его величество достиг столького, что мог себе такое позволить. С одной стороны, жест этот недвусмысленно оповещал, что встреча состоится в высшей степени неофициальная. А с другой, ох как не к добру! Таковое случалось, если сюзерен слишком уж торопился… либо пребывал в чрезвычайно дурном настроении.

— Оставьте пустословия и пустославия, — король с ничего не выражающим лицом досадливо отмахнулся от поклонов да сбивчивого бормотания сановников и устало поднялся по ступеням к трону. Он опустился на высокое и недоступное для прочих сиденье в шорохе парчи и потрескивании искрящихся от магии мехов — но стоявший ближе всех полковник всё-таки различил еле слышный вздох досады… — Этьен, зови этих солдафонов.

Церемонимейстер у дверей недаром прослужил на своей должности столько лет и до сих пор не лишился головы. Понимал уже не то что недомолвки господина — даже намерения. А потому он неслышно отворил всего лишь одну створку высокой, белой с золочёной резьбой двери и молча подал знак дежурившим с той стороны гвардейцам. Оскорбление, по дворцовым меркам, просто неслыханное.

Прибывшие на королевский зов заходили по одному, и полковник невольно залюбовался ими. Секунд-майор Морис и его командиры платунгов — крепкие, овеянные ветром и пламенем битв, загорелые и опасные как бритва… и всё же, сердце старого полковника трепыхнулось не в такт — у входящих непреклонно отбиралось не только боевое, но и церемониальное оружие. А вот это уже, дамы и господа, тревога аллюр три креста!..

Вчера случилось такое, что сам полковник поначалу не поверил принесённой вести. После взятия Фьорехайма — одного из городов-крепостей, прикрывавших ближние подступы к столице светлого королевства — ворвавшийся внутрь полк Мориса проявил непокорство. Словно обезумевшие, королевские солдаты принялись грабить, насиловать и мародёрствовать. Командир и его помощники метались по объятым пламенем кварталам, пытаясь восстановить ситуацию, однако достигли немногого. Дошло до того, что пришлось секунд-майору вызвать на помощь одну из спешащих под стены столицы кавалерийских бригад да применить силу к бунтовщикам.

И когда окружённый суровыми кирасирами полк вывели в поле, секунд-майор лично и во всеуслышание приказал казнить каждого десятого…

Разбирательство длилось недолго. Король слушал с темнеющим лицом, и те кто хотя бы немного знали его, холодели в предчувствии гнева.

— Позор! Командир полка королевской пехоты не сумел удержать подчинённых в повиновении! — к слову сказать, старая традиция, когда победитель отдавал город на три дня своему воинству, давно канула в небытиё. Слишком уж пагубно сказывалось на войске этакое моральное разложение. Кое-где в глуши сеньоры ещё позволяли своей солдатне подобное после междоусобных распрей — но регулярная армия? Шалите, господа — дисциплина должна поддерживаться нешуточная!..