Алмазный венец севера - "Larka" - Страница 63

— Волшебники забирают у мира силу, чтобы затем распорядиться ею. Святые же братья уповают на дарованную им милость всевышнего. И лишь ведьмы да колдуны живут с окружением в согласии. Они не требуют — но и не клянчат. Мир сам слушает своих детей и даёт им всё… говорят, и перворождённые такие же, — король вернулся вниманием к почтительно внимающей столь редким приступам августейшего красноречия аудитории. — Что ж, леди Хельга, миледи Тэйл — если вы со временем изменитесь, двери нашего дворца, да и многих других домов тоже, с радостью раскроются перед вами. Но пока ступайте, отдохните.

После исполненного искренней благодарности великолепного реверанса леди еле заметно и с облегчением вздохнула. А по жесту Ларки один из доселе казавшихся статуей гвардейцев у стены мгновенно ожил. Тот подал даме руку и вежливо, с почётом сопроводил леди к приоткрывшейся навстречу высокой двери и дальше — туда, где на сваленной в неприметном уголке груде провонявшейся грифонами поклажи гордо восседал в гордом одиночестве домовёнок да втихомолку забавлялся тем, что корчил большому зеркалу в стене страшненькие и уморительно потешные одновременно рожицы…

— Ладно, поручик — вы хоть и неожиданным образом, но таки решили некоторые из моих проблем, — заметил оживившийся, едва за леди закрылась дверь, король. — А мы в отместку, вроде бы неплохо решили одну из ваших.

Его величество встали и легко сбежали вниз по ступеням.

— Шпагу нам, — и поощрительно улыбнувшийся адмирал немедля снял со стены старинный клинок с вычурной гардой.

Ларка не верил своим глазам — ещё только что скучавший и маявшийся на троне величественный король оказался великолепен и дерзок. С той весёлостью на грани бесшабашности, которая только и отличает людей истинно великих. Лет уже почти пятидесяти, с благородными сединами, вблизи он оказался совсем не страшным и даже как-то понятным.

— Эй, волшебники, где вы там? — после этих слов короля эдакая лёгонькая неправильность, так и мерещившаяся глазу в подозрительно пустом углу тронной залы, разлетелась клочьями.

Ах, невидимость… в том месте обнаружились сразу трое — и что характерно, все вовсе не понаслышке знакомые личности. Франек в неизменном тёмно-алом; Велерина и разумеется, в розовом — да полковник Блентхейм с полностью изготовленным к стрельбе двухзарядным арбалетом в руках.

— Его величество меня до апоплексического удара однажды доведёт своими выходками, — как бы в сторону и всё же слышно пожаловался полковник да передал оружие гвардейцу.

Но самое удивительное оказалось иное — сбоку к королю подошёл с особо торжественной физиономией его старый слуга, и со знаменитого на пол-королевства подноса свешивался край золочёного пояса.

— На колено, поручик! — загремел под высокими сводами голос его величества, а клинок старинной шпаги пребольно врезал молодого человека по нужному плечу.

В короткой речи король заметил, что хоть по служебной лестнице один офицер подняться и не стремится, но с другой стороны, это к лучшему — куда приятнее иметь дело не с карьеристом, а со знающим себе и делам цену человеком. Да и хочется подкинуть историкам с летописцами знатный оксюморон…

— По закону, дворянский пояс положен лишь без скидок выслужившим майорский чин — но мы выше всяких традиций и уложений, — король затем мимолётно поинтересовался в сторону — заслужил ли некий молодой нахал посвящение за всё содеянное им скопом?

Единственным, кто воздержался от восторженных эпитетов и восклицаний, оказался адмирал фон Триер. Бравый флотоводец посетовал, что в своих плаваниях маленько отстал от дел, а потому попросил его величество хотя бы в нескольких словах, так сказать, просветить… вкратце, правда не совсем получилось — мало того, Ларка с изумлением вдруг узнал, что его боевое крещение бок-о-бок с неким гномом оказалось чертовски высоко оценено старейшинами подгорного народа. А уж таковая заслуга в улучшении отношений с бородачами стоила куда как много!

— Ого! — здоровенный, как один из его любимых ударных фрегатов, адмирал показал молодому человеку одобрительный жест. — Если кое-кто не дослужится до барона или хотя бы до рыцаря, мы все здесь будем крепко разочарованы…

Оказалось, что его величество, вопреки всем настойчиво убеждавшим в противном слухам, и сами весьма сильный чародей — одни только слова его швыряли человеческую душу как щепку в бурном весеннем ручье… и когда вовсе не чуть взмокший новоявленный дворянин поднялся на ноги, сам король покровительственно похлопал его по плечу.

— Титул не столько в награду, сколь в разрешение при нужде бить морды лентяям и дуракам, — августейший повелитель назидательно погрозил Ларке пальцем. — Но в меру.

Ухмыляющийся поручик (волшебница в розовом уже шепнула на ушко, что среди своих, да находясь в фаворе — можно вести себя чуть по-свойски) некстати поинтересовался — а сапогом в харю казнокраду или мздоимцу заехать при случае разрешается?

— Хм-м, интересный вопрос, — его величество задумались с весьма интересным выражением на августейшем челе.

Давно и прекрасно знающий вкусы да привычки своего монарха слуга мгновенно распорядился насчёт освежить горло. А сам, уже отведав белого и чуть терпкого вина да убедившись в его безвредности, самолично поднёс королю бокал оного благородного напитка.

Собравшиеся дворяне, полководцы и блестящие дамы тут же пустились в бурное обсуждение, но после достойных пера борзописцев прений и порадовавших бы философа тезисов общее мнение оказалось — нет.

— Вот когда хотя бы в маркизы выбьетесь, — госпожа Велерина послала поручику извиняющуюся улыбку. При белого золота причёске — творении гения придворного парикмахера — и глубоко-синих глазах волшебница в смотрелась просто неотразимо.

Угу, знаем мы этих безобидных пчёлок в розовом бутоне — если ширнёт такая своим шильцем, мало не покажется…

Через некоторое время король переглянулся с канцлером, тот с волшебницей, и хмельному не столько от бокала тут же вышедшего с испариной вина, сколь от волнения Ларке тут же поручили новое задание. Впрочем, не стоит пока забегать вперёд и разглашать — нынче даже у стен и дымоходов имелись жадно прислушивающиеся уши…

— Увы, на отдых времени нет, поручик — потому завтра же грифоном и отправляйтесь, — король на прощание с бледной улыбкой, бокалом отсалютовал своему верному солдату и кузнецу.

— Да, срочно аж пищит, — канцлер подхватил Ларку под локоть и уже на полпути к выходу доверительно понизил голос. — Пойдёмте, я вкратце введу вас в курс дела. Тут чертовски деликатно сработать надо…

Третий за второй, а первый за третий… как бы не сбиться тут! Оказалось, что пальцы, стоило их ненадолго оставить без внимания, тут же нашли себе работу. И теперь в ладонях Ларки наговорные бронзовые спицы проворно сплетались во что-то весьма диковинное.

Наблюдавшие за этим делом двое приказчиков скобяной лавки всё же сумели захлопнуть свои неприлично отвисшие челюсти. Глаза их из круглых, правда, уже и вовсе стали квадратными, но жестом один показал — продолжайте, ваше благородие!

Леди Хельга всего в пару слов живо вынула душу да вымотала жилы из купца да его старшего приказчика — и теперь развлекалась тем, что вгоняла почтенных торговцев в пот. Каких-то там женских финтифлюшек, которых кровь-из-носу возжаждалось знатной даме, на прилавке не нашлось. Но хозяин оказался намерен перевернуть в своих запасах всё вверх дном, но этой леди угодить — и теперь в кладовых бушевал вихрь, ураган да погром одновременно.

Наконец, торжествующая миледи вышла из задней части лавки, с сияющим личиком неся себя в вычурном пышном платье с турнюром. Следом купец с весьма запаренной физиономией торжественно волок что-то в небольшой коробке с бантиком. Ну, а морда следующего в хвосте процессии потного приказчика куда больше походила уже и вовсе на простую харю…

— Укусила мушка собачку — за больное место, за ср… ох! — Ларка подпрыгнул от неожиданности, когда крепкий кулачок неприметно, однако весьма чувствительно сунулся под рёбра.