Месть Драконов - Лайл Холли - Страница 58

— Он ушел сегодня утром… прихватив с собой все свои пожитки. Хасмалю он оставил записку, в которой уверял, что вернется после полудня — самое позднее к концу Нерина, и что придумал способ помочь нам. Я поверил, но Хасмаль предложил мне посмотреть, чем он там занят. Мы нашли в постели Яна несколько волосков и с их помощью соединились с ним.

Дугхалл качнул головой и умолк.

— И что? — спросил Ри. — Что вы увидели?

— Ян предал нас. Мы проследили его до Дома Сабиров. В тот миг, когда мы нашли его, он как раз выкладывал одному из младших чиновников, что узнал о заговоре против Семейства Сабиров, который возглавляют Ри Сабир и его любовница Кейт Галвей. Он предложил нанять его и обещал, что в этом случае как наемный работник Сабиров первым же делом выдаст заговорщиков Семье. — Вздохнув, Дугхалл потер виски. — Если бы вы вернулись чуточку позже, то наверняка встретили бы ожидающих вас сабировских солдат. Полагаю, мы не столкнулись с ними лишь потому, что Яну не сразу удалось уговорить чиновников устроить ему аудиенцию с нужными людьми.

Откинувшись на тюк соломы, он прикрыл глаза.

— В любом случае они могут найти нас еще до того, как мы выберемся из города.

Кейт прижала голову к груди Ри, крепко обхватившего ее рукой. Что ж, она сделала свой выбор, а Ян свой.

— Надо было убить его, когда у меня была такая возможность, — заметил Ри. — Тогда он не смог бы предать нас.

— Он помогал нам, — возразила Кейт. — Нельзя убивать союзника лишь потому, что однажды он может пойти против тебя. Врагом может сделаться любой, даже друг. — Она вспомнила, как Ян тащил Зеркало Душ по неровной равнине Северной Новтерры, как сражался вместе с Хасмалем и ныне покойными Турбеном и Джейти, как командовал в шлюпке, чтобы высадить их в надежном месте на Тысяче Плясунов… вспомнила множество мелочей, которые он делал вместе с ними и ради них. Припомнила она и ночи, проведенные в его постели, в его объятиях, и то счастье, которое испытывал он, когда она была рядом.

А потом в памяти возникло выражение, промелькнувшее на лице Яна минувшей ночью, когда он увидел на ее плече руку Ри. Глаза его сперва полыхнули огнем, потом остыли, наполнившись гневом, а затем в них осталось лишь странное непонятное безразличие, сделавшее их пустыми. А еще она вспомнила смертоносный холод в голосе Яна, когда он пожелал счастья своему брату.

Она понимала, что своим решением причинила Яну невыносимую боль, но все же не предполагала, что таким образом подтолкнет его на предательство. Она надеялась, что он смирится с ее выбором. Может быть, озлобится, станет враждебным. Она полагала, что он не захочет более разговаривать с ней, будет держаться холодно. Она даже подумывала о том, что он пожелает уйти из их маленького отряда и вернуться на море. Да, Кейт ошиблась в нем, но ведь с самого начала она отвергала все скверные мысли в отношении него и позволила себе доверять Яну — потому что нуждалась в нем.

Закрыв глаза, она попыталась восстановить в памяти все принятые ею прежде решения и ход событий вплоть до измены Яна, чтобы понять, в чем она ошибалась — раз за разом. В ту самую ночь, когда она впервые подошла к Яну Драклесу с просьбой о том, чтобы он перевез ее через океан и помог в поисках города Древних, Кейт уже знала, что не может целиком положиться на этого человека. Тогда она предполагала, что он попытается выбросить ее за борт, как только выяснит местоположение города; и она сделала все возможное, чтобы вычеркнуть подобную идею из его планов.

Ян называл себя контрабандистом, однако, пребывая в плохом настроении, она неизменно подозревала его в пиратстве, а среди пиратов — как всем прекрасно известно — честных людей не сыщешь. С самого начала она видела в глазах Яна жадность и стремление к власти, замечала, как смотрит он на нее, не предполагая, что она наблюдает за ним… словно она являлась золотым призом в каких-нибудь там состязаниях. Еще она подмечала ту легкость, с какой он принимал разнообразные обличья, играл роли, становясь совершенным незнакомцем, и тем не менее она позволила себе поверить в то, что тот мужчина, каким он казался, когда был рядом с ней, — более правдив и реален, чем прочие создаваемые им личины. Зная о том, как ее проклятие притягивает к ней мужчин, она тем не менее проявила слабость, поверив в его любовь… тем самым поверив и Яну.

И потому оказалась дурой.

Она пожелала возненавидеть его. Ян продал ее врагам… Он продал ее жизнь . Тем самым он заслужил ее ненависть, и все же чувство это не приходило к ней. Она допустила, чтобы он понравился ей… Кейт вспомнила, как Ян спас Ррру-иф вместе с детьми-рабами от пыток и смерти, рискуя при этом собственной жизнью, и то, как он сражался вместе с нею против аэриблей… и то, как он обнимал ее. Слишком долгое время она находила в нем доброту, отвагу и честь и теперь, вспоминая, в первую очередь видела в прошлых поступках Яна проявления именно этих качеств. В тот самый миг, когда Ян обнаружил, что не получит того, чего добивался, и понял, что не сможет жениться на ней и приобрести статус в Семействе Галвеев, а вместе с ним и власть, а также права на принадлежащий ей город Древних на побережье Новтерры, он без промедления отправился к тем, кто готов как следует заплатить за ее голову. Впрочем, он предал не только ее. Он предал и Дугхалла, которому, как ей казалось, изрядно симпатизировал. Хуже того, он предал Возрожденного. И более всего на свете Кейт не могла понять именно последнего.

— Дугхалл, ты помогал Яну войти в контакт с Возрожденным, да? Несколько недель назад?

Поглядев на нее с болью в глазах, Дугхалл кивнул.

— Тихо там, — раздался вдруг голос Трева. — Сейчас будет проверка.

Все укрывшиеся в телеге умолкли. Повозка, стуча колесами и раскачиваясь, остановилась, извне доносились городские шумы. Звенели колокольчики; пастухи, фермеры и ремесленники перекрикивались или рассказывали о своем грузе сборщикам налогов, требовавшим плату за провоз товара; вдалеке крикунья одной из мелких сект Иберизма призывала своих единомышленников к молитве; хохотали дети — и как фон всего этого слышалось дыхание самого города, закрывавшего и открывавшего каждую свою дверь… артерии его наполняло множество людей, двигавшихся вместе со своей собственностью по несчетным улицам и переулкам.

Заставы. Ворота в многочисленных стенах Калимекки напоминали о временах, когда город имел меньшие размеры. За прошедшие годы заставами завладели Семьи, содержавшие за свой счет и стены, и прилегающие к ним участки дорог и потому бравшие мзду с проезжавших за пользование воротами. Заставы также позволяли Семьям следить за всеми, кто входил в подвластные им районы и оставлял их, узнавать их род деятельности, место назначения, а заодно и контролировать передвижение нежелательных или опасных гостей.

Кейт представила себе, как сейчас сборщик податей у ворот потребует, чтобы Трев снял верхние тюки, чтобы стража могла убедиться в том, что он не везет ничего, кроме сена. Она буквально видела, как один из рослых караульных псов тычет носом в сено и лаем извещает всех присутствующих, что груз телеги с секретом. Посему она зажмурила глаза и постаралась вложить все свои силы в экран, которым прикрыла и повозку, и всех находящихся в ней… и даже коней. Созданный ею щит должен был сделать и Трева, и груз ничуть не примечательными и вне всяких подозрений. Она не могла понять, почему этого до сих пор не сделали Хасмаль или Дугхалл, однако оба они казались больными. Быть может, скверное состояние их обоих не давало им заняться магией.

Кейт поняла, что их возок попал в очередь перед воротами, потому что они то трогались с места, то останавливались. Снова двигались вперед и замирали. И опять немного проезжали вперед, чтобы вновь остановиться. Всякий раз, приближаясь еще на несколько шагов к воротам, она слышала голос сборщика податей все более отчетливо и вновь отмечала его неприязнь к находящимся в очереди людям. Кейт чувствовала, как растет в ней смятение. Все они лежали в сене, боясь шевельнуться или даже вздохнуть.