Месть Драконов - Лайл Холли - Страница 56

Дугхалл, вдруг сразу постаревший, согбенный и неловкий, поднялся с места, подошел к Кейт с вымученной улыбкой на лице и обнял ее — как вежливый человек обнимает незнакомца, уверяющего, что он является его старинным другом.

— Ты излечила наши израненные сердца, — сказал он, однако Хасмаль слышал в голосе старика ту же боль, что поселилась и в его собственной душе. Вся вселенная вибрировала, словно в такт звучанию расстроенных струн.

Нахмурившись, Кейт повернулась к Ри:

— Ты говорил, что они не поверили тебе, когда ты сказал им, что я жива, но теперь мне кажется, что они не верят и мне самой .

Жестом обладания Ри положил ей руку на плечо и сказал:

— Не знаю, что с ними произошло, но у тебя несомненно есть я.

— Да, — согласилась Кейт и, повернувшись, поцеловала Ри. Точно пощечину влепила Яну — Хасмаль почувствовал, как он затрепетал, словно и в его душу проник отзвук сегодняшней неведомой беды. Взглянув на Кейт прищуренными, жесткими и холодными глазами, Ян произнес:

— Значит, ты выбрала.

Судорожно сглотнув, она кивнула:

— Только не думай… не думай, что я… не желаю тебе счастья или…

Голос ее сорвался, и Кейт дернула головой.

— Да. Я выбрала. Выбрала. И прости меня, Ян… мне очень жаль.

Рука Яна, точно повинуясь собственной воле, потянулась к мечу, и Хасмаль вздрогнул, страшась внезапной стычки. Однако, дотронувшись до рукояти, Ян сказал:

— Тебе незачем извиняться. Ты имеешь право идти нужным тебе путем. Я надеялся, что окажусь твоим спутником на этом пути, но я не стану жить с женщиной, которая не любит меня, — как бы я ни хотел ее.

Лицо его напряглось и, взглянув на Ри, Ян бросил ему:

— Желаю счастья, братец.

Три эти слова были произнесены глухим голосом, каким, по мнению Хасмаля, посылали врагов в Иберанское пекло. А затем Ян высоко держа голову вылетел из комнаты, выдавая каждым своим движением обуявший его гнев.

Хасмаль решил было, что, возможно, именно это и было причиной отчаяния, сжимавшего его сердце, однако сразу же отказался от этой мысли… обиду и гнев Яна следовало считать лишь крохой, несравнимой с тем, гораздо большим, что так угнетало его.

— Кейт, — сказал он, — я невероятно рад видеть тебя живой, но у меня просто нет сил. Мы с Дугхаллом молились, читали по тебе принятую у Соколов отходную, так как были уверены, что ты погибла. — Он обнял ее и расцеловал в обе щеки. — Я смогу выразить свою радость более очевидным образом, после того как хотя бы немного посплю, но сейчас мне гораздо больше хочется услышать, как тебе удалось выжить — ведь ты прыгнула с такой ужасной высоты.

— Я тоже хочу узнать об этом, — произнес Дугхалл. — Дорогая моя девочка, ты уже второй раз воскресла для меня из мертвых, и я счастлив превыше меры. Завтра мы отпразднуем твое спасение — как следует выспавшись и после позднего завтрака.

Когда все, кроме Дугхалла, покинули помещение, Хасмаль признался:

— Сегодня что-то отягощает мое сердце. Как будто пошла наперекосяк целая вселенная. Душа моя томится, и я не знаю почему.

— И мне тоже не по себе, — ответил Дугхалл. — Я боюсь, но чего именно — не знаю. И это страшит меня. Нам нужна помощь и совет. Садись рядом, свяжемся с Возрожденным.

Хасмаль тяжело опустился на пол и, скрестив ноги, опустил защищавшие его экраны. Царивший в душе мрак не рассеивался. Когда Дугхалл принял ту же позу, оба они закрыли глаза и принялись сплетать тонкое волоконце духа, соединявшее их с Возрожденным. Однако на сей раз магия не сработала.

Сосредоточившийся Хасмаль постарался как можно полнее погрузиться в медитацию; он очистил ум и, ровно дыша, сфокусировал внимание на собственной неподвижной сердцевине и на том чистом колокольном звоне, что наполняет собой средоточие вселенной, но даже когда он целиком ушел в созерцание сущности мира, и ум его сделался подобием недвижной воды, контакта с Возрожденным не получилось.

Медитацию Хасмаля нарушил Дугхалл. Дрожащим голосом старик прошептал:

— Мы должны предложить в жертву кровь.

Они достали чашу, иглы и жгут, пролили свою кровь внутрь посеребренной емкости и произнесли Хи'айн абоджан , молитву тех, кто давно ждет во тьме. А затем призвали чары, которые должны были соединить их с Соландером. Теперь оставалось только ждать.

С кровью в чаше ничего не происходило. Ослепительное пламя не вспыхнуло в ней, не соединило нитью Возрожденного и его Соколов. Не поднялось из нее тепло, не изошла энергия, чтобы наполнить Хасмаля, и любовь не осенила его сердце. Там, где прежде ощущал он возродившуюся надежду мира, источник всякого счастья, ныне была… пустота.

Хасмаль принялся молиться усерднее. Он напряг все силы. Тело его занемело, а дыхание сделалось неровным. Слезы начали вскипать в уголках его глаз, он уже ощущал их горечь, от которой першило в горле. Наконец, открыв глаза, он посмотрел на чашу с кровью, которая так и осталась темной лужицей на дне сосуда. Хасмаль прикоснулся к руке Дугхалла, и тот тоже открыл глаза. Старик, как и он сам, плакал.

— Он ушел.

— Да, — кивнул Дугхалл, и разом уступившее напору времени лицо его вдруг показалось Хасмалю очень древним.

— Куда он ушел? И почему мы не можем найти его?

Без стеснения Дугхалл утер слезы рукавом, а потом поглядел на собственные ладони.

— Все, Хас, мы проиграли. Мы утратили все… победили Драконы. Соландер мертв.

— Нет, — воскликнул Хасмаль, уже понимая, что слышит правду. Какая-то часть его знала об этом с того самого мгновения, когда Возрожденный был отнят у мира. Украден. Убит. Хасмаль не понимал, каким образом мог случиться подобный кошмар, однако он знал, что ужасное событие это действительно произошло.

— Ни в одном из пророчеств нет ничего подобного, — начал он. — Ни в одной строке своего труда Винсалис даже не намекает на то, что после воплощения Возрожденного будет подстерегать опасность. Соландер был нам обещан. Обещан . И как могло такое…

Дугхалл устало махнул рукой:

— Какая разница, сынок. Не в этом дело. Возрожденный погиб… и вместе с ним погибли и Соколы. Драконы победили.

Да, Соколы умерли. И надежда мира тоже. И обетованная великая цивилизация от края до края земли, одолевшая войны и зло, стоящая на любви, мире и радости… она тоже была убита вместе с далеким младенцем, а тысяча лет терпеливой и искренней молитвы и пролитая кровь обратились в ничто.

Соландер умер. Хасмаль поднялся, не зная, почему еще не летит в пропасть весь мир. Неловко ступая, он побрел к комнате, которую делил с Яном, стащил с себя одежду, бросив ее на пол, залез в узкую кровать, закрыл глаза и пожелал себе уснуть и не проснуться. Если он не пробудится, чтобы приветствовать новый День, можно будет считать, что он ничего не потеряет — ибо мир этот уже не мог перемениться к лучшему.

Глава 35

Наступившее утро оповестило о себе лишь легким убавлением ночного мрака. Шевельнувшаяся в объятиях Ри Кейт прислушалась к стуку дождя в окно и решила не просыпаться. Чувствовала она себя на удивление превосходно. После вчерашней Трансформации она ничего не ела и, проведя всю ночь в объятиях Ри, уснула лишь под утро, однако теперь Кейт не ощущала ни утомления, ни уныния, обычно досаждавших ей после Перехода.

Повернувшись на бок, она поцеловала Ри в шею и легонько куснула его.

— Проснись. Давай что-нибудь сделаем.

— Мы и так что-то делали, — рассудительно и негромко возразил он. — Мы спали.

— Я знаю. Но у меня есть более интересное предложение. Давай сходим куда-нибудь и поедим.

— На улице проливной дождь. Воды по колено… послушай. Разве ты не слышишь, как хлещут ручьи, сбегая к гавани? Давай спать.

— Не будь таким скучным. Мне сейчас слишком хорошо, чтобы оставаться в постели.

Приподняв голову, Ри улыбнулся:

— Моя прекрасная и любимая, если тебе надоело спать, я могу найти для нас обоих занятие и не вставая с постели.