Месть Драконов - Лайл Холли - Страница 11

Она лгала и знала, что лжет уже тогда, когда слова только складывались в ее голове, знала прежде, чем они сорвались с ее губ, и поэтому она решила превратить ложь в правду, потому что ложь была благой и правильной, а желание ее — ошибкой. Кейт подпустила в голос нотку пренебрежения. Презрения. Ей без труда удалось найти в себе и пренебрежение, и презрение, однако, хотя Ри это не известно, к нему они не имели никакого отношения. Кейт ненавидела собственную слабость, собственное желание, эту страсть… она презирала себя за то, что может хотеть Сабира — Сабира! — и за то, что пыл этого желания сотрясал все ее тело… Еще она ненавидела себя за эту холодность души, жестокость, бессердечие, позволявшие ей предать его, хотя более всего на свете она хотела сейчас броситься навстречу Ри и заключить его в свои объятия.

Заметив боль в его глазах, Кейт увидела и то, как изменилась поза Ри. Он не опровергал ее слова другими словами, он отрицал их истинность своим телом — распрямив плечи и стиснув кулаки. Он сказал ей:

— Я пришел за тобой, — и в эту фразу вложил всю свою тоску и страсть.

Слезы вскипали в уголках ее глаз. Кейт жаждала Ри так, как жаждал ее он сам; это наваждение одолевало их обоих в равной степени.

— Я знаю. Я хочу… — Слова эти вырвались прежде, чем она успела остановить их, однако Кейт моментально овладела собой. Будучи Карнеей, она не сумела бы, подчиняясь лишь собственным порывам, достичь зрелости в мире, где принадлежность к подобным существам означала верную смерть. Расправив плечи, она дернула головой, прикрыв лицо волосами, и кинула на него яростный взор — она заставила себя вспомнить, что перед нею Сабир, что от рук его родичей приняла смерть ее собственная Семья. Она вспомнила запах горящих тел, вспомнила, как пересмеивались вокруг костра солдаты Сабиров, и заставила себя представить Ри среди них. — Чего я хочу, не имеет значения. Я знала, что ты окажешься здесь. Знала это с того самого дня, когда мы встретились в Халлесе.

— Ты хочешь меня не меньше, чем я тебя, — сказал он. Ри шагнул вперед к ее убежищу, и она, гордо вздернув подбородок, скрестила руки на груди.

— Я не хочу тебя, — объявила Кейт. — Карнея лишь часть меня, а не вся я, и я не хочу тебя.

Он сделал еще шаг, потом другой.

Да простят ее боги, как она хотела его! И как желала, чтобы с ним не случилось ничего плохого. Она не хотела становиться ему врагом.

— В жизни ты куда прекраснее, чем в моих видениях, — сказал Ри.

Кейт судорожно облизнула губы и прошептала:

— И ты тоже.

Здравая часть ее ума смотрела на них обоих, замерших друг перед другом, и вопила в отчаянии. Другая часть ее — та, что поддалась чарам, пусть и против воли, — понимала, что происходящее между ними отнюдь не выходит за рамки возможного в магических сферах. Она ощущала плотское желание, но дело было не только в нем. Она испытывала и любовь к нему, и если бы не ее Семья… но это чувство не было просто любовью. Мир сузился, и остались лишь он и она, и кровь, грохочущая в ушах, и мурашки, бегающие по коже, и внезапная пустота внутри нее.

Ри торопливо подошел к ней, и на мгновение, ожидая его прикосновения, Кейт забыла обо всем. На миг она забыла даже о том, что ей предстояло сделать.

Он опустил руки на ее плечи, и она охнула. Кейт не сумела бы подыскать слов, говорящих о таинстве его прикосновения… о магии идеального сочетания их тел. Тут бы и пропасть ей вместе со всеми ее спутанными мыслями и невыразимыми идеалами.

Однако у горла Ри из ниоткуда возник вдруг нож, а позади него Хасмаль. Приложив ладонь к груди Ри, она сказала:

— Не шевелись.

Глаза Ри округлились, и он застыл. Кейт ощутила дрожь, вдруг сотрясшую все его тело.

— Не шевелись, — негромко повторила она, — или умрешь. Дело не во мне или в тебе, Ри. Речь идет о Галвеях и Сабирах, Волках и Соколах… иначе просто не может быть.

Ян вышел из укрытия созданного для них Хасмалем экрана с улыбкой на устах и мечом в руке. Кейт видела ненависть в его глазах и почти что ощущала ее запах. Чары Хасмаля полностью укрыли обоих ее спутников, спрятав запах, форму, массу, тени, звуки сердцебиений, дыхания и непроизвольных движений. Однако сил его не хватило бы, если бы Кейт не предложила себя в качестве наживки. Оба они оставались полностью невидимыми лишь потому, что Ри обратил все свое внимание к ней.

— Как… — хотел было спросить Ри, но Ян рыкнул:

— Молчи, сукин сын.

Хасмаль более спокойным тоном приказал:

— На колени.

Кейт видела потрясение, разочарование и боль в глазах Ри и стальным усилием воли заставила себя выполнить все, что от нее требовалось. Она предупредила его:

— Не Трансформируйся. Лезвие отравлено рефайлем : ты умрешь прежде, чем успеешь завершить Переход.

Скрежетнув зубами, она прогнала прочь слезы, уже выступившие на ее глазах.

«Мы сами решаем, что получим в этой жизни. Решаем, что нам делать, что говорить. А решив, платим за все установленную цену. Ри и есть та цена, которую я должна заплатить, чтобы доставить Зеркало к Возрожденному, чтобы спасти жизни друзей, чтобы освободить от оков смерти родителей, сестер и братьев и всю Семью».

Ри не сводил с нее глаз, и Кейт через силу наблюдала за тем, что делали с ним Хасмаль и Ян. Вынудив Ри опуститься на колени, они связали его запястья и лодыжки. Кейт заранее объяснила им, как нужно связать пленника, чтобы веревка удержала его даже после Трансформации. Кейт ни на миг не упускала Ри из виду. Она не могла позволить себе такой трусости. И она должна была собственными глазами увидеть плоды своих действий, итоговый результат предложенного ею плана. Она не станет сбавлять цену, которую ей надлежит заплатить.

Ри тоже неотрывно смотрел на нее. Глаза его говорили: Я люблю тебя, пускай ты и предала меня , во взгляде, которым она отвечала ему, нетрудно было прочесть: я тоже люблю тебя, но любовь здесь ни при чем.

Какое-то движение чуть в стороне привлекло внимание Кейт, и она поглядела туда. Губы ее приоткрылись, с них слетел тихий вздох. По скалистому гребню к ним приближался… стараясь не шуметь… да. Она предупредила своих товарищей:

— Он не один. Кто-то пытается зайти к нам в тыл.

Она ощущала запах этого человека — тот не потрудился определить направление ветра, явно не предполагая, что кое у кого чутье может оказаться лучше, чем у него.

Кейт вновь посмотрела на Ри.

— Как его зовут?

Было видно, что тот думает, не солгать ли. Но почти сразу же глаза Ри опустились к застывшему возле его горла отравленному лезвию, и он назвал имя друга.

— Янф! Остановись! — крикнула Кейт. Хасмаль обратился к Ри:

— Молчи. Говорить за тебя мы будем сами.

— Или за твой труп, если ты дашь нам повод, — добавил Ян. — Ну пожалуйста, дай нам его!

Ри чуть изогнул шею и сумел взглянуть вверх краешком глаза. Кейт успела заметить, как простая тревога уступила место истинному потрясению.

— Ян?

— По крайней мере ты не забыл меня. И теперь ситуация изменилась на противоположную, не так ли? Прошло столько лет, и твоя жизнь вдруг оказалась в моих руках. — Стараясь не повышать голос, Ян добавил: — А я поклялся отобрать у тебя жизнь… братец. Ну, готов ли ты умереть сегодня?

Кейт переводила взгляд с одного на другого. Братец? Неужели Ян действительно брат Ри? На мгновение она сомкнула глаза. Как же ее угораздило влюбиться в того брата, с которым она не могла соединиться, и жить с тем братом, которого она не любит, и при этом не знать, что они братья? Можно было бы вопить: совпадение, совпадение… однако откуда здесь взяться случайному совпадению? Боги запустили свои липкие пальцы в ее жизнь и теперь играют ею, как куклой. Веселятся за ее счет. И готовят для нее капканы столь же тщательно, как сама она придумывала ловушку для Ри.

— Какого черта? Чем я мог насолить тебе? — пробормотал Ри.

— Скажи, что не знаешь этого, и увидишь, как быстро я убью тебя. — Ян ткнул его в ребра.