Дипломатия Волков - Лайл Холли - Страница 44

Теперь Кейт могла дышать, спустя какое-то время она даже сумела шевельнуться в воде, и — ой как не сразу — ей удалось доплыть до берега. Она едва выползла на клочок песчаного берега вдали от света, движения и людей. Когда Трансформация отступила и Кейт поняла, что способна находиться среди людей, не навлекая на себя смерть, она встала, по возможности стряхнула с одежды песок, вытерла курткой меч и кинжал и направилась через город вверх по длинному холму к Дому Черианов, служившему обиталищем ее Семье в Маранаде.

Кейт пришлось подождать среди стражников возле ворот Дома, пока искали человека, способного поручиться за нее. Наконец к ней вышел дальний кузен, почти ровесник, вместе с которым она целый год изучала дипломатию в Доме Галвеев, прежде чем он вернулся домой и приступил к своим торговым обязанностям. Парня звали Файфером; Кейт всегда считала его скучным увальнем. И время ничуть не изменило его.

Стоя в воротах, он изучал Кейт сонными глазами, не улыбнулся ей, не поздоровался, не показал даже вида, что приветствует ее. Он просто смотрел на нее, потом вздохнул и, повернувшись к начальнику ночной стражи, произнес:

— Ага. Это моя кузина. Можете пропустить ее.

— Привет, Файфер, — сказала она.

— Я смотрю, здравого смысла у тебя не прибавилось. В это время в Дом не приезжают. Мне пришлось разбудить отца, чтобы он мог приветствовать тебя. А выглядишь ты жутко.

Кейт не стала ничего объяснять ему; сочувствия у этого типа не добьешься, даже если она расскажет ему о случившемся… Впрочем, Кейт и не нуждалась в его соболезнованиях. Она надеялась, что дядя окажет ей лучшую встречу.

Файфер вел ее по Дому на прием к дяде Шейиду, являвшемуся параглезом Семьи в Гофте. Проводив ее, он остался у двери в надежде, что его отпустят; однако отец молодого человека явно преднамеренно игнорировал подобное желание.

Параглез Гофта отнюдь не казался родственником своего сына. Симпатичный, улыбающийся, любезный, он приветствовал Кейт в домашней библиотеке, а слуга уже успел приготовить бокал вина, кукурузные тартинки и чашу, наполненную свежими фруктами. Уж он-то не казался раздосадованным от того, что его извлекли из постели в столь жуткий час.

— Кейт, милая девочка, ты похожа на смерть. И почему это мой сын не отвел тебя переодеться? Я мог бы и подождать.

Приняв предложенный бокал, Кейт неторопливо пригубила.

— Со мной-то все в порядке, дядя, — приступила она к объяснениям. — Но моя весть важнее и свежей одежды и душа. Удобства могут подождать, но только не новости.

Усадив ее в кресло, перед которым было выставлено угощение, параглез опустился напротив.

— Ну, рассказывай, моя дорогая. Что привело тебя к моим дверям, да еще в таком состоянии?

Кейт рассказала ему всю историю; Шейид бледнел прямо на глазах. Когда она договорила, он откинулся назад в кресле и закрыл глаза.

— О боги, Галвеи пали, власть в Калимекке принадлежит Сабирам. — Он неловко смахнул кулаком слезы, блеснувшие в уголках крепко сомкнутых глаз. — А что слышно о войне в Халлесе? Есть какие-нибудь новости?

— Ни слова. Дугхалл, Типпа и я вылетели оттуда как раз перед рассветом… до того, как началась битва. У меня просто не было никакой возможности узнать, что там происходит.

Он со вздохом потер виски и открыл глаза.

— Возможно, там день завершился для нас не столь скверно и есть надежда на подкрепление из Халлеса.

Кейт подумала о людях Галвеев, мужчинах и женщинах, верно служивших Семье в Халлесе, и прикусила губу.

— Сабиры знали, что мы сосредоточимся в Калимекке, отослав основные силы в Халлес, и были готовы управиться с нами дома; остается полагать, что и в другом месте они предприняли необходимые меры.

— Тогда нам придется действовать, не рассчитывая на помощь с запада. — Шейид нахмурился. — Трудное испытание… Что ж, не сомневаюсь, победа в конце концов достанется нам.

Расправив плечи, он мрачно улыбнулся.

— Кейт, сегодня ночью мне предстоит поразмыслить, каким образом можно осуществить спасение уцелевших, однако о захвате Дома и отмщении Сабирам пока думать рано. Поэтому прими душ и отдохни… Если ты по-прежнему голодна, пусть ночной слуга принесет тебе чего-нибудь из кухни, а я прикажу принести тебе свежую одежду. Завтра, когда проснешься, приходи ко мне поговорить; обсудим расположение Дома и все, что может помочь нам забраться внутрь. Я не был у Галвеев уже много лет, и хотя Файфер недавно гостил там, увы, он не обнаружил достаточной памяти, чтобы я мог планировать сражение, основываясь лишь на его наблюдениях.

Он поднялся, следом встала и Кейт, при этом уловившая тихий шелест за ближайшими к ним книжными полками. Шейид не обратил внимания на звук, и Кейт подумала, что дядин слух просто не способен был его уловить. За стеной находился некто, простоявший все время, пока она беседовала с параглезом, соблюдая при этом полную тишину, или же только что оказавшийся там. Интересно, какое предположение справедливо.

— Файфер, отведи Кейт в посольские апартаменты, прошу тебя. Они находятся вдалеке от бурлящих жизнью частей дома. Пусть Кейт выспится, я не хочу, чтобы ей мешали. Завтра нам с ней предстоит многое сделать.

— Да, отец.

Шейид крепко обнял ее.

— Кейт, прими мои соболезнования о твоих утратах. Все мы сегодня потеряли многих, но ты, по-моему, утратила больше всех. Хочу, чтобы ты знала: я сделаю все возможное и невозможное, дабы эти ублюдки заплатили за совершенное ими преступление. Я буду мстить не только за Семью, но и за тебя.

— Спасибо, дядя.

Она пожелала ему доброй ночи и вышла следом за Файфером. Когда дверь за ними закрылась, раздался голос Амели: Подожди. Ты еще не дослушала его до конца.

Кейт не стала раздумывать. Схватив Файфера за рукав, она сказала:

— Подожди немного, ладно? Мне что-то попало в сапог. Постой-ка, а то я и шагу не смогу сделать, пока не вытащу эту колючку.

И прислонившись к стене библиотеки, она принялась стаскивать с ноги мокрую кожу… не слишком торопясь при этом.

Внутри комнаты мягко скрипнула, открываясь, потайная дверь, и Шейид произнес:

— Итак, ее слова подтверждают слухи.

— Весьма точно. Она уцелела для того, чтобы рассказать всю историю. Что ты намерен делать?

Второй голос был женским; манера говорить выдавала принадлежность к знати, интонация — воспитание… В отношении этой особы к происходящему слышалось холодное удовлетворение.

— Конечно, выжидать. Посмотрим, что запросят Сабиры в обмен на освобождение пленников, и решим, сможем ли мы договориться с ними так, чтобы в конце концов вернуть себе Дом… когда-нибудь, в будущем.

— Поэтому нам совершенно неудобно держать эту девушку здесь. Она, конечно, будет требовать немедленных мер.

— С моей точки зрения, — негромко промолвил Шейид, — обитавшая в Калимекке ветвь Семьи может вымереть полностью. Поставив наш род на первое место, мы предъявим законные претензии на Калимекканские владения, и впредь нам не придется согласовывать наши предполагаемые торговые маршруты. Аналогичным образом можно поступить с колониями. Но если останется в живых хотя бы один представитель этой ветви, главенство, конечно, сохранится за ним.

Кейт наконец стащила сапог и принялась копаться в нем; Файфер с недовольным видом топтался рядом, явно не замечая разговора, происходящего за дверью.

— Итак, ты не позволишь этой девушке досаждать тебе спасением пленных?

— Девушке? Какой девушке? Она погибла при крушении аэрибля или утонула в море… наконец, попала в лапы бандитов, потому что здесь она и не появлялась.

— Очень разумно, Шейид. Очень разумно. Мне самой заняться этим вопросом?

— Именно. И чем меньше людей сумеют вспомнить ее, тем лучше. Я позабочусь, чтобы все, кто видел ее, получили специальные поручения, пока мы не убедимся в том, что весь основной ствол Семьи истреблен.

Кейт изобразила, будто нащупала камешек и положила его в карман, а потом вновь приступила к процессу надевания сапога, также оказавшемуся весьма сложным.