Весьма опасная игра - Лайл Гэвин - Страница 10

– Не достаточно хорошо для разговора с полицейским.

Я ответил по-английски. Как оказалось, с английским у него все было в порядке. Он дружелюбно покивал и сказал с хорошим выговором:

– Очень хорошо. Будем говорить по-английски. Я Аарни Никонен из "SuoPo". Можем мы выйти и поговорить?

Он улыбнулся через мое плечо Оскару, затем зашагал из ангара, а я потащился сзади.

– Сегодня вы летали? – спросил он.

– Доставил кое-какие продукты американскому охотнику.

– Мистеру Хомеру?

– Да.

– А-а... Удивляюсь, как ему удалось вас зафрахтовать?

Он остановился у передвижного трапа и положил кейс на верхнюю ступеньку. В верхней части кейса, с той стороны, которую он держал к себе, был сверток. Величиной с пакет с сэндвичами... Или пистолет. Сняв шляпу, он бросил ее на сверток.

Полицейский был почти лыс, но не пытался спрятать лысину под седыми прядями, оставшимися над ушами.

– А где вы его высадили?

– Около восьмидесяти миль к северо-западу отсюда. На краю запретной зоны.

– Но не в ней?

– Нет.

Другого ждать он от меня не мог. Но, в конце концов, у него теперь был факт, который можно проверить без особого труда. Если только именно это он пытался выяснить.

Новый вопрос:

– И район, который вы обследуете для "Каайа", тоже не в запретной зоне?

– Нет, не в запретной.

Он смотрел на меня с печальной дружеской улыбкой.

Я сказал:

– Могу показать место на карте. У меня в самолете.

У меня было два экземпляра, один с подробными пометками на фиктивных площадях геологоразведки, как раз для такого случая. Настоящую работу я выполнял, используя целлулоидную накладку с отметками, сделанными восковым карандашом, которые стирал после каждого полета.

– Простите, – его улыбка сделалась еще печальнее, – но я уже видел карты в вашем самолете. Боюсь, я не смогу выяснить правду, лишь слушая чьи-нибудь рассказы. Так что я заглянул в ваш самолет.

Я лишь кивнул. Парень был не промах. Да и с чего ему им быть. Но я все еще не мог понять, почему из Хельсинки послали парня, который суетится тут, интересуясь возможными случаями вторжения в запретную зону.

Гость вытащил пачку сигарет особого сорта, с длинным картонным мундштуком. Закурил одну, вытащил ее изо рта, внимательно осмотрел и с легкой печалью сказал:

– Существует теория, что именно те частички табака, которые превратились в дым при высокой температуре и ее сохранили, вызывают рак легких. Вы об этом слышали? Считается, что надлежит охлаждать дым, прежде чем он достигнет горла.

Пожав плечами, он снова сунул сигарету в рот и спросил:

– Вы когда-нибудь летали через границу?

– Через русскую границу? Клянусь богом, нет.

Полицейский кивнул, потом порылся в левом кармане брюк.

– Все, о чем мы сейчас говорим, не совсем то, что мне нужно. Теперь перейдем к делу.

Он наклонился и жестом игрока в покер, повышающего ставку, высыпал на ступеньку трапа возле моего локтя небольшую кучку золотых монет.

Соверены. Восемь штук. Любопытно, что когда вы некоторое время их не видите, потом они всегда кажутся меньше размером, чем сохранились в вашей памяти. Возможно, это как-то связано с тем, что они золотые.

Я взглянул на него.

– И что?

– Их нашли в Рованиеми у одного человека.

– Да? Законом запрещено их иметь, что ли?

– Нет. Но этот человек сам сильно не в ладах с законом. Мелкий жулик, участник всяческих афер.

Он слегка мне улыбнулся.

– Естественно, сам он не смог вспомнить, кто их дал ему и для чего. Но нас это очень интересует.

– И тогда вы обращаетесь к ближайшему британцу? Но как раз у британца вы едва ли сможете найти соверены.

– Да нет, – он покачал головой, – интересуемся мы не потому, что монеты британские, а потому, что они служат валютой контрабандистов.

Слабый сухой ветер взбивал пыль у наших ног. Где-то на юге жужжал мотором самолет тренера-инструктора ВВС Финляндии Пемброка, приближаясь к аэродрому. Кроме него слышалось только мое дыхание, выпускавшее длинный столб сигаретного дыма.

Он внимательно наблюдал за мной со скупой и печальной улыбкой, которая составляла такую же часть его профессии, как и сверток в его кейсе.

Я переспросил:

– Валюта контрабандистов? Как это?

Он очень аккуратно постучал сигаретой по краю горки монет.

– Они золотые, и потому имеют собственную денежную стоимость. Насколько помню, где-то около 3100 финских марок. Кроме того, их принимают всюду. Это единственная реальная международная валюта. Таким образом они становятся идеальным платежным средством для контрабандистов.

– Так эти монеты не ваши?

– Нет. – Он покачал головой. – Да, пожалуйста, покажите, что у вас в карманах.

Я все еще не научился по интонации беседы отличать правду от неправды. Это большая незадача. И неумение или тупость тут не при чем. Вы можете потратить уйму времени, пытаясь прочитать секреты по глазам человека, и в конце концов забыть о пистолете у него в кармане.

Я принялся выгребать из карманов полными горстями всякую всячину и складывать ее на ступеньки. Это не слишком помогло решению проблемы: сигареты, спички, портмоне, паспорт, кольцо для ключей, немного финской мелочи, носовой платок, пара документов, касающихся двигателя "Бобра", и зажигалка, которая давно сработалась.

Он ни к чему не прикоснулся, только сказал:

– Мне кажется, вы одинокий человек, мистер Кери.

Сначала я не понял. Затем, оглядев собственное барахло, я понял: никаких писем, только два ключа и открывалка для бутылок на кольце. Многое можно сказать о человеке по содержимому его карманов. Пожав плечами, я ответил:

– Да. Но соверенов нет. Хотите обыскать самолет?

Потом я вспомнил, что он это уже сделал. Я начал злиться. Может именно этого он и добивался, но тем не менее я разозлился. После того, как он перевернул все в аэроплане и заставил меня вывернуть карманы, не так-то много осталось в моей жизни вещей, от которых не несло бы полицейским духом. Я принялся рассовывать вещи по карманам, даже не подумав спрашивать у него разрешения.

– Теперь вы счастливы? – спросил я. – В любое время я смогу отвезти вас на самолете в Ивайло, порыщете в моей квартире. Конечно, если исключить вариант, что вы предпочтете дождаться, пока меня там не будет.

Полицейский внимательно меня выслушал, ни разу не подняв глаза. Затем спросил:

– Но что же есть в Рованиеми, что стоило бы ввозить контрабандой... или вывозить? Откуда здесь могли появиться монеты?

– Станьте лицом на Восток, – сказал я. – Вон откуда приходят для Финляндии все неприятности, если я правильно понимаю историческую подоплеку.

– Россия? Да, совершенно верно. Вот основная причина, почему я опрашиваю тех, у кого есть возможности и средства легко переправляться через границу.

Я уставился на него.

– На самолете? Вы с ума сошли.

– Да нет. – Он улыбнулся чуть шире и еще печальней, как будто я забыл что-то простое и очевидное. – Пожалуйста, не надо, мистер Кери. Ни вы, ни я уже давно не мальчики.

Я взглянул на него очень внимательно. Верно, прекрасно можно перелететь через границу, если русские пожелают, чтобы это случилось. У финнов не было сплошной радарной сети вдоль границы. Большинство пилотов знало точно, где расположены финские станции, и диапазон их действия. Я, между прочим, тоже знал. Еще я знал, что большинство дел по обвинению в полетах в запрещенные районы были заведены именно по жалобам русских, по результатам их радарного контроля.

Если им желателен полет через границу, все, что понадобится делать в этом случае – не жаловаться, и единственным риском останется попасться на глаза финским пограничникам. А с мотором, работающим на малых оборотах, да еще в ветреную ночь, шум маленького самолета может просто не прослушиваться.

– Это возможно, – задумчиво протянул я, – но такое спортивное мероприятие может пройти исключительно весной и осенью. На это соображение наводят незаходящее солнце и чистое летнее небо.