Венера с пистолетом - Лайл Гэвин - Страница 19

Я спросил:

– А что насчет Ван Гога?

Анри ответил, не глядя на меня.

– Все в порядке.

– Сходится возраст и все такое? Мы покупаем?

Карлос кивнул.

– Да. В Манагуа согласились, если Анри дает добро, и сегодня днем перевели деньги.

– Тогда я завтра получу их. Правильно?

Анри сказал:

– Их получу я.

Последовала пауза. Потом я сказал:

– Хорошо, но мне очень хотелось бы, чтобы вы заодно доставили ее в Цюрих. Я не возражаю, если мою работу будет делать кто-то другой, при условии, что деньги за нее все же получу я. Кстати, пятьдесят фунтов за поездку – это правильно?

Карлос взглянул на донну Маргариту и какое-то время между ними происходил телепатический обмен мыслями. Потом он кивнул.

Анри упрямо повторил:

– Я обнаружил эту картину. А когда я ее наконец-то купил, мистер Кемп пытается ее потерять.

– Вы не покупали картины, – раздраженно отрезал я. – У вас не было денег. А последний раз, когда вы выбрали картину, я приехал слишком поздно и кто-то еще узнал обо этом. – Я коснулся повязки, все еще красовавшейся у меня на голове. – На этот раз я все сделаю сам. Но вы можете пойти со мной и за меня поручиться.

Донна Маргарита вмешалась.

– Друзья, в этом нет необходимости. Работа сеньора Кемпа заключается в том, чтобы переправлять картины. Так что вероятнее всего он и должен их получать. Если что-то произойдет, мы будем знать, кому предъявлять претензии. – И она наградила меня милой улыбкой.

Анри наконец-то взглянул на меня. В любом случае, ему явно понравилась мысль, что можно свалить на меня.

– И как вы доставите картину в Цюрих, мсье?

– Я еще не решил. А когда решу, никому говорить не стану.

Снова повисла пауза. Мисс Уитли тоже взглянула на меня – на этот раз почти одобрительно.

Карлос издал протяжный звук, напоминающий стон волынки.

– М-м-м, мы наверняка будем знать, кто несет ответственность.

– Это моя работа.

Анри не был в этом так уверен, но не мог спорить с хозяевами, а потому вернулся к пережевыванию воображаемого лимона.

Я спросил, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Отвлекаясь от этого, как обстоят дела в целом?

На этот раз заговорила мисс Уитли.

– Есть пара вещей. Морской пейзаж и ландшафт. Ничего выдающегося – но картины неплохие.

– Их тоже нужно забрать?

– Нет, здесь вам нечего беспокоиться. Я все устрою сама.

Я кивнул и потянулся через стол, чтобы взять клешню омара из чаши со льдом.

– Скажите, как вы связываетесь с Манагуа по поводу этих вещей?

– Через девушек, работающих в консульстве в Берне, – ответил Карлос. – Мисс Уитли или мистер Бернар могут написать им – или позвонить, если речь идет о чем-то срочном вроде аукциона – и Берн телеграфирует в Манагуа, а Манагуа телеграфирует в банк в Цюрихе. Это не так медленно, если хоть немного повезет.

Я предполагал, что должно быть что-то в этом роде. Ведь нельзя отправить телеграмму, где было бы прямо сказано: НАШЕЛ ВАН ГОГА ПОЖАЛУЙСТА ПРИШЛИТЕ СТО ТЫСЯЧ ФУНТОВ И ОДОБРИТЕ ВЫВОЗ КОНТРАБАНДОЙ ВТОРНИК ПОГОДА ОТВРАТИТЕЛЬНАЯ ЛЮБЛЮ УМБЕРТО. И в то же время нельзя было зашифровать сообщение, так как телеграфные компании не примут телеграмму, которую не смогут прочитать – за исключением дипломатической почты.

Донна Маргарита добавила:

– Берн сам может одобрить некоторые сделки в пределах определенной суммы. Это ускоряет дело. – Теперь лицо ее стало спокойным и серьезным. – Мне не нравится, что я должна тратить свои деньги в соответствии с капризами какой-то деревенщины из Берна. – Тут она снова улыбнулась. – Но если это решение моего правительства – я должна подчиняться.

Я заметил:

– До поры до времени.

Она покосилась на меня.

– Вы подозреваете меня в политических амбициях, сеньор Кемп?

Я взял еще кусочек омара.

– Раз уж вы заговорили об этом – да.

Карлос раздраженно буркнул:

– Послушайте, не съешьте всего омара один. Передайте и другим.

Я передал чашу, а заодно серебряный соусник с майонезом дальше, избегая взгляда мисс Уитли. Это она мне сказала о политической стороне вопроса.

Донна Маргарита обкусывала клешню.

– Вы же понимаете, сеньор Кемп, что не вполне разумно хвастаться такими амбициями. Потому я была бы вам весьма признательна, если бы вы сохранили это в тайне.

– Конечно, это вообще не мое дело, если вы собираетесь набрать голоса с помощью картинной галереи.

– Эффективное число избирателей в Никарагуа возможно не так велико, – я, конечно, говорю о соответствующей пропорции, – как это имеет место в других странах с длительной историей системы голосования.

Мисс Уитли задумчиво заметила:

– Должна сказать, что вам придется долго обрабатывать представителей среднего класса, прежде чем удастся заполучить одного из них в музей. Вы просто взгляните, где размещены музеи живописи: Европа, Соединенные штаты Америки, Россия и несколько больших городов вроде Рио-де-Жанейро, Буэнос-Айреса, Мехико, Сиднея, Мельбурна. Их нет ни в Африке, ни в Азии, ни в остальной части Южной Америки. Вы не заставите арабских нефтяных шейхов покупать произведения искусства даже для того, чтобы произвести впечатление на своих друзей. На их друзей искусство впечатления не производит.

Анри сварливо заметил:

– У арабских шейхов не бывает друзей.

Тут вмешался я.

– Разве искусство вообще не европейская идея? Я имею в виду те произведения искусства, которые вы вешаете на стену. Потому вы и обнаруживаете музеи в тех местах, которые уже европеизированы. А в других искусство означает резьбу в храмах или саму архитектуру. То, что не повесите на стену.

Все удивленно уставились на меня. Затем донна Маргарита сказала:

– Но в этом-то и заключается моя идея: коллекция Умберто сделает Никарагуа другой страной, более цивилизованной. Вот почему мы должны начать с создания полной коллекции; вот почему мы не можем покупать в больших количествах, а потом обмениваться с другими музеями, о которых вы упомянули. Мы должны начать с создания небольшой коллекции действительно лучших вещей, чтобы она стала одной из лучших в мире. Там не должно быть ни одной плохой вещи, ни одной скучной вещи, так, чтобы целое было больше, чем сумма слагаемых.

– А потом? – спросила мисс Уитли.

– Ах, потом…возможно, в день открытия мы проведем фестиваль искусств. Много музыки, без больших оркестров, но с привлечением солистов, пианистов, Казальса, струнных квартетов – не слишком дорогостоящих, но хороших, очень хороших. Может быть, танцевальные коллективы из Испании. И так далее.

– Если уж быть точными, – спросила мисс Уитли, – на какой средний класс вы собираетесь произвести впечатление?

Донна Маргарита благодарно улыбнулась.

– Может быть не тот, который живет в Никарагуа. А на тот, который живет дальше к северу.

Мисс Уитли нахмурилась.

– Но доллары туристов обычно не попадают к тем людям, которые больше всех в них нуждаются. К крестьянам.

Я заметил:

– Она же только что нам сказала: крестьяне не голосуют.

Донна Маргарита снова улыбнулась, на этот раз печально.

– Увы, боюсь, что это верно – по крайней мере, до сих пор. Деньги, которые я привлеку в страну, пойдут почти полностью тем, кто сможет… выразить свою благодарность.

Я негромко воскликнул:

– Да здравствует сеньора Президент!

Она покосилась на меня.

– Это весьма сомнительно, сеньор. Но – вполне возможно.

Что же, вполне возможно. Как мне помнится, у испанцев в крови весьма узкие представления о месте женщины, но если они купили кого угодно, то купят и это. Она уже в возрасте, но все еще отлично смотрится и своим браком связана с одной из старейших семей. Может быть, они до сих пор ей гордятся, как теннисисткой международного класса.

Карлос заметил:

– Вы понимаете, все это не должно выйти отсюда. Никаких интервью для газет.

– Пожалуйста, Карлос. – Она подняла королевскую – или может быть мне следовало сказать – должным образом избранную – руку. – Здесь друзья. Но, друзья мои, теперь вы видите почему коллекция должна быть совершенной, должна заставить говорить о себе.