Сценарий схватки - Лайл Гэвин - Страница 36

На этот раз я ничего не сказал. Я просто позволил своей челюсти отвалиться на грудь. Некоторое время спустя она заметила, что мое лицо изменилось, утратив выражение голодной плотоядности, которое было написано на нем с самого момента встречи, и спросила:

– Капитан, вы, конечно, знаете Клаузевица?

– Он был немецким генералом, который... ну, это было во времена Наполеона, не так ли?

– Он написал книгу "Война", – сурово поправила она.

– Да, кажется я припоминаю. – Это было, пожалуй, не самое лучшее и яркое мое замечание, но я все еще не мог отделаться от чувства потери ориентировки, которое можно испытать, если вдруг самолет неожиданно двинется назад.

– Но вы ведь должны были читать его книги во время службы в ваших военно-воздушных силах. Его все еще сильно недопонимают, но тем не менее он заложил основы всех стратегий.

Я искренне кивнул.

– Уверен, что верхи королевских ВВС его наверняка читали, но я-то находился на самом дне. Со мной не слишком часто консультировались по стратегическим вопросам.

Она нахмурилась.

– Именно из-за этого вы ушли из ВВС?

Я беспомощно помахал рукой.

– Послушайте... я был простым летчиком. Так сказать, пулей. Маршалы авиации нажимали на курок и я летел туда, куда велят. Вот и все.

Но это был вовсе не тот облик, который я собирался придать себе. Я больше думал о том, как бы предстать эдаким Лихим Добродушным Авиатором, бесстрашно летящим прямо в центр урагана.

Черт с тобой, Клаузевиц. Надеюсь, твоя палатка потечет во время похода, а издатели обманут тебя с гонораром.

– А теперь посмотрите сюда, – сказал я, меняя тему. – Это оригинальная церковь испанского квартала. Здесь можно увидеть некоторые надписи на могильных памятниках, сохранившиеся еще со времен чумы...

– Думаю, ваш лорд Нельсон был здесь еще до того, как стал лордом, – сказала она.

– Да, только несколько дальше, в Порт-Ройяле...

– Конечно, он был не стратегом, но весьма неплохим тактиком.

Я подумал, не спросить ли ее, что она имеет в виду – битву при Трафальгаре или леди Гамильтон, но потом решил не делать этого, а просто сказал:

– Одно время испанский город был столицей...

– Конечно, только Абукир и Копенгаген были его выдающимися сражениями. В каждом из них он весьма любопытным образом использовал фактор внезапности...

В течение следующего часа я узнал много нового о Нельсоне. Я также много узнал о Мальборо, плане Шлиффена, обоих Мольтке, Фоше и Ганнибале.

В общем, получилась не совсем та прогулка, которую я планировал.

19

Уже спустились сумерки, когда мы добрались до Шау-парка. Перед отелем стоял "аванти" Джи Би, и белый автомобиль Уитмора, так что я понял, что должен позвонить в номер "С".

Дверь открыл Луис. Он начал было мне улыбаться, но потом увидел то, что было за моим плечом, и впал в состояние шока. Мне было приятно видеть, что такое может случиться и с профессионалом.

Однако он быстро пришел в себя и сделал такой элегантный жест, который сразу продемонстрировал, что я выпал из его поля зрения.

– Сеньорита Хименес? Меня зовут Луис Монтеррей. Я знал вашего отца. Могу я выразить вам свое соболезнование по поводу смерти брата? Мне следовало бы носить траур... – он был еще в той одежде, в которой только что снимался, в безвкусной разорванной и грязной рубашке с кружевами, – но актер должен носить траур в своем сердце. Именно так я и делаю. Но вы должно быть устали, пожалуйста... – Я неожиданно остался в дверях один.

Да, все правильно, он действительно был профессионалом.

Я вытащил багаж из машины, чтобы отпустить шофера, которому предстояло отправиться по другим делам компании, двинулся в номер "С". И попал прямо на мушку.

Я тотчас узнал одно из тех курковых ружей, что использовали во время съемок переправы через реку; лицо за курками тоже показалось мне смутно знакомым.

– Документы, как я полагаю? – спросил я.

– Можешь выметаться – и побыстрее. – Лицо оставалось мрачным и жестким. – А теперь скажи, кто ты такой и почему ты здесь появился.

Из-за поворота коридора вышла Джи Би.

– Все в порядке, Даг. Это один из наших.

Ружье опустилось на пол, как мне показалось, с некоторым разочарованием.

– После смерти Диего, – объяснила Джи Би, – босс принял некоторые меры предосторожности. Он получил разрешение на настоящие боеприпасы на тот случай, если отправится охотиться на аллигаторов на Черной реке. Проходи.

Я внес багаж в дверь и повернулся к человеку, которого звали Дагом.

– У тебя не очень хорошая позиция: при падающем сзади свете я мог оказаться Санта Клаусом или Фиделем Кастро. В любом случае, ты мог ошибиться.

– Только в том случае, если бы ты оказался Санта Клаусом, – спокойно возразил он.

В гостиной, окна которой выходили на внутренний дворик и на пляж, Уитмор предложил мисс Хименес выпить, но она сказала, что предпочла бы сначала умыться и причесаться. Джи Би провела ее в спальню.

Уитмор махнул мне рукой, а сам растянулся на диване.

– Налейте себе выпить, приятель.

По комнате в беспорядке были разбросаны бутылки, стаканы, грязные тарелки – было совершенно очевидно, что они только что кончили обедать – и желтые страницы сценариев. Я изучающе огляделся вокруг.

– Черт возьми, – задумчиво протянул Уитмор, – вы привезли кусок роскошной задницы.

Луис беспокойно поморщился.

Уитмор усмехнулся, взглянув на него.

– Если вы, приятель, собираетесь скакать без лошади, то я не буду с вами соревноваться.

– Вы просто деревенщина, гринго.

Уитмор усмехнулся еще шире. Потом повернулся ко мне.

– Как дела с самолетом?

Луис покачал головой.

– Такая девушка входит в дом, а мужики предпочитают говорить о самолетах.

– Я уже сказал, что о ней думаю, и вам это, кажется, не понравилось.

Вернулась Джи Би.

– Я не знала, во что вас впутала, Карр. Это просто кусок...

– Боже мой, – простонал Луис, – американцы!

Джи Би удивленно посмотрела на него, потом саркастически улыбнулась.

– У вас действительно припекло в штанах, Луис, когда вы ее увидели? Я дам вам запасной ключ от ее комнаты.

– Так что насчет самолета? – прогремел Уитмор.

К тому времени я нашел еще не открытую бутылку пива и полтарелки еще не совсем остывших креветок с рисом, проглотил кусок и сказал:

– Я нанял пару человек, которые работают с ним в Порт-Антонио, я плачу им из Кингстона каждый день, если все в порядке, и фирма из Северной Америки вчера прислала запасные части, так что... – Я представил ему полный отчет и добавил, что надеюсь, что "митчелл" будет готов для проведения летных испытаний завтра к полудню.

– После этого, – продолжил я, – вы можете начать снимать, как только установят камеры. Но предстоит еще немало повозиться, чтобы он снова стал бомбардировщиком – если вы еще не отказались от этой затеи.

Он внимательно посмотрел на меня.

– Нет, черт возьми. А в чем дело?

– Ни в чем, – я покачал головой. – Просто... просто каждый раз, когда я об этом думаю, затея кажется мне все более безумной.

– Но ведь это сработает, верно?

– Да, думаю, сработает.

– Тогда все прекрасно. Так что нужно еще сделать с самолетом?

Я перечислил необходимые работы. Следовало убрать с самолета весь дополнительный вес – сидения и центральное отопление в хвостовом отсеке, топливный бак в бомбовом отсеке. Я знал по слухам, ходившим в аэропорту, что некоторые "митчеллы" снабжались во время войны такими баками, так что надеялся, что направляющие бомбосбрасывателя и скобы фиксатора над ними остались на месте. Если это так, мне оставалось только убедиться, что они работают, и проверить спусковой механизм.

Луис задумчиво заметил:

– Мой друг, вы должны действовать очень осторожно. Если генералы услышат, что мы переделываем самолет в бомбардировщик... – он пожал плечами.