Рольф в лесах - Сетон-Томпсон Эрнест - Страница 10

— Я не пойду, — отрезал он, с вызывающим видом смотря на толстого и благодушного старшину.

— Полно, Рольф, речь твоя неприлична. Не допускай, чтобы язык твой вовлекал тебя в грех. Исполняется то, чего желала твоя мать. Будь благоразумен; ты скоро поймёшь, что всё делается к твоему благу. Я всегда любил тебя и готов быть твоим другом. Можешь рассчитывать на меня. Хотя мне велели привести тебя сейчас же, я дам тебе несколько дней на размышление. Обдумай всё на досуге. Помни только, что в будущий понедельник, и не позже, тебя ждут у Пека. Боюсь, что если ты не явишься, сюда придёт посол, который будет далеко не так ласков с тобою, как я. Будь же добрым мальчиком, Рольф, и помни, что в новом доме своём ты будешь жить среди христиан.

Толстый посланник кивнул дружелюбно головой и, видимо, огорчённый чем-то, повернулся и ушёл.

Рольф медленно опустился на камень и уставился на огонь. Куонеб встал и занялся приготовлением обеда. Обычно Рольф всегда помогал ему. Теперь же он ничего не делал и мрачно смотрел на раскалённые угли. Обед через полчаса был готов. Рольф ел мало и затем ушёл в лес один. Куонеб увидел немного погодя, что он лежит на утёсе, смотрит в пруд и бросает туда камешки. Вскоре поле этого Куонеб ушёл в Мианос. Вернувшись домой, он нашёл большую кучу дров, нарубленных Рольфом. Ни одного слова не было сказано между ними. Выражение мрачной злобы и упорства на лице Рольфа сменилось выражением полного отчаяния.

Ни один из них не знал, что думает другой.

Ужин прошёл в полном молчании. После ужина Куонеб целый час курил свою трубку, и оба безмолвно смотрели на огонь. Над головой у них кричала и хохотала сова, заставляя прыгать и лаять собаку. Долго длилось молчание, и, наконец, краснокожий сказал:

— Рольф, я хочу перебраться в северные леса.

Слова эти поразили Рольфа, который знал, какое значение имела эта долина для Куонеба, свято чтившего память своего народа.

— Покинуть всё это? — спросил Рольф, указывая рукой на утёс, на протоптанную мокасинами дорогу, на равнину, где стоял погибший Питуквепен и где были могилы истреблённого племени.

Глаза их встретились, и из груди индейца вырвалось одно единственное слово:

— Да!

И в этом одном слове, произнесённом глухим и упавшим голосом, он высказал свою глубокую привязанность к родине, и всю борьбу, происходившую у него в душе.

Дружба восторжествовала над привязанностью к родной земле. Рольф понял всё и чуть не заплакал.

— Я тоже пойду с тобой.

— Да! Идём… Придёт день, когда я вернусь. Наступило долгое молчание.

— Когда же мы отправимся в путь? — спросил Рольф.

— Завтра ночью, — был ответ.

XV. В северные леса

На следующее утро Куонеб вышел из вигвама с тяжёлым мешком за плечами и направился к Мианосу. Никто не нашёл ничего удивительного в том, когда он, войдя в лавку старика Пека, предложил ему купить пару лыж, связку ловушек и капканов, несколько тарелок из берёзовой коры и липы, том-том и взамен всего этого получил чай, табак, порох и два доллара деньгами. Он ушёл, не говоря ни слова, и скоро вернулся в вигвам. Взяв котелок, Куонеб отправился в лес и наполнил котелок ореховой корой, только что снятой с дерева. Он налил в котелок воды и кипятил её до тех пор, пока она не стала орехового цвета. Когда вода остыла, он вылил её на плоское блюдо и сказал Рольфу:

— Поди сюда, я хочу превратить тебя в Сайневе.

Он взял мягкую тряпочку, намочил её в ореховой жидкости и вымазал Рольфу голову, шею и руки. Рольф сказал ему:

— Можешь выкрасить меня всего.

Он разделся, и кожа его, покрытая слоем желтовато-коричневой жидкости, стала блестящего медно-красного цвета; он превратился в индейского мальчиками никто не мог бы узнать в нём Рольфа Киттеринга. Краска скоро высохла. Рольф снова оделся, чувствуя, что он сжёг за собою корабли.

Из парусины, покрывавшей вигвам, они сделали два мешка. Томагавки, луки, стрелы и ружьё, котелок и съестные припасы они разделили поровну и уложили в мешки, привязав их себе на спину.

Всё было готово, но Куонеб на прощанье отправился к утёсу. Рольф знал, зачем он туда идёт, и не пошёл за ним.

Индеец зажёг трубку, выпустил четыре клуба дыма к западу, к югу, к востоку и к северу. Затем сел и сидел несколько минут молча. Вскоре послышалось пение:

Не успел он кончить, как на северной окраине леса раздался крик совы.

— Отец согласился нам помогать! — сказал он, возвращаясь к Рольфу.

Когда солнце село, Куонеб, Рольф и Скукум вышли в путь по направлению к северу. Не прошли они и ста шагов, как собака повернула назад и пустилась вовсю прыть к тону месту, где у неё была зарыта кость. Она взяла её и побежала вперёд.

По большой дороге было бы, конечно, легче идти, но путники, не желая встретиться с кем-нибудь, двинулись вверх по реке Эземуку и спустя час добрались до Кэтрокской дороги, которая шла на запад. Хорошая дорога сильно соблазняла их, но Куонеб решил, что благоразумнее будет держаться чащи леса. Скукум, почувствовавший запах енота, задержал их на полчаса. Взяв собаку на привязь, они шли по лесу часа два подряд и, отойдя на расстояние восьми миль от Пайпстева, сделали привал, потому что Рольф сильно утомился. Была уже полночь. Они устроили себе постель в шалаше из парусины и проспали до утра, успокоенные перед сном криком их друга-совы, летевшей к северу.

Солнце было высоко, и Куонеб уже приготовил завтрак, когда Рольф проснулся. Он чувствовал себя до того усталым от долгой ходьбы и тяжёлого тюка, что очень обрадовался в душе, когда узнал, что они будут отдыхать целый день, скрываясь в лесу, и в путь отправятся только ночью. Они перекочевали уже в штат Нью-Йорк, но из этого не следовало, что за ними не могло быть погони.

Когда солнце поднялось ещё выше, Рольф взял лук и стрелы. Ему удалось с помощью Скукума убить пару белок. Содрав с белок кожу, они поджарили их на обед. С наступлением ночи они двинулись в путь и прошли миль десять. В третью ночь они прошли ещё больше, а так как затем наступило воскресенье, они держались всё время в самой чаще леса. В понедельник утром — это было первое утро, когда они уверились, что их не, преследуют, — они вышли прямо на большую дорогу, радуясь тому, что во время своего путешествия не встретили никого, кто мог бы узнать их. Две вещи поразили здесь Рольфа своей новизной: любопытные взоры местных жителей, мимо домов которых они проходили, и враждебное отношение собак. Они отгоняли собак палкой. Но одна большая и злая дворовая собака не отставала от них ни на шаг и преследовала их громким лаем, увиливая от палки и стараясь укусить Скукума. Тогда Куонеб вынул лук и пустил ей в кончик носа птичью стрелу. Она с воем помчалась домой, а за ней следом Скукум, который не мог отказать себе в удовольствии куснуть разок своего врага. В этот день они прошли двадцать миль, а на следующий двадцать пять, потому что дорога была лучше, да и тюки сделались легче. По дороге попадались им несколько раз добрые фермеры, которые кормили их обедом. Скукум причинял им здесь много хлопот, и фермерам не особенно нравилось это отношение к курам. Скукум никак не мог понять тонкого различия между куропатками и курами. Почему куропаток можно ловить, а кур нельзя? Ведь куры нисколько не хуже.

Когда они приближались к какому-нибудь дому, Рольф шёл впереди один, а Куонеб держал Скукума на привязи. Собаки волновались меньше, когда подходил один Рольф. Прося хлеба, Рольф всегда предлагал взамен поработать. Он заметил, что дела его идут всегда успешнее, когда он обращается к женщинам, живущим на ферме, и улыбаясь говорит с ними на чистом английском языке, который в устах индейцев производит большое впечатление.