Синий, как море - Лайк Александр - Страница 44

И вот, наконец, она вспыхнула перед нами серебристым трилистником, листком клевера, растущим на стебельке дорожного указателя. «Дельфос — 92 фарада. Ранскурт — 23 фарада. Сапфир — 661 фарад». А прямо под указателем неприятно блестела темная лужа, не успевшая впитаться во влажный песок, и никому из нас даже в голову бы не пришло подумать, что это была вода. Слишком уж она была темной. И слишком блестящей.

— Искать! — шепотом скомандовал Альба. — Всем искать! Любые следы! Разобраться по двое: Орбен с лейтенантом, я с принцем, остальные — в старых парах. А вы, ребята, караулите лошадей.

— У-ум, — тихо-тихо буркнули демоны.

— Хэй! — почти сразу вскрикнул Орбен. — Вот они!

Вслед за Альбой я поспешил на зов пажа. Орбен и Даргиш стояли у южной обочины Дельфосской дороги и смотрели куда-то в траву. Лейтенант шагнул с дороги и аккуратно ухватил что-то непонятное.

— Не знаю я такого оружия, — хрипло выдохнул он, передавая свою находку Орбену. Тот, немного побледнев — это было заметно даже при луне осторожно принял находку и положил на дорогу.

Я пригляделся. Это была человеческая нога. Точнее, пол-ноги. Примерно от бедра до середины голени. Альба склонился над ней на миг и сразу выпрямился.

— Это не зубы, не когти и не меч, — вполголоса сказал он, обращаясь ко всем сразу. — Больше всего это похоже на огромные ножницы. Но я не могу припомнить зверя или оборотня с клешнями… тем более, с клешнями такой силы… Да и у нечисти вроде такого не водится. Уж по крайней мере, раньше не водилось.

Я сделал несколько шагов в сторону гор, всматриваясь в траву. Альба, пригнувшись к дороге, изучал следы в пыли. Даргиш осторожно разгребал песок у обочины. Орбен, плотно сжав губы, вытаскивал почти бесформенные куски плоти из травы и относил их на дорогу. Там он некоторое время смотрел на принесенное ранее и пытался пристроить новый элемент с некоторой осмысленностью. Со стороны все это выглядело так, будто паж пытается разложить какой-то чудовищный пасьянс.

— Лейтенант! — это с северной обочины подошел мальчишка Харсей. — Мы нашли лошадей… вернее, то, что от них осталось. Но убиты всего две лошади, и с той стороны дороги больше нет ни трупов, ни следов.

— Совершенно верно, — вдруг отозвался Орбен. — Из этих… частей больше одного человека не получается…

Он как раз бережно выволок на дорогу голову с почти нетронутой шеей и куском плеча. Я быстро подошел к нему и глянул на искаженное смертной мукой лицо растерзанного воина. Да, я легко узнал его. «Это она самая, стало быть, и есть — которая нечисть?» — сказал он совсем недавно, с ужасом и восхищением глядя на демонов. Дьявол, что же он успел увидеть перед своей гибелью?

— Это второй курьер, Витязь, — громко сказал я, уже не заботясь о маскировке. Судя по всему, здесь никого, кроме нас, не было. — А вот куда делся первый?..

— Первому удалось спастись, — сосредоточенно сказал Альба, медленно возвращаясь к нам и все еще всматриваясь в отпечатки на дороге. — Одна лошадь со всадником и одна свободная, без седока, очень быстро ускакали отсюда в сторону Дельфоса. Но вторая лошадь шла не в поводу. Она была очень напугана и ее ничто не стесняло. Она проскакала около полета стрелы по полю и только потом вернулась на дорогу. Очевидно, это сменная лошадь погибшего гонца. Тот, кто его убил, оборвал повод, и заводная, оказавшись на свободе, умчалась прочь, не разбирая пути. Ее не преследовали. А за уцелевшим курьером погнались, но не догнали. Охотнику удалось ухватить его заводную, но тут уж повод перерезал сам гонец. И ушел — во всяком случае, из этой ловушки вырвался. У кого из них было письмо, принц?

— Точно не у этого, — сказал я, кивком указывая на растерзанное тело. — Значит, у того, который ушел.

— Молодец, сориентировался, — одобрительно сказал Даргиш. — Если выживет, ваше сиятельство, надо бы парня наградить. Ведь сквозь ад проскочил!

— Я поддерживаю, — официальным голосом сказал Альба. — Принц, подтвердите ли вы наше представление его сиятельству Данку?

— Да уж конечно, — медленно сказал я, поднимая голову. — Как же не подтвердить?..

Что-то было не так. Плохо было. Очень плохо. И я никак не мог понять, в чем дело, пока, наконец, не выпрямился во весь рост и не повернул голову налево, к дороге на Сапфир.

Странно изогнутая, изломанная тень заслонила от меня лунный серп. Круглая голова, похожая на кошачью, с остроконечными ушами, посаженная на очень длинную, тонкую шею, так же медленно, как я разгибался, поворачивалась ко мне. И когда она полностью повернулась, на темной морде пронзительно вспыхнули два ярких желто-зеленых глаза. А в следующий миг мы встретились взглядами.

Три крика прозвучали почти одновременно. Первым закричал я. Нет, не закричал — завизжал, совершенно невыносимо даже для собственного уха. И сливаясь с моим воплем, вновь прозвучал тот странный и дивный звук, как будто кто-то огромный провел ногтем по хрустальной арфе размером с небо. Звериный вой, далекое пение, звон колоколов и бьющегося стекла, крик безысходности и дрожание невероятно натянутой струны смешались в нем и эхом отразились от неба и гор. А кому принадлежал отчаянно звонкий третий голос, я узнать не смог.

— Лунный дьявол!

И тут дьяволы бросились на нас. На меня. На Альбу. На всех.

Их было трое, высоких, раза в два выше меня, тощих, жилистых и немыслимо быстрых. Костлявые лапы сгибались в непредставимых местах, словно на каждой из них было два десятка суставов. С длинных клыков, растягивающих губы в ехидной плотоядной ухмылке, капала слабо светящаяся жидкость. И как бледные молнии, мелькали в лунном свете тонкие, бритвенной остроты когти. Настолько тонкие и настолько острые, что я даже успел изумиться — как же они не ломаются от первого же удара?

Но вот уже меч Даргиша, покинув ножны, запел в воздухе и был встречен когтями. Нет, они не ломались. Возможно, они были даже прочнее стали. Меч со звоном отскочил в сторону, а вторая лапа метнулась к плечу лейтенанта, пытаясь ухватить его за наплечник. Даргиш поспешно отпрыгнул, но кончики лезвий все же ударили по металлу и оставили на нем глубокие борозды.

— Меч, Райдок, меч! — Альбе было не до субординации. — Твакке, ниш!

Второй дьявол выбрал жертвой именно Витязя, и воздух вокруг них натужно свистел, отмечая могучие удары когтей — пока что все они шли мимо цели. Альба уворачивался, изворачивался и ускользал.

Я схватился за рукоять Ванаира. Тот дьявол, которого я заметил первым, неумолимо шел прямо на меня. Хвала всем богам, он двигался медленно, поэтому я успевал отреагировать. В основном, быстро пятиться. Но в медлительности этого дьявола ощущалась такая мощь, такое искреннее, убийственное ехидство, что выглядел он даже пострашнее сородичей. Те всего лишь сражались — а этот шел убивать. Убивать не торопясь. Со вкусом. Убивать меня.

— Твакке, гайс!! Луда! Гах! — судорожно кричал своим демонам Альба, пытаясь выбраться на дорогу. Его противник неутомимо загонял его на траву, мокрую от ночной росы. Витязь уже поскользнулся один раз и едва уберегся от удара ноги. Или нижней лапы, черт их разберет. Но когти были и на ней, пусть покороче, зато очень толстые и кривые. И не верилось мне, что более тупые.

Вырвавшийся сбоку Орбен на миг оказался между мной и дьяволом. Но убийца из ночи нанес резкий удар сбоку, и паж кубарем отлетел на два десятка шагов. Я поднял Ванаир перед собой, держа его двумя руками, чтобы не выбили с первого соприкосновения. Мой добрый клинок прямо-таки дрожал от предвкушения, он звенел, он пел, он хотел драки. Иногда говорят, что клинки ждут крови, они мечтают напиться в бою. Возможно. Но Ванаир сейчас не думал о благодатных струйках на лезвии. Он хотел просто драки. Яростной, упоительной, сверкающей схватки!

И дьявол понял это. Он еще больше замедлил движения, почти остановился, и с ненавистью ощерился. В его зелено-желтых глазах появились красные искры. Я не посмел упустить этот миг.

Стремительный выпад был направлен в одно из многочисленных колен выдвинутой вперед ноги. И он прошел! Ванаир радостно зашипел, пронзая нечто плотное — не то чешую, не то пергаментную шкуру. И по клинку побежали мутные капли белесоватой жидкости, чуть более густой, чем молоко. Жидкость эта дымилась, совсем как то, что текло в моих жилах, но в отличие от него, не испарялась.