Синий, как море - Лайк Александр - Страница 10

Ах ты ж дьявол, я ведь теперь нечеловеком считаюсь… Не дадут.

Я стал на колени, немножко раскачиваясь взад и вперед, и замычал. Получилось так, будто я отбиваю кому-то земные поклоны.

Одной рукой я взлелеял погибшую черепушку, а второй пошарил перед собой. Так я и знал, трам-тарарам твою тарам!

Колено было Сагастеново.

Старый маг ласково, но властно взял меня за плечи и поднял на ноги.

— Кто бы ты ни был, открой глаза, — сказал он.

Я открыл.

— Пойдем, — сказал Сагастен. — Сейчас ты сможешь рассказать все, что помнишь, знаешь… или считаешь нужным рассказать.

Я неуверенно шагнул вперед. Сагастен придержал меня за плечо.

— Для простоты мы будем называть тебя Райдоком, — сказал он негромко, но достаточно звучно; так, чтобы слышали те, в зале, — но ты не должен обольщаться этим. Надеюсь, ты понимаешь всю меру нашего сомнения.

Я молча кивнул. Сагастен потрепал меня между лопаток.

— Идем, малыш. Сейчас я осмотрю твою рану, вернее сказать — шишку, а ты расскажешь нам все, что, по-твоему, с тобой стряслось. И начни, пожалуйста, с самого начала, не стесняясь ничего.

— Сагастен, — сказал я жалобно, — а те, снаружи… ну слуги там, воины… они ничего не заподозрят? Все-таки долго мы тут…

Сагастен улыбнулся.

— Кто, кроме принцев и магов, знает, сколько длится та или иная церемония?

— Все же он прав, — послышался из-за стены голос Данка. — Торопиться мы, конечно, не станем… но давайте-ка и не мешкать попусту.

Мы вошли в Зал Алтаря.

За время моего отсутствия здесь почти ничего не изменилось. Так же были разбросаны по полу священнейшие и драгоценнейшие плошки, так же нагло развалился в своем кресле Данк, так же скромно стоял в уголке смертоубийственный треножник. Единственное по-настоящему серьезное изменение внесла Сельфа. Она задумчиво протирала лаковые туфельки моим красным плащом.

— Присядь, загадка, — почти весело сказал Данк. — Морда у тебя, надо признать, весьма и весьма эльфийская. Совсем зеленая. Очень больно? Э-э!.. Сагастен!

— Чего тебе? — устало проворчал маг.

— Придержи это чудовище, Райдок рекомое, и ответь: почему хильфейт дал Синий луч тому, у кого в руках пылал Красный Огонь?

Сагастен сел. Вот просто взял и опустился на каменный пол, где стоял. Мама уронила какую-то заколку или брошку, а Сельфа, окаменев с полуоткрытым ртом, машинально драила моим бывшим плащом голую коленку.

Отец поднялся во весь рост.

— Придушить и не мучиться, — просто сказал он.

— Не дам, — с плохо скрываемым восхищением сказал Сагастен. — Такого же отродясь не бывало! Ему же цены нет! Его же надо в колбе держать и опыты ставить!

— Не надо ставить опыты, — тоскливо попросил я.

— Надо, — наставительно сказал Сагастен.

— Я хороший, — робко сказал я.

— Хороший, хороший, — успокаивающе сказал Сагастен, но жадный огонек в его глазах мне не понравился.

— А я говорю — придушить, — настойчиво сказал отец.

— А где мы другого такого возьмем? — рассеянно спросил Сагастен. Его взгляд блуждал по залу — явно в поисках какого-нибудь сачка или реторты.

— Таких надо во вражьи города засылать, — сказал Данк.

— Ну, — сказала Альда. — А они что сделали?

— Кто «они»?

— Ну откуда я знаю?

— А давайте его отправим навстречу Проклятому, а? — предложил Данк. И посмотрим, и поэкспериментируем, и придушим, в общем-то… Все сразу, давайте, а?

— Значит, все-таки крейтлинг, — Сельфа трудно зашевелилась. — Но какой же он все-таки очеловеченный! Да, это творение великого мастера.

— Вот хотела бы я знать, где Райдок? — отрешенно сказала Альда.

— Придушить и поскорее, — холодно повторил Сенрайд. — Пока не выяснилось, что он умеет летать, проходить сквозь стены или убивать взглядом.

— Если умеет, много тебе будет проку от спешки, — хмыкнул Данк. — Эй, малыш, чего нос повесил? Не волнуйся, все гораздо хуже, чем тебе кажется!

И вот тут я наконец проснулся.

— Эй! — заорал я, уворачиваясь от Сагастена. — Кое-кто тут, кажется, собирался меня выслушать? Поторопитесь, будьте любезны, пока не выяснилось, что я заразный, и все, кто видел меня, подлежат утоплению в два гонга! А ты, старая жердь, убери лапы! Хочешь — слушай, а не хочешь так давай сразу треножником!

— Однако это похоже на Райдока, — ошеломленно проговорил Данк.

— А бывают заразные заклятия? — озабоченно спросила Сельфа. — То есть, это… переходящие дальше?

— Бывают, — напряженно сказал Сагастен, внимательно следя за мной. Не шуми, малыш, мы обязательно тебя выслушаем! Говори, говори…

— В реторту или в клетку я себя сажать не дам, — я резко повернулся к Сагастену. — Если тебе так хочется поэкспериментировать, подумай лучше, как вернуть мне память, старая ты швабра! И хватит меня уже попрекать этим самым Нагоном, все равно я не помню, кто это! Хотите издеваться объясните сперва, в чем дело! И кстати, письмо мое, совсем мое, то есть мое и мне же, отдайте немедленно, орки, сатрапы, перлюстраторы поганые! И вообще, не перебивайте меня, пока я окончательно всего не забыл! Тут уже сны начинают сбываться, а вы затеяли философские дебаты, жопы! А ты, отец, если хочешь командовать, так признай сначала, что я твой родной верноподданный любимый сын, а потом командуй! А если я нелюдь, нежить и прочая фигня, да еще явно враждебная, так заткнись, пожалуйста! Буду я тогда тебя слушаться, как же! А если меня еще кто-нибудь въевгенит кувалдой по макушке, так я за себя вообще абсолютно не ручаюсь — возьму и копыта откину! А ты, мама, если считаешь, что проще завести нового Райдока, чем починить этого, так вперед! Можете начинать прямо сейчас, я отвернусь! А если ты хочешь, чтобы я участвовал в твоих династических игрищах, так закрой рот, совсем закрой и дай его открыть мне! А ты… — я задохнулся, закашлялся, и продолжение осталось навеки сокрытым от рода Селекса.

Род Селекса внимал с восхищением.

— Райдок! — счастливо сказала Альда. — Вам виднее, кем и как он зачарован, но это — Райдок!

— Такое повторить невозможно, — убежденно сказал Данк. — Это надо повторить всю жизнь малыша, все эти эльфийские хитромудрия и то дерьмо, Альда, которое ты называешь королевским воспитанием…

— Но ты сказал, что начинают сбываться сны, — в голосе Сагастена снова были любовь, участие и неподдельный интерес. — Рассказывай же скорее, рассказывай, малыш!

Неужели для того, чтобы тебя полюбили и признали, надо всего лишь закатить истерику? О боги, как же я вел себя, когда все помнил?

И как же это меня еще в колыбельке не пришибли?

Очевидно, Белому домену уж очень был нужен молодой принц. Или я чего-то не понимаю. Но без крайней жизненной необходимости такого типа, как этот ваш Райдок, выдержать нельзя.

Я заговорил.

Говорил я долго и подробно. Пересказал сон, попытался объяснить свои ощущения, перечислил, что я помню, что вспомнил на лету, чего не понимаю и не помню, хоть тресни… В общем, все, что успел передумать за время после пробуждения.

Полгонга спустя великолепная пятерка тоже впитала полный объем моих знаний. И остался я точь-в-точь, как в известной шутке — «давай сначала съедим твои яблоки, а потом каждый свои». Мне-то никто ничего так и не рассказал!

Все выглядели, как после сытного обеда — затихли и переваривали. Только на физиономиях вместо благодушия было написано сосредоточенное напряжение. И стрекотали мозги, как ножницы Алоры у меня над ухом — там, в моей комнате, сто лет назад…

А мои мысли ворочались тяжело, как пьяный извозчик на проститутке. И проку от этого, кстати, было ровно столько же.

Первым в строй вернулся жизнерадостный Данк.

— Осознал, — сказал он. — Сообразил. Ни ч-черта не понял! Но все равно здорово! Значит, есть шанс, что некоторые элементы этого сна сбудутся? Интер-ресно, чтоб мне орком сдохнуть!

— Не дословно, — отметил Сагастен. — Но смысл соблюден очень точно, если малыш ничего не перепутал.

— Третий на берегу — это, должно быть, Элспейр, — сказала Сельфа.