Старик Хоттабыч - Лагин Лазарь Иосифович - Страница 28

– Еще неизвестно, куда мы попали. Но, какая бы это ни была страна, можно наперед сказать, что пионерам в ней не сладко.

– Почему это неизвестно, какая страна? Очень известно, какая страна, – возразил чуть дрогнувшим голосом Сережа. – Смотри.

Низко над морем с глухим рокотом пролетел двухмоторный гидроплан с нарисованными на крыльях опознавательными знаками.

– Италия! Мы в Италии! – не удержался и крикнул Женя.

Ребята замахали на него руками, чтобы он вел себя потише.

– Ох, и востро же нам надо ухо держать! – Предостерегающе сказал Волька. – И, главное, поменьше болтать.

– Да нас все равно никто не поймет. Мы же по-итальянски говорить не умеем, – фыркнул Женя.

– Ничего не значит, что не поймут. Это даже, может быть, хуже, что не поймут. Скажут: подозрительные иностранцы.

– Почему, о друзья мои, вас не поймут? – вступил в разговор Хоттабыч. – Раз я с вами, то и вас поймут и вы будете понимать язык здешних мест.

– Тем более надо держать ухо востро, – снова подчеркнул Волька, благодарно улыбнувшись старику.

Они покинули бухту и направились к городу, видневшемуся в отдалении.

По красивой широкой дороге, тянувшейся вдоль берега, только изредка с тихим шелестом проносились машины да, мягко постукивая копытцами, брели тяжело нагруженные ослики.

Вскоре показался большой пляж, на котором валялось множество народу. Было удивительно, что никто из лежавших на пляже не пользовался красиво раскрашенными удобными кабинками, а все раздевались прямо на пляже и здесь же, около себя, хранили свою одежду. Не менее удивительно было и то обстоятельство, что большинство мужчин на пляже были давно не бриты.

Наши путешественники, не останавливаясь, прошли дальше и спустя недолгое время вошли в город.

Высокие, многоэтажные старинные дома перемежались с не менее древними одноэтажными лачугами. Здесь было жарко и душно. По узким, грязным уличкам слонялось без дела много взрослых мужчин и женщин. Они часто останавливались у чьих-нибудь раскрытых окон и, опершись о подоконник, вступали в вялую беседу с высовывавшимися оттуда жильцами.

«Очевидно, сегодня выходной день», – сообразил Сережа и обратился к мальчику, мастерившему кораблик из фанерной коробки.

– Скажи-ка, мальчик, у вас здесь сегодня выходной день?

Мальчик недоуменно посмотрел на Сережу и его незнакомых спутников.

– Как ты сказал? Выходной день? Что это такое – выходной день?

– У вас сегодня воскресенье? – поправился Сережа.

– Будто ты сам не знаешь, что сегодня пятница, – насмешливо ответил юный генуэзец.

– Тогда сегодня, вероятно, какой-то праздник? – продолжал свои расспросы Сережа.

– С чего это ты так решил? – укоризненно сказал мальчик. – Если бы был праздник, звонили бы в колокола.

– Почему же тогда так много людей гуляет в рабочее время по улицам и валяется на пляже? Неужели это все прогульщики?

– Ты, наверное, нездешний, – сурово ответил тогда мальчик. – Одно из двух: или ты нездешний, или ты ненормальный.

– Я нездешний, – быстро проговорил Сережа. – Я вполне нормальный, но я нездешний. Я из… я из Неаполя.

– А разве в Неаполе нет безработных? – усомнился юный генуэзец и снова принялся мастерить свой кораблик. – Иди, иди подальше. У нас в Генуе мальчики не любят, когда к ним пристают с глупыми вопросами.

– Действительно, уйдемте-ка отсюда, – нервно сказал Волька, опасливо поглядывая по сторонам. – Давайте, ребята, сматываться, а то слишком уж много любопытных собирается.

– Пойдемте, о друзья мои, к морю, дабы я смог немедленно приступить к поискам моего несчастного брата, – предложил Хоттабыч, и они направились по прежней дороге, выискивая себе укромное местечко, где-нибудь подальше от дороги и жилищ.

Потерянный и возвращенный Хоттабыч

– Пожелайте мне скорой удачи, ты, о Волька, и ты, о Сережа, и ты, о Женя! – воскликнул Хоттабыч и, превратившись в рыбу, с плеском нырнул в воду.

Вода была прозрачная, и было хорошо видно, как, быстро работая плавниками, Хоттабыч устремился в открытое море.

В ожидании возвращения Хоттабыча наши друзья раз десять выкупались в ласковой морской воде, вдоволь нанырялись, до одурения жарились на солнце и наконец, сильно проголодавшись, начали беспокоиться.

Хоттабыч подозрительно долго не возвращался, хотя обещал не задерживаться дольше часа.

Уже давно село солнце, озарив при этом горизонт закатом невиданной красоты, уже вдали замерцали мириады городских огней, а старика все еще не было.

– Неужели пропал? – мрачно промолвил Волька, испытующе взглянув на своих приятелей.

– Не может он пропасть, – убежденно ответил ему Женя. – Такие старики, брат, не пропадают.

– Его мог проглотить кит, – прошептал Сережа.

– В этих местах киты не водятся, – возразил ему Волька, хотя твердо он в этом убежден не был.

– А мне, ребята, что-то есть захотелось, – чистосердечно признался Женя. – Чего бы это такого покушать?

В это время неподалеку с тихим плеском причалила лодка. Из нее вылезли трое рыбаков. Один из них принялся раскладывать из сухих сучьев костер, а остальные стали чистить рыбу и кидать ее в котелок с водой.

– Пойдем попросим у них чего-нибудь покушать, – предложил Женя. – Свои ведь люди – трудящиеся. Они не откажут.

Ребята согласились.

– Добрый вечер, синьоры, – вежливо поклонился Женя, обращаясь к рыбакам.

– Подумать только, как много за последние годы развелось в нашей бедной Италии бездомных детей! – произнес простуженным голосом один из рыбаков, седой и тощий. – Джования, дай-ка им чего-нибудь покушать.

– Хлеб есть, луковиц хватит, а соли имеется даже более, чем надо! – весело откликнулся курчавый парень, чистивший рыбу для ужина. – Присаживайтесь, ребята, скоро будет готова вкуснейшая из похлебок, когда-либо сваренных в Генуе и ее окрестностях.

То ли курчавый Джованни действительно был поваром-самородком, то ли очень уж ребята проголодались, но им казалось, что они сроду не пробовали такого вкусного блюда. Они ели с такой жадностью, то и дело причмокивая от удовольствия языком, что рыбаки, наблюдая за ними, только пересмеивались.

– Если хотите еще, – сказал, потягиваясь, Джованни, – варите сами, наука нехитрая. А мы пока приляжем отдохнуть. Только крупную рыбу не берите. Крупная пойдет утром на продажу, чтобы нам было чем уплатить налоги синьору Муссолини. Вы, наверное, знаете этого синьора: он все время заботится, чтобы у нас в кошельках не завалялись лишние денежки.

Сережа с Женей тотчас же начали хлопотать у костра, а Волька, засучив штаны, пробрался по воде к лодке, заваленной уснувшей рыбой.

Набрав сколько надо на похлебку, он хотел уже возвращаться на берег, когда взор его случайно упал на сложенные возле мачты рыболовные сети. Одинокая рыбка билась в ней, то замирая, то с новой силой возобновляя свои бесплодные попытки освободиться.

«Пригодится для ухи», – подумал Волька и извлек присмиревшую на миг рыбку из ячейки сетей. Но в его руках она вновь забилась с такой силой, что Вольке вдруг стало очень жалко, и он, оглянувшись, как бы не заметили рыбаки, бросил ее за борт лодки.

Рыбка еле слышно шлепнулась о темную воду бухты и тотчас же превратилась в сияющего от радости Хоттабыча.

– Да будет благословен день твоего рождения, о добросердечный сын Алеши! – растроганно провозгласил старик, стоя по пояс в воде. – Ты снова спас мне жизнь. Еще несколько мгновений – и я задохнулся бы в сетях, в которые я столь беспечно попал в поисках моего несчастного брата.

– Хоттабыч, дорогой, ну какой ты молодец, что оказался живой! – сказал счастливый Волька. – Мы тут так волновались за тебя.

– А меня терзала мысль, что ты, о многократный мой спаситель, и наши юные друзья остались без меня голодные и одинокие в чужой стране.