Ничего невозможного - Астахова Людмила Викторовна - Страница 33

Джевидж прекрасно помнил лорда Сааджи. Редкой стервозности человеком был папаша Фэймрил и запредельного самомнения. Помнится, когда лорд канцлер узнал, что среди заговорщиков против его персоны есть вышеозначенный лорд, то чуть не прослезился от облегчения. Другого относительно бескровного способа избавиться от вредного и вздорного старика просто не существовало в природе.

— Я даже не планировал его… хм… строго наказывать. Ссылки вполне хватило бы, — буркнул смущенно Росс.

Его вина в безвременной смерти лорда Сааджи тоже наличествовала, тот умер прямо в зале суда от сердечного приступа. Да и вообще их с Фэйм отношения тянутся из далекого прошлого и достаточно сложны и запутанны, чтобы безнаказанно ворошить былое.

— Надеюсь, ты не превратишься на старости лет в зацикленного на какой-то одной бредовой идее старикашку, который будет третировать Совет? — приподняла бровь леди Джевидж, для общего блага решившая перевести тему разговора в другую, менее скользкую плоскость.

— На старости лет, как ты выразилась, я собираюсь наслаждаться достатком и покоем где-нибудь подальше от Эарфирена и Совета Лордов, — уверенно заверил супругу милорд, несказанно ее удивив.

Фэймрил замерла на месте, словно громом пораженная. Не ослышалась ли? Ее одержимый политикой муж вдруг заговорил об отдыхе и покое?

— А что ты так смотришь на меня? Виджмар — замечательное место, чтобы встретить старость и пожить в свое удовольствие остаток дней. Мы с тобой, конечно, не слишком богаты, но и отнюдь не бедны, вполне можем себе позволить жить поближе к природе, ни в чем не нуждаясь.

Родовое поместье Джевиджей — это очаровательный патриархальный дом, перестроенный когда-то из настоящего замка, в окружении старинного парка с прудом и липовой аллеей. Плющ и ползучие розы на стенах, заросли малины, конюшни и псарни, вековые деревья, крошечный водопад и романтическая заводь — надо ли говорить, что Фэймрил была очарована с первого взгляда? Она влюбилась в теплый уютный дом и роскошный в своей первозданности парк, затаив робкую мечту о том, что когда-нибудь они переселятся сюда вместе с Россом навсегда. Когда-нибудь… может быть… если все сложится удачно… Ах, слишком много пресловутых «если»! Если Джевидж надумает расстаться с креслом канцлера, если перестанет обижаться на покойного отца, если примет Диана, если его беспокойный дух приживется вдали от бурной столичной жизни, и еще полсотни условий.

— Росс? Неужели в твою мудрую голову наконец-то просочилась мысль о необходимости отдыха? — поразилась Фэйм, не поверив своим ушам. — Я даже не надеялась… Я так рада!

— Рада? Вот и прекрасно, — промурлыкал лорд канцлер с самым многозначительным видом. — Значит, я сумел-таки тебя по- настоящему удивить и обрадовать.

— Не то слово, — восторженно ахнула миледи.

Обещаниями Росс, как правило, не разбрасывался. Если не собирался чего-то делать, то и не говорил на эту тему никогда. А значит, идея об уходе на покой посетила его разум и не встретила особого сопротивления.

— Я заслужил поцелуй? — лукаво ухмыльнулся он.

— Вполне. Только без рук.

Но, как обычно, без рук не получилось. Целоваться Джевидж любил, а распускать руки еще больше, и никакие ожоги и боль не остановили его порывов.

Пришлось смазывать раны заново и для надежности залепить их пластырем.

— Постарайся сегодня не писать и возвращайся пораньше, — попросила Фэйм на прощание, не слишком надеясь на послушание мужа.

— Я постараюсь…

По привычке, глядя на уезжающего мужа из окна гостиной, леди Джевидж задумчиво кусала костяшки пальцев. Любимый супруг загадал ей новую загадку. Надо знать его властолюбивую и амбициозную натуру, достаточно однажды увидеть, с какой страстью он набрасывается на очередную проблему, чтобы брать на веру легкость, с которой дано недавнее обещание уйти на покой. Росс не создан для тихой незаметной жизни в провинции, и он лучше остальных знает о своих… хм… душевных склонностях. Если три года назад он из двух спутников — женщины и юноши — создал армию, а потом незаметно, но настойчиво превратил всех домочадцев в личный отряд, то лишь потому, что не имел возможности развернуться в полную силу. Он по-прежнему влюблен в свою Большую Игру — политику, как и десять лет назад, бредит новыми идеями и время от времени отчаянно замахивается на будущее, глядя только вперед. Россу всего-то сорок четвертый год пошел — для государственного деятеля самое начало расцвета.

Фэйм нервно забарабанила пальцами по стеклу, изо всех сил сдерживая желание закурить от волнения. Ее радость иссякла тоненьким ручейком в горячих песках нехороших подозрений. Что-то случилось, причем совсем недавно, возможно, даже вчера, решила она. Что-то заставившее мужа вспомнить о Виджмаре как о лучшем пристанище после завершения карьеры. Никаких сомнений, поместье — место замечательное, сельская жизнь много полезнее для хрупкого здоровья Росса, чем столичная суета, а детям там будет просто великолепно, и все же только самые серьезные причины могли подтолкнуть Джевиджа к разговору об уходе на покой.

«Что случилось, Росс Джевидж? Что произошло у Раила? Что он тебе сказал такого?» — безмолвно вопрошала Фэймрил, наматывая круги вокруг обеденного стола. За суматохой из-за покушения он так и не поведал о причине срочного вызова к императору, а она настолько переволновалась по той же причине, что забыла расспросить подробно. Ночью они крепко-крепко прижались друг к другу и в молчании лежали без сна. Смерть снова промахнулась — это главное. Нужны ли тут слова или какие-то иные объяснения? Вполне достанет мерного дыхания, родного запаха и тепла, чтобы ощущать себя живыми.

Самое простое и самое опасное предположение о разговоре во дворце Фэйм решительно гнала прочь, запретив себе даже думать о том, что император каким-то образом догадался про сущность Диана, но коварная мыслишка впивалась иголкой в сердце. Даже до такой затворницы, как леди Джевидж, доходили слухи и сплетни. К откровенному поклепу ей было не привыкать, но, когда сплетня настолько близка к истине, поневоле становится… Нет! Не страшно, а жутковато и очень неуютно. Неопределенность выедает изнутри, словно червяк переспелое яблоко, оставляя после себя гниль тревоги.

«Это все материнские тревоги, — твердила себе Фэймрил. — Ниал не ошибается, он точно знает, чего ждать от будущего мага. Не выдумывай ужасов! Слышишь?! Не смей!» Но воображение уже рисует всякие страшные картины: науськанный советниками Конклав требует освидетельствования, в дом являются суровые рестрикторы и проводят с малышом обряд, тайна раскрывается, и… Затем следует чудовищный скандал, в результате которого Росса вынуждают подать в отставку. А там и до опалы недалеко. Простит ли он Диану, простит ли он ей подобную карьерную катастрофу? Этого никто не знает.

Фэйм сама не заметила, как добежала в детскую, очнувшись от тягостных мыслей уже возле колыбели. Маленький Джевидж безмятежно спал с фамильным упрямым выражением на круглой мордашке. Надо заметить, суровый младенец — это весьма забавное зрелище: насупленные брови, плотно сжатые губы по контрасту с толстыми щечками. Миледи тихо рассмеялась, любуясь сыном.

«Ну какой из него маг, скажите на милость?»

Словно услышав мысли матери, Диан открыл глаза и тут же расплылся в беззубой улыбке. Точь-в-точь такой же обаятельной, как у его отца, и грозящей со временем превратиться в сокрушительное оружие против любого недоброжелателя, едва мальчишка подрастет и научится ею правильно пользоваться.

— Хочешь к мамочке на ручки?

Естественно, Диан хотел на ручки. Как можно сомневаться? Такая замечательная возможность посмотреть на новый для него мир, чтобы ее упускать. Младенцы, они просто маленькие, но совсем не глупые. Опять же, врать и притворяться равнодушными к тем, кого любят, взрослые их научат гораздо позже. Возможно, Диан и унаследовал от папаши скрытность, ослиное упрямство и мизантропию, но пока, с разрешения присутствующих, воспользуется возможностью открыто выражать свои чувства и желания — простые и легко исполняемые. Так что пусть мама-миледи будет так любезна и возьмет его на ручки.