Атавия Проксима - Лагин Лазарь Иосифович - Страница 24

– Так… Так… – бормотал маленький дантист, одинаково довольный и тем, что он видел на экране рентгена, и тем, что знал нужный ответ, и тем, что имел возможность крепко держаться за аппарат.

– Пятно вам вполне благоприятствует, сударь. Желаю вам удачи… Быть может, вам угодно самому удостовериться?

Он отодвинулся от аппарата ровно настолько, чтобы не выпускать из рук эту спасительную опору, и предоставил господину Амброзу насладиться видом челюсти с больным зубом, внутри которого действительно темнело какое-то зловещее пятно. Для человека, впервые видящего, как выглядит оголенная рентгеновскими лучами часть черепа, картина была достаточно убедительной.

– Спасибо, – поклонился Амброз. – Я вполне удовлетворен. До свидания, доктор! До свидания, господин Наудус.

Снова приоткрылась дверь, и снова в ней показалась голова Юзлесса.

– Госпожа Кирпатрик хотела бы узнать, благоприятствует ли пятно в зубе досточтимого господина Наудуса видам на замужество ее старшей дочери Катарины.

– Прошу вас, госпожа Кирпатрик!

– Сим Наудус, госпожа Кирпатрик хотела бы узнать, благоприятствует ли пятно в вашем зубе видам на замужество ее старшей дочери.

– Ее зовут Катарина, доктор, – уточнила свой вопрос почтенная матрона. – Это очень важно: ее зовут именно Катарина.

– Ее зовут Катарина, господин Наудус. Думайте о ее видах на замужество, прошу вас. Думайте только об этом, и как можно напряженней.

– Хорошо, доктор. Я только об этом и думаю. Я очень напряженно думаю об этом, – с готовностью отвечал Сим Наудус.

Уже к вечеру того же дня акции «Перхотт и сыновья. Оружие» поднялись на четыре пункта. Слухи о «таинственном советском бомбардировщике» (им интересовались девять клиентов доктора Раста) оказались необоснованными, как и предсказывал доктор Раст на основании движения пятна в зубе Сима Наудуса и трезвого политического опыта Гомера Юзлесса. На том же серьезном основании было предсказано двадцати трем клиентам, что ни им, ни их родным не грозит смерть от чумы, если они только своевременно сделают себе надлежащие прививки. Семнадцати пациентам было дано заверение, что их престарелые родители и родичи, на наследство которых они рассчитывают, сравнительно скоро умрут.

Так как многие предсказания нового провидца оправдались буквально через несколько часов, а остальные за этот срок никак не были опорочены, то приемная доктора Раста до глубокой ночи была набита состоятельными клиентами, жаждущими хорошо оплаченных предсказаний. Четыре раза пришлось объявлять пятиминутные перерывы, чтобы дать Симу Наудусу возможность совершить небольшую разминку. И каждый раз Юзлесс врывался в кабинет, потрясая книгой записей клиентов; и требовал поторапливаться.

В половине второго ночи Наудус был, наконец, отпущен домой. В кармане у него лежали восемнадцать пятикентавровых бумажек – первый его заработок за последние четыре месяца и самый крупный дневной заработок за всю его жизнь.

Что до заработка доктора Раста, то он уже к десяти часам вечера перевалил за тысячу кентавров.

Гомер Юзлесс тоже не остался в убытке.

На следующий день прием начался в восемь утра. Наудус явился за полчаса до приема. На улице еще было совсем темно. В квартире горело электричество. Доктор Раст только что позавтракал и, весело мурлыча какую-то песенку, брился. Оба его мальчика сидели еще за столом и капризничали. Грэйс, непричесанная, уговаривала их скорее кончать с завтраком, прибирала квартиру и обменивалась с доктором мнениями насчет Юзлесса. Она полагала, что Юзлесс – «не какая-нибудь шантрапа». Доктор полностью с нею соглашался и торопил с приборкой.

– А, Наудус! – приветствовал он своего медиума. – Я вижу, не в ваших правилах опаздывать на работу. Завтракали?

– Доктор, – глухо отозвался Наудус, – нельзя ли мне побольше обезболивающего? Я чувствую, у меня сейчас лопнет голова.

Лицо его было желтее обычного, под глазами нависли большие лиловые мешки.

– Не следовало вам напиваться, – заметила ему Грэйс. Всем своим поведением она подчеркивала, что продолжает считать его шантрапой, несмотря на все значение, которое он неожиданно стал играть в материальном благосостоянии доктора Раста.

– Я очень нервничал всю ночь, – сказал Наудус. – Я ни на минуту не сомкнул глаз, но не брал в рот ни капли.

Он боялся сказать, что никогда в жизни у него еще так не болели зубы.

Тем временем доктор покончил с бритьем и наспех, но в высшей степени основательно «подготовился» к предстоящим сеансам. Из ванной он вышел в безоблачно жизнерадостном настроении, со ртом, наполненным мятными лепешками. От головы его, как и вчера, так разило одеколоном, что надо было быть незаурядным знатоком спирто-водочных изделий, чтобы за этой густой парфюмерной завесой разгадать сильные токи алкогольного происхождения.

– Сейчас мы вам закатим новокаинчику! Сейчас вам вдоволь, сколько влезет, закатим новокаинчику! – весело пропел маленький дантист. – Ого-го! Да вас раздуло, как кокосовый орех! А ну, посмотрим, что у вас там творится, в нашем зубчике… В нашем славном, в нашем дорогом, в нашем драго… Боже мой! Наудус!..

Весь хмель сразу выскочил из головы Раста.

– Наудус! – произнес он так неожиданно серьезно, что его медиум на мгновение даже перестал ощущать боль. – Наудус, кажется, мы с вами слишком далеко зашли… Мда-а-а, нечего сказать, пейзажик! Полощите вот этим рот. Я немедленно принимаюсь за лечение.

– А как же клиенты? – побелел Наудус. – Клиентам придется так долго ждать? Это может нам слишком дорого стоить!

Он спрашивал совсем не то, что хотел спросить. Он боялся собственных подозрений и хитрил – и с собою и с доктором.

– Клиентам придется уйти домой без моих прогнозов.

– А пятно?

– Мы его начисто уничтожим, не беспокойтесь.

– Я беспокоюсь, как бы вы его не уничтожили.

– Не дурите, Наудус. Такими вещами не шутят. Надо тотчас же приниматься за лечение.

– Значит, все пропало?

– Наоборот, пока еще, кажется, ничего не пропало. Даю вам слово. И если даже, паче чаяния, придется произвести трепанацию челюсти, я вам ее сделаю бесплатно. Вы слышите – бесплатно. А теперь сидите смирно.

Но вместо того чтобы сидеть смирно, Сим Наудус схватил правую руку доктора Раста, с силой прижал ее к своей груди и прошептал:

– Доктор! Дорогой доктор! Значит, все пропало?! – Две горячие слезы обожгли руку маленького дантиста. – Неужели вы хотите меня погубить, доктор?..

– Опомнитесь! Кто вас хочет губить?

– Неужели вы меня погубите сейчас, когда я, наконец, снова стал зарабатывать? Я вчера заработал девяносто кентавров, целых девяносто кентавров!..

– Ну, вот и отлично. Заработали ведь. И я еще дам вам своих девяносто… Нет, я вам дам сто кентавров…

– Что же тогда такое ваша медицина, если вы не можете продлить человеку его гангрену, которая дает ему такой верный, такой большой и верный заработок? Ну куда я пойду, скажите, со своим здоровым зубом? Кто мне даст под него, под все мои здоровые зубы хоть одну десятую, сотую долю того, что я, благодарение нашему всемилостивейшему господу, получил вчера под один больной?

– Вы спятили! Вы совсем спятили! – пробормотал доктор Раст, отступая от Наудуса, который встал с кресла, пошел прямо на него, подняв вверх свои гладкие, истосковавшиеся по работе ладони и, загнав его в самый угол, под большой поясной портрет господина Андреаса Раста, рухнул перед доктором на колени.

– Хотя бы еще на пять дней! Ну, на четыре, на три… Ведь у вас у самого дети… Во имя наших детей, доктор! Только чуточку подлечите, и пускай болит… Если обезболивание ускоряет процесс, я лучше потерплю без «Офелии»… Ну чего же вы молчите? Скажите мне, что вы согласны!

– Вы требуете, чтобы я стал вашим убийцей, Наудус! Разве я похож на убийцу?

– Конечно, нет, дорогой мой доктор… То есть да, да, да! Да, доктор, сейчас, вот именно в эту минуту, вы очень похожи на убийцу!.. Боже мой, что я говорю!.. Простите меня, доктор… Одну минуточку, я сейчас…