Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями - Лагерлеф Сельма Оттилия Ловиса - Страница 26

Мартин и вправду очень обрадовался. Он даже забыл о своих ранах и, увидев гусыню, сразу стал прихорашиваться: пригладил клювом перышки, расправил крылья, выпятил грудь.

— Очень, очень рад вас видеть, — сказал Мартин кланяясь. — Вы прекрасно сделали, что убежали от ваших хозяев. Это очень грубые люди. Но все-таки вам, наверное, страшно жить в лесу одной? В лесу так много врагов, вас всякий может обидеть.

— Ах, я и сама не знаю, что мне делать, — жалобно заговорила гусыня. — У меня нет ни минутки покоя. Нынешней ночью куница чуть не оборвала мне крыло. А вчера муравьи до крови искусали. Но все равно я ни за что не вернусь домой! Ни за что! Хозяйский сынок только и делает, что дразнит меня. А хозяйская дочка никогда вовремя не накормит и не напоит. — И гусыня горько заплакала.

Нильсу стало не по себе: он вспомнил, что и Мартину когда-то приходилось от него несладко.

Может, и Мартин вспомнил об этом, но из деликатности не подал виду. А Марте он сказал:

— Не надо плакать! Мы с Нильсом сейчас что-нибудь придумаем.

— Я уже придумал! — крикнул Нильс. — Она полетит с нами.

— Ну да, конечно же, она полетит с нами, — обрадовался Мартин. Ему очень понравилось предложение Нильса. — Правда, Марта, вы полетите с нами?

— Ах, это было бы очень хорошо, — сказала Марта, — но я ведь почти не умею летать. Нас, домашних гусей, никто этому не учит.

— Ничего, вы сами научитесь, — сказал Мартин. — Поверьте мне, это не так уж трудно. Надо только твердо помнить, что летать высоко легче, чем летать низко, а летать быстро легче, чем летать медленно. Вот и вся наука. Я-то теперь хорошо это знаю! Ну, а если по правилам не выйдет, можно и без правил — потихонечку, полегонечку, над самым леском. Чуть что, сразу опустимся па землю и отдохнем.

— Что ж, если вы так любезны, я с удовольствием разделю вашу компанию,

— сказала гусыня. — Должна вам признаться, что, пока я жила тут одна, я немного научилась летать. Вот посмотрите.

И Марта побежала по лужайке, взмахивая на ходу крыльями. Потом вдруг подпрыгнула и полетела.

— Прекрасно! Прекрасно! Вы отлично летаете! — воскликнул Мартин. — Нильс, садись скорее!

Нильс вскочил ему на спину, и они тронулись в путь.

Марта оказалась очень способной ученицей. Она все время летела вровень с Мартином, ничуточки от него не отставая.

Зато Мартин никогда еще не летал так медленно. Он еле шевелил крыльями и то и дело устраивал привал.

Нильс даже испугался. Он наклонился к самому уху гуся и зашептал:

— Что с тобой, Мартин? Уж не заболел ли ты?

— Тише, тише, — тоже шепотом ответил Нильсу Мартин и покосился на Марту. — Как ты не понимаешь! Ведь она в первый раз летит. Забыл, каково мне приходилось поначалу-то!

Так они и летели в пол-лета. Хорошо еще, что никто их не видел. Все птичьи стаи давно пролетели мимо.

Каждый раз, когда Нильс смотрел вниз, ему казалось, что вся земля путешествует вместе с ним.

Медленно тянулись поля и луга.

Бежали реки — то спокойно разливаясь по долинам, то шумно перепрыгивая через каменистые пороги.

Деревья, упираясь корнями в землю, взбирались по горам до самых вершин, а потом сбегали по склонам — где врассыпную, где густой толпой.

А солнце оглядывало всю землю и всех подбадривало:

— Вперед! Вперед! Веселее!

Но чем дальше Нильс летел на север, тем меньше становилось у него спутников. Первыми попрощались с Нильсом вишневые и яблоневые деревца. Они кивали ему вслед, наклоняя головы в пышных белоснежных шапках, как будто хотели сказать: «Дальше нам нельзя! Ты думаешь, это снег на наших ветках? Нет, это цветы. Мы боимся, что их прихватит утренним морозом и они облетят раньше времени. Тогда не будет осенью ни вишен, ни яблок. Нет, нет, дальше нам нельзя!»

Потом отстали пашни. С ними остановились на месте и села. Ведь в селах живут крестьяне. Куда же им уйти от полей, на которых они взращивают хлеб!

Зеленые луга, где паслись коровы и лошади, нехотя свернули в сторону, уступая дорогу топким мшистым болотам.

А куда подевались леса? Еще недавно Нильс летел над такими густыми чащами, что за верхушками деревьев и земли не было видно.

Но сейчас деревья будто рассорились. Растут вразброд, каждое само по себе. Буков давно и в помине нет.

Вот и дуб остановился, точно задумался, — идти ли дальше.

— Шагай, шагай! — крикнул ему сверху Нильс. — Чего ты боишься?

Дуб качнулся вперед, опять задумался, да так и застыл на месте.

— Ну и стой себе, если ты такой упрямый! — рассердился Нильс. — Вон березки и сосны храбрее тебя!

Но березы и сосны тоже испугались севера. Они скрючились и пригнулись к самой земле, будто хотели спрятаться от холода.

А солнце катилось по небу и не уставало светить.

— Не понимаю, — сказал Мартин, — летим, летим, а вечер все никак не наступит. До чего же спать хочется!

— И мне спать хочется! — сказала Марта. — Глаза слипаются.

— Да и я бы не прочь вздремнуть, — сказал Нильс. — Смотри-смотри, Мартин, вон аисты на болоте спят. Тут, в Лапландии, все по-другому. Может, здесь вместо луны всю ночь солнце светит? Давай и мы привал устроим.

Так они и сделали.

На следующий день Нильс, Мартин и Марта увидели Серые скалы, возвышавшиеся над Круглым озером.

— Ура! — закричал Нильс. — Прилетели! Бросай якорь, Мартин!

Они опустились на берег, поросший густым камышом.

— Ну что, Мартин? Рад? — говорил Нильс. — Нравится тебе? Смотри, тут и трава не простая, а лапландская, и камыш, наверное, лапландский, и вода в озере лапландская!

— Да, да, все прямо замечательно, — говорил Мартин, а сам даже не глядел ни на что.

По правде сказать, его сейчас совсем не интересовало, лапландская тут трава или какая-нибудь другая.

Мартин был чем-то озабочен.

— Послушай, Нильс, — тихонько сказал он, — как же нам быть с Мартой? Акка Кебнекайсе, конечно, хорошая птица, но очень уж строгая. Ведь она может Марту и не принять в стаю.

— Принять-то примет… — сказал Нильс. — Только знаешь что, давай сделаем так: Марту пока здесь оставим и явимся одни. Выберем подходящую минуту и во всем признаемся Акке. А уж потом за Мартой слетаем.

Они спрятали Марту в камышах, натаскали ей про запас водорослей, а сами пошли искать свою стаю.

Медленно пробирались они по берегу, заглядывая за каждый кустик молодого ивняка, за каждую кочку.

Всюду кипела работа — переселенцы устраивались на новых квартирах. Кто тащил в клюве веточку, кто охапку травы, кто клочок мха. У некоторых гнезда были уже готовы, и соседи с завистью поглядывали на счастливых хозяев, которые отдыхали в новых домах.

Но все это были чужие гуси. Никого из своих Нильс и Мартин не находили.

— Не знаете ли вы, где остановилась Акка Кебнекайсе? — спрашивали они каждого встречного.

— Как не знать! Она к самым скалам полетела. Устроилась под старым орлиным гнездом, — отвечали им.

Наконец они увидели высокую скалу и над ней гнездо — точно огромная корзина, оно прилепилось к каменному склону.

— Ну, кажется, пришли, — сказал Нильс.

И верно, навстречу им уже бежали и летели друзья. Гуси обступили Мартина и Нильса тесным кольцом и радостно гоготали:

— Наконец-то! Прилетели!

— Где это вы пропадали?

— Вы что, летать разучились? — кричали им со всех сторон.

— Акка! Акка Кебнекайсе! Встречай гостей! Акка не торопясь подошла к ним.

— Нашли башмачок? — спросила она.

— Башмачок-то нашли, — весело сказал Нильс и притопнул каблучком. — Пока искали, чуть головы не потеряли. Зато вместе с башмачком мы нашли Мартину невесту.

— Вот это хорошо, — кивнула Акка. — Я и сама уж подумала, что надо его женить, а то ему одному скучно будет. Он ведь гусь молодой. Ну, где же ваша невеста?

— А она тут, недалеко. Я мигом слетаю за ней, — обрадовался Мартин и полетел за Мартой.