Ошибка кота Люцифакса - Андерсен Кеннет Бёг - Страница 31

— Сатина! — зовет он ее. Он бросает камень и машет ей. — Сатина!

Она смотрит на него. Потом смотрит в сторону.

— Сатина! — Почему она не реагирует? Она его не узнает? Или не хочет узнавать? — Сатина, помоги мне!

— Забудь это, дружок! — журчит в одном его ухе голос. Он поворачивает голову и смотрит прямо в черные глаза Азиэля. — Сатина предпочитает настоящих дьяволов. Всяким-разным ангелочкам.

— Я совсем не ангел, — зло отвечает Филипп, но рядом с ним больше нет Азиэля. Тот оказывается рядом с Сатиной он… держит ее за руку!

Вспышка ярости пробегает через спинной хребет Филиппа, добирается до глаз, отчего мир становится еще более искаженным. Единственное, что он видит отчетливо, это две переплетенные руки. Азиэля и Сатины.

Со свирепым криком Филипп наклоняется, хватает цепь на ногах, разрывает ее, как нитку. Потом подбегает к Азиэлю, который не успевает понять, что происходит, прежде чем мощный удар в грудь посылает его на землю.

— Я совсем не ангел! — кричит Филипп и бросается на него.

Он изо всех сил бьет рыжего дьявола, который беспомощно лежит в грязи. Избивает, пока не появляется кровь, а пальцы, словно раскалываются на части.

— Я совсем не…

29

Тайна подвала

— …Совсем не ангел! — Филипп охнул и тут же проснулся, тяжело дыша. Сон. Это был сон. Он посмотрел на свои руки, в страхе ожидая, что они будут в крови. Но единственный след на руках оставила типографская краска от толстой книги, которую он использовал в качестве подушки.

Он вздохнул с облегчением и покачал головой. Это движение отозвалось болью в голове, и Филипп застонал. Никогда раньше — даже тогда, когда он, упав с лестницы, получил сотрясение мозга, — он не испытывал такой сильной головной боли.

Филипп встал и подошел к зеркалу. При каждом шаге в голове стучало так, что он чуть не падал.

Он сразу увидел их. Закрыл глаза, открыл снова. Они были. Закрыл еще раз. Открыл. Они были.

Прямо над бровями было две шишки. Не особенно большие. Даже маленькие, так что их можно было не заметить, если не знать, что они там. Но они были. И Филипп знал это.

— Рога, — пробормотал он. — У меня растут рога.

Филипп осторожно потрогал шишки, и пламя обожгло лоб, он стиснул зубы.

Тут он вспомнил про пузырек с таблетками «Рогалгин», который стоял на подоконнике. На этикетке было написано, что это таблетки против боли в рогах. Может быть, они помогут.

Открывая пузырек, он приложил такие усилия, что перед глазами запрыгали синие и красные звездочки. Сколько таблеток надо принять? Он видел, как мама принимала две таблетки аспирина, когда приступ мигрени был уж очень сильным, поэтому он положил в рот две. И запил их водой.

Таблетки подействовали мгновенно. Стук в голове стал ослабевать, и наконец осталось чуть заметное постукивание. Лучше. Гораздо лучше.

Филипп лег на кровать, но кошмар не хотел уходить, сна не было.

Каждый раз, когда он закрывал глаза, появлялась картина: Сатина и Азиэль, которые держатся за руки, и его собственный кулак, который бьет по лицу Азиэля, пока не начинает идти кровь.

Он встал и надел плащ. Тени зашевелились, когда он зажег четыре свечи в подсвечнике и взял его. Он решил сходить в тронный зал и поподробнее рассмотреть портреты. Чтобы немножко отвлечься.

Филипп бесшумно спустился по винтовой лестнице. Он знал, что ему надо два раза повернуть направо и один раз налево, чтобы дойти до тронного зала, но в эту тихую ночь коридоры превратились в паутину, и Филипп пошел не туда.

Он попытался вернуться, но дело кончилось тем, что коридоры предательски уводили его все дальше, и Филипп понял, что заблудился.

Среди ночи. В Замке Дьявола.

Он попробовал открывать двери, но большинство из них было заперто. Другие приводили в библиотеку, бальный зал, музейный зал с реликвиями на стендах под стеклом, еще в одну библиотеку. Он не узнавал ничего.

Он стал спускаться по узкому темному коридору, который все время поворачивал налево, и наконец Филиппу показалось, что он ходит по кругу или по спирали.

Через несколько минут он обнаружил в конце коридора глухую стену. Перед этим не было ни дверей, ни боковых ходов. Словно он ходил по лабиринту и теперь оказался в тупике.

Странно.

Он решил пойти назад и тут заметил что-то на полу. Что-то черное. Удивившись, Филипп наклонился и подобрал этот предмет. Это было перо. Очень похожее на то, которое он и Сатина нашли тогда в спальне Люцифера. Перо из крыла ворона. В точности такого же размера.

Но как оно попало сюда? Коридор ведь никуда не вел.

Через мгновение Филипп обнаружил еще одно перо. Оно лежало в углу около тупиковой стены.

«Коридор, который никуда не ведет, — подумал Филипп и подобрал второе перо. — Два пера, которых здесь не должно быть».

Что-то было не так.

Филипп посмотрел на тупиковую стену. В небольшом углублении стоял маленький бюст брюзгливого дьявола с рогами, как у горного козла.

Филипп ухватился за рога, чтобы взять дьявола и посмотреть на него поближе. Раздался щелчок, и дьявол выскочил из его рук. Стена подвинулась, открылась дверь.

За дверью обнаружился длинный извилистый туннель. Филипп видел на расстоянии нескольких метров. Потом тени соединились, дальше черное пространство.

— Эй! — Голос Филиппа отозвался эхом, которое исчезло в глубине.

Он бросил взгляд через плечо, обдумывая ситуацию. Потом сделал глубокий вдох и вошел в туннель.

Свет от подсвечника шевелил тени, шаги воспринимались как шуршание во мраке, воздух был влажным, пахло гнилью и древностью.

«Во всех замках есть тюрьма в подвале», — подумал Филипп, и от этой мысли волосы на его затылке встали дыбом. Неужели он хочет разбираться в том, кого сажают в тюрьму подвала в Аду?

Коридор шел все время по кругу. Туннель винтом вгрызался в землю, и Филипп вспомнил длинную лестницу, по которой он попал в Ад. А теперь он шел по дороге еще в один Ад?

Раздался какой-то звук, прервавший его размышления. Он остановился. Прислушался.

Было совсем тихо.

Нет, снова прозвучало что-то.

Далеко-далеко в глубине кто-то кричал.

Филипп проглотил ком в горле и пошел дальше.

С каждым шагом пронзительные крики становились все слышнее. Звуки были ужасными. Кричал не грешник. Грешники кричали от боли, когда хлыст опускался им на спину или когда в седьмой раз начинала течь кровь из той же раны. Здесь было по-другому.

Филипп никогда раньше не слышал, чтобы кричали вот так. Голос был один, но по какой-то непонятной причине казалось, что кричали многие.

Как будто волки, вороны, летучие мыши — выли, рычали, визжали хором. Крики выражали безграничное безумие, в голове Филиппа появились необыкновенные картины. Страшные картины. Картины…

(искореженных автомобилей с разбитыми стеклами и с кровью, кровью на всем)

…от которых он попытался…

(пламени, которое лижет горящие дома своими языками и делает их черными)

…избавиться…

(текущей лавы, торнадо, которое соединяет и землю, землетрясений, циклонов, засухи, наводнений…)

— Стоп! — прошептал он. Его голос пронзил тьму как стрела. На лбу выступил пот. Почему он вспомнил все это?

Большим усилием он оттолкнул от себя все эти картины, хотя какие-то остались в голове. Они метались там, как крысы, которые грызут все подряд, чтобы выбраться наружу.

Туннель вскоре кончился около массивной железной двери, скупо освещенной двумя горящими факелами. Перед дверью стояли стул и шаткий столик, на котором лежала грязная газета. Вправо от столика отходил небольшой боковой туннель, также освещенный факелами.