Амулет Судьбы - Андерсен Кеннет Бёг - Страница 35

«Никакими правдами и неправдами вы меня не отговорите», — сказал он. Он просто сделал то, что должен был сделать сто пятьдесят лет тому назад.

Сатина кивнула в сторону бюста Ядовитого Рога.

— Значит, ты знаешь!

— Да. Перед тем как отправиться к Люциферу, он рассказал мне все. Но почему вдруг понадобилось идти с повинной прямо сейчас, он не признался.

Филипп и Сатина переглянулись, но оба промолчали.

— Я пыталась объяснить ему, что это всего-навсего прошлое, он был молод и наивен и не ведал, что творит. А он приободрял меня, говорил, что Люцифер наверняка воспримет все так же. Простодушный дурак!

Она шмыгнула носом и взяла в руки подушечку с сердцем, которую сама вышила ему в подарок. Равина ласково погладила ее и уложила в коробку.

— Значит… значит, он не вернется? — спросил Филипп, в горле у него пересохло.

Кухарка смахнула со щеки слезу.

— Меня попросили собрать его вещи. Ворчливый Коготь временно займет место привратника.

— Почему не Ядовитый Рог? — хотела узнать Сатина. — Разве должность не вернется к нему?

Равина покачала головой:

— Дело старое — сто пятьдесят лет. Ядовитый Рог давно уже на пенсии. Он целый век живет в Доме престарелых.

— Что же будет с Драной Бородой?

Голос Филиппа от отчаяния сорвался на крик. Он не мог больше выносить неведения.

— Он обязательно вернется, — ответила Равина, и грустный взгляд ее глаз неожиданно сделался суровым. Голос стал холодным и твердым как металл, без намека на слезы. Она как будто говорила сама с собой, погруженная в бесконечные мысли. Вынашивала планы. — Уж об этом я позабочусь. Вы сами убедитесь. Еще убедитесь!

— Но что с ним сейчас, Равина?

— Purgatorio, — тихо прозвучал ответ, слезы снова подступили к глазам и послышались в голосе. — Чистилище. Его отправили в Чистилище.

31

Черное пламя

— Что такое Чистилище? — спросил Сатину Филипп, когда друзья вновь оказались по эту сторону крепостных стен Преисподней. За их спиной под сонм мучительных криков черные ворота медленно затворились.

— Это место, где люди, раскаявшиеся по-настоящему, очищаются от своих грехов, — ответила Сатина.

— Мы можем туда попасть?

— Ну, в принципе можем, — Сатина призадумалась. — Только это, вообще-то, запрещено.

— И что?

Она кивнула:

— Говоришь моими словами! Пойдем, нам сюда.

Сатина повела Филиппа на окраину города, а затем еще дальше, к огромной реке, за которой возвышались горы.

— Что это за странный свет? — спросил Филипп, указывая на вершины гор.

Морщинистые склоны освещало необычное сияние, которое Филипп заметил еще тогда, когда впервые оказался в Аду. Свет и в самом деле был особенным. Таким странным, что это не укладывалось в голове. Он был черным. Черным, как пылающая тень.

— Чистилище, — ответила Сатина. — Черное сияние исходит оттуда. Осторожно, не прикасайся к воде. — Она оттянула Филиппа от реки, мирно несшей свои глубокие черные воды. Водную гладь покрывала едва заметная призрачная дымка. Вода казалась холодной. — Река никогда не замерзает, хотя вода в ней холоднее самого льда.

— Как нам перебраться на тот берег? — спросил Филипп, оглядываясь по сторонам. — Здесь нет моста.

— Конечно. Иначе грешники попытались бы перебежать по нему. Дело в том, что здесь пролегает граница Преисподней.

— Так Чистилище — это уже не Ад?

— Нет, скорее… как бы сказать?.. соседние земли. Секунду, — Сатина сложила руки трубочкой, поднесла их ко рту: — Герион!

Ее голос разнесся над рекой, растаял в тумане и через мгновение откликнулся далеким эхом. Зеркальная гладь воды была неподвижна, ни единой волны, ни даже легкой ряби.

— Где же он? — Сатина взобралась на обломок скалы, возвышавшийся над рекой. — Герион!

— Кого ты зовешь? — спросил Филипп, всматриваясь в темную воду, чье неестественное спокойствие внушало тревогу. Обычно вода вела себя иначе.

Он нашел на земле камешек и запустил его в реку. Камень беззвучно опустился на дно, не оставив даже кругов на воде. Она просто сомкнулась над ним, как густая черная нефть, и снова стала гладкой как стекло.

Филипп тоже вскарабкался на скалу и встал рядом с Сатиной. Точнее, позади нее.

— Хранитель Ледяной Реки, — ответила она и улыбнулась, заметив что-то в призрачном тумане. — А вот и он.

По реке, приближаясь к ним, скользило нечто. Нечто огромное. Семь черных плавников, острых как лезвия топоров, бесшумно резали водную гладь и туман. За плавниками вздымался толстый чешуйчатый хвост. Голова существа была скрыта под водой, и Филипп разглядел ужасные огненные глаза и пасть, заполненную зубами, острыми, как зубцы пилы.

Филипп попятился, но Сатина удержала его.

— Подожди, — сказала она, и тотчас чудовище вынырнуло из воды.

Филипп ахнул от изумления. Зрение обмануло его. У существа, поднявшегося на поверхность, не было ни желтых глаз, ни ужасных зубов, напротив, у него было лицо с милыми человеческими чертами. Голубые глаза сияли, губы расплывались в дружелюбной улыбке. Лицо так странно не сочеталось с острыми когтями и телом рептилии.

— Это Герион, — украдкой шепнула Сатина. — Он отвечает за обман и притворство.

— Неужели Сатина? — запел голос Гериона, напомнивший Филиппу кошачье мурлыканье. — Чем я могу служить самой прекрасной юной дьяволице всей Преисподней?

Сатина представила Филиппа и рассказала о том, что он давно уже мечтает побывать в Чистилище, не будет ли Герион столь любезен перевезти их на тот берег.

Водный демон призадумался, а потом согласился, добавив, что честный ответ открывает все дороги.

Герион развернулся, и друзья взобрались на покрытую чешуей спину. Каждый схватился за плавник, и они отправились в путь.

Пока они плыли, Филипп то и дело замечал под толщей ледяных вод чьи-то темные силуэты.

— Кто это? — спросил он, крепче держась за плавник.

— Лгуны, мошенники и предатели, — ответил Герион. — Те, кто одну руку протягивает для рукопожатия, а в другой — прячет нож. От их медовых речей потемнела вода в реке. Смотрите, вот один из самых подлых.

Темноволосый мужчина подплыл к самой поверхности воды, и черты его лица немного оттаяли, чтобы он смог говорить. Тело его прикрывал потрепанный балахон, оборванная веревка глубоко впивалась в шею.

— Тридцать сребреников, — стонал человек, и холодные слезы струились по его щекам. — Я продал душу свою за тридцать сребреников. Они звенят в моих карманах и тянут на дно. Они тяжелы, как камни.

— Иуда! — воскликнул Филипп, вытаращившись на веревку, обвитую вокруг шеи. Ту самую, которой он удавился. — Ты предал Христа!

— Поцелуем я указал на него, — рыдал грешник. — Уста мои все еще объяты пламенем.

— И так будет вечно, ты, самый лживый из всех лжецов, — прорычал Герион и выдохнул из ноздрей струю воздуха так, что волна мгновенно накрыла Иуду с головой, и он снова застыл в ледяной воде. Окаменев, словно статуя, он медленно опустился на дно.

В туманной дымке показался противоположный берег, и вскоре под ногами Филиппа и Сатины снова была земля.

Они поблагодарили Гериона и извилистыми тропками направились туда, откуда исходило странное черное сияние.

— Мы уже больше не в Аду? — спросил Филипп, оглядываясь по сторонам.

Над бесплодной пустыней возвышались высокие скалы.

— Нет, — ответила Сатина. — Ты сам это поймешь, если прислушаешься.

Филипп не совсем понял, что она имела в виду, ведь он ничего не слышал. И вдруг его осенило: об этом и говорила Сатина. Вокруг было совсем тихо. Ни криков грешников, ни ударов кнутов, ни шипения огня. Совсем тихо и безлюдно. Он даже не слышал звука собственных шагов.

Они продолжили путь наверх по безмолвному склону горы. Впереди воздух трепетал от черных как уголь всполохов.

«По официальной версии, его отправили в принудительный отпуск, — звучали в ушах Филиппа всхлипывания Равины. — А на самом деле он в Чистилище. Люцифер сказал, что наказание мягкое. Но Чистилище… Это ужасное место…»