Вирус забвения - Абоян Виталий Эдуардович - Страница 21

Джип сопровождения уже никуда не ехал. Безы развернули машину, поставив ее поперек, и стреляли сразу из двух «ревунов» во все, что считали подозрительным. Скоро вокруг места, где они остановились, образовалась заметная брешь в окружающей дорогу лесополосе.

Водитель грузовика остался цел. Он вывалился из охваченной пламенем двери и быстро ковылял по направлению к джипу. Тони следила за его променадом через оптический прицел. Стрелять? Нормальный вроде мужик.

Водитель на мгновение замер – едва заметно. Но этого было достаточно, чтобы опытный глаз dd учуял неладное. Палец придавил кончик курка. Осталось лишь нежно погладить металл спускового крючка, и тяжелая пуля понесет смерть этому человеку.

Предчувствия не обманули Тони: мужик резко вскинул руку, намереваясь ткнуть пальцем в направлении снайпера. Заметил, значит. Ну, тогда извини – СВУ коротко кашлянула, и водитель упал, так и не успев вытянуть палец.

Значит, надо менять дислокацию. Засиделась она здесь – черт, как неудобно, когда за твоей спиной нет машиниста, который все видит и может просчитать развитие ситуации на несколько шагов вперед, пока ты стреляешь, а потом бежишь. Хотя на самом деле с момента первого выстрела прошло не более двадцати секунд. Тони давно заметила – когда она стреляла, время не значило для нее ничего. Оно текло с такой скоростью, какой требовала ситуация в каждый момент.

Тони закинула винтовку на плечо и быстро поскакала вниз, туда, где еще весной было небольшое озерцо. Сейчас вода почти полностью пересохла, в зарослях высокой травы и камыша оставалась только густая черная грязь, глубиной выше пояса. Стараясь не провалиться в топь, dd осторожно, раздвигая стволом винтовки камыши, выбралась на насыпь с другой стороны. В этой точке она была почти напротив джипа.

Безы уже перестали палить изо всех стволов. Двое, облаченные в легкую броню бойцов, пригибаясь, ковыляли в стороны от дороги. Один из них пер почти точно на Тони.

Dd знала все слабые места и «аранчи», и «пингвина» наперечет. Одна беда – их было немного, а без двигался слишком быстро. Профессионал.

Сердце Тони бешено билось в груди. Группа захвата, казалось, запаздывает. Так и грузовик весь сгорит, не успеют сбить пламя. Но главная проблема касалась лично Тони – несущийся прямо на нее без. Хорошо защищенный и вооруженный до зубов, а главное, готовый к атаке. Странно, что он до сих пор не заметил…

Заметил. Замер и вскинул руки, в каждой по «дрели». Разумом Тони понимала, что прошла пара секунд с тех пор, как она заметила безов, бегущих от джипа. Но разум сейчас был далеко, сейчас голова dd работала, как «раллер», полный жужжащих, словно рой пчел, «поплавков».

Неожиданно для себя Тони обнаружила, что смотрит на беза через окуляр прицела. Боец двигался слишком быстро, чтобы можно было послать пулю точно в сочленение защиты груди и рукава – там тонкая ткань кевлара, с такого расстояния усиленные пули СВУ Тони прошьют ее с легкостью. Но теперь без застыл, целясь в снайпера. Дуэль, длящаяся доли секунд – кто быстрее, чей выстрел точнее найдет цель?

Тони почувствовала, что палец, лежащий на спусковом крючке, уперся в теплый металл. Пятнистое хаки «саранчи» беза мелькнуло за перекрестием прицела и уступило место ярко-голубому.

Наверное, у беза стоял стрельбовой комплекс. Тепловизор стоял точно – глазами он вряд ли заметил бы Тони, прячущуюся за плотной стеной камыша. Но dd оказалась быстрее, тем более что стрельбовой комплекс в ее «балалайке» вряд ли сильно уступал программе СБА. Только сейчас, опустив винтовку и скрывшись за холмом, она поняла, как сильно испугалась. Сердце стучало в висках, дыхание сбивалось. Очень хотелось жить. Наверное, именно поэтому руки не дрожали – сегодня еще придется стрелять.

Так и есть – у дальнего джипа нерешительно мялась тройка безов. Тоже в «саранче». Нерешительность – главный враг бойца. Ни один из них не успел даже заметить, что работает снайпер. Тони положила их тремя короткими выстрелами с интервалом меньше секунды.

Сверху, со стороны дороги, послышались нервный отрывистый кашель автоматов, ответный визг дрелей, два раза ухнуло – ребята не церемонились, к наукомовской ракетнице было еще достаточно снарядов. Буквально на пару секунд в отдалении слева загрохотали «ревуны» и тут же смолкли – перекричать ракеты им не под силу. Шурша сухими стеблями, в лужу грязи, бывшую озерцом, улетело дымящееся колесо джипа. Тони едва успела увернуться.

Все кончено. Наверху слышались одиночные выстрелы – добивали раненых. Больше ей здесь делать нечего. Тони поставила винтовку на предохранитель и, стараясь избегать открытого пространства – мало ли какие у безов остались возможности: спутники, поди, крутятся на своих орбитах, им-то землетрясения нипочем, – пошла домой.

4

Грандиозность планов Бойда потрясала. Не бросая прежние дела, он развил такую бурную деятельность, воплощая в жизнь сложную многоуровневую комбинацию, что из-под подошв его ботинок разве что дым не шел. Лохлан любил такого Бойда и боялся одновременно. Он был уверен, что схожие чувства к Шотландцу испытывают многие – оказаться в такой момент у него на пути без ущерба для здоровья не получилось бы. Но посмотреть, что из этого выйдет, очень хотелось.

Лохлан жил в двух кварталах от «Роял Скотс», в старом двухэтажном особняке. В доме постоянно было полно людей – особняк принадлежал Бойду, и использовали его как перевалочную базу. Сегодня было спокойно – Шотландец отправил людей договариваться, искать подходы, завоевывать новые территории.

Сам Бойд теперь редко бывал в «Роял Скотс», постоянные разъезды и непрекращающиеся деловые встречи стали нормой жизни. Но мало кто знал, что он делает конкретно. Большинство считало, что Шотландец решил разделаться со всеми, кто не желал ложиться под его клан. Отчасти это было правдой – но лишь отчасти. Всю правду знали всего несколько человек. И Флетт был одним из них.

Личным пространством Лохлана в этом доме были только две комнаты на втором этаже. Та, что выходила в общий холл, считалась чем-то вроде гостиной и рабочего кабинета. Дальнюю комнату, в которой во время сильных дождей постоянно текла крыша, Флетт использовал в качестве спальни – там было относительно тихо и иногда удавалось выспаться.

На полу в стенном шкафу лежал небольшой титапластовый кейс. На нем обычно навалено разнообразное барахло, но сейчас кейс вытащен из-под горы вещей и открыт.

«Балалайка» в кармане – Лохлан всегда вынимал ее перед тем, как достать кейс. Он не знал, зачем, но был уверен, что поступает правильно.

Внутри кейса было устроено несколько небольших закрытых ячеек с номерами. На каждой наклеена бумажная лента, на которой от руки выведены слова, написанные латиницей. Лохлан внимательно перечитал все надписи. Набор букв, не имеющий никакого смысла. Он сам написал их, в этом он был уверен – собственный почерк Лохлан узнал легко. Но ни смысла этих надписей, ни того, как и когда написал их, Флетт не помнил. Однако сделал он это, вероятно, неспроста: всякий раз, когда он читал эти бессмысленные строчки, внутри зарождалось четкое понимание того, какую из ячеек нужно открыть.

Сегодня подходили две – с номером два и третья. Но Лохлан сомневался, настал ли момент. Он, помешкав несколько секунд, открыл ячейку, подписанную короткой фразой: «ihnins vespen rea».

Флетт неоднократно задумывался над тем, откуда у него этот кейс, что означают странные слова и, самое главное, почему их прочтение подсказывает его подсознанию, что нужно делать. Но ответа не находил. Понятное дело, что все это какое-то значение имело, но, что самое интересное, неизвестность не вызывала ни малейшего удивления. Лохлан воспринимал этот странный обряд, который время от времени производил с содержимым кейса, как нечто само собой разумеющееся. И более того, он совершенно не помнил о том, как и когда использовал кейс в прошлый раз.

Пальцы поймали небольшой серый цилиндрик, помеченный белой двойкой. Сегодня – этот.