Квартирный вопрос (СИ) - Риз Екатерина - Страница 14

   Я резала помидоры на салат, в задумчивости осматривала комнату, а взгляд вдруг наткнулся на приоткрытую дверь спальни. Я вытянула шею, разглядывая спортивную сумку, оставшуюся на полу перед моим шкафом, посомневалась немного, а потом отложила нож, вытерла руки о полотенце и прошла в спальню. Конечно, лазить по чужим вещам - это плохо. Неприлично, даже низко. Но какой у меня выбор? С колотящимся сердцем, я расстегнула молнию и заглянула в сумку. Внутри ни денег, ни оружия, ни наркотиков. Одежда, какие-то личные вещи, в общем, ничего интересного. Я молнию застегнула и сунула свой любопытный нос в маленькое отделение на боку сумки. Там нашёлся паспорт и ещё какие-то бумажки.

   - Ага, - довольно выдохнула я и села прямо на пол, по-турецки сложив ноги. Открыла паспорт. - Мартынов Глеб Степанович. Степанович, надо же... - Пролистала на страницу прописки. Удивлённо приподняла брови. Вот так так. Но, по крайней мере, о моей квартире ни слова.

   Любопытство моё было вполне удовлетворено, но прежде чем паспорт закрыть, я перевернула ещё несколько страничек. Штамп о браке и штамп о разводе. Хоть по одному, а не по пять, от такого типа, что угодно ожидать можно.

   Вдруг стало стыдно, я чужой паспорт убрала, провела по сумке рукой, чтобы не было заметно характерных примятостей, и вскочила. Чувствовала себя преступницей. Вот только виновата в своём чрезмерном любопытстве совсем не я, а Мартынов Глеб Степанович. Появился, туману напустил, небылиц порассказал... Правда, все небылицы очень похожи на правду, но всё равно... Напугал девушку, а сам только нагло ухмыляется.

   Кстати, где его носит? Магазин в соседнем доме.

   От звонка телефона вздрогнула. Сердце подскочило, а я напомнила себе, что все следы преступления я уже уничтожила. Надеюсь, по крайней мере, что это так.

   Удивительно, как настоящие преступники на свете живут, это ведь такие переживания, никаких нервов не хватит. От каждого шороха вздрагивай, а ведь ещё муки совести существуют... говорят.

   Звонила Сонька, счастливая до неприличия.

   - Мы прямо у океана! - прокричала она мне в ухо. - Хочешь послушать шум волн?

   - Мечтаю. Сонь, чего ты дразнишь меня?

   - Тебе тоже в отпуск надо, - уверенно заявила подружка. - Знаешь, как тут здорово? Красота такая!.. Вот хорошо, что мы не в Италию поехали, а сюда.

   Я услышала ворчание дяди где-то совсем рядом и рассмеялась.

   - Он тебе привет передаёт, - сказала Сонька. Секундное молчание, а потом подружка продолжила, понизив голос. Я так поняла, что она от дяди отошла, чтобы он не слышал наш дальнейший разговор. - Димка звонил?

   - Не звонил, - вздохнула я расстроено. - Мне кажется, он и не позвонит уже.

   - Димка и не позвонит? Отстать, Жень. Объявится. Он тебя специально маринует, чтобы ты вину свою прочувствовала. А ты чувствуешь?

   Я с ответом медлила, и Сонька удовлетворённо хмыкнула.

   - И правильно. Пусть хоть раз он к тебе на коленях приползёт. А ты его сапогом по наглой роже.

   - Соня, каким сапогом? Лето на улице.

   - Я бы на твоём месте специально надела. И со шпилькой, чтобы мало не показалось.

   - Какая ты кровожадная. В кого только не понятно.

   - Почему это непонятно? У меня дедушка хирургом был, забыла?

   - А бабушка медсестрой. Добрее надо быть к людям, Соня.

   - Ну да, а они на шею потом садятся. Чем ты занимаешься одна?

   - Я? - У меня возник соблазн взять и Соньке всё рассказать. Про проблемы с квартирой, про всю эту афёру, а главное, про Глеба, который, в данный момент, за хлебом в магазин отправился. Вот это обстоятельство меня больше всего и смущало. Я расскажу, а подружка завопит, через секунду в унисон с дядей: "Вызывай милицию! Где он сейчас? Далеко от тебя?", а я что скажу? За хлебом пошёл?

   Закрыла глаза и соврала подружке, надеясь, что мне не придётся вскоре об этом пожалеть:

   - Картину заканчиваю. В блаженной тишине.

   - Ну-ну, - хмыкнула Сонька, а на прощание довольно грозно добавила: - И не смей ему звонить! Хоть в этот раз первой не звони!

   - Слушаюсь и повинуюсь, - пробормотала я, а когда передо мной, как по волшебству, в воздухе возник шуршащий пакет из соседнего супермаркета, натурально схватилась за сердце. - О Господи!.. Ты что? Я чуть не умерла!

   - Испугалась? - довольно радостно рассмеялся Глеб. - С кем болтала? Кому ты повинуешься?

   - А тебе всё знать надо!.. - Я пихнула его локтем. Он отошёл, конечно, сразу, а мне вдруг жарко так стало, заволновалась неожиданно и быстренько на Мартынова оглянулась через плечо. Он пакет с хлебом оставил на столе, а сам развалился на диване. С хрустом потянулся и зевнул. Наблюдать за ним было очень странно, просто видеть его и то странно, а уж наблюдать, как он потягивается, как у себя дома...

   - И что ты с ними делаешь? - спросил он, и я отвлеклась от своих мыслей.

   - С кем?

   - С картинами.

   Я пожала плечами.

   - Продаю.

   - И покупают?

   - Иногда.

   - Хороший бизнес?

   - Это не бизнес, это искусство.

   Глеб недоверчиво усмехнулся.

   - Искусства без бизнеса уже давно не бывает, детка.

   - Я тебе не детка. А вот чем занимаешь ты, мне интересно?

   Он откинул голову назад, чтобы видеть меня и широко улыбнулся.

   - Правда, интересно?

   Я нахмурилась.

   - Почему-то мне не нравится, как ты улыбаешься.

   - Что очень и очень странно. Обычно женщины от меня в восторге.

   Я фыркнула.

   - Так я тебе и поверила.

   - А почему нет? Я очень даже милый... бываю иногда.

   - Рада за всех твоих женщин. А на вопрос ты мой так и не ответил. Чем занимаетесь, Глеб Степанович?

   Он даже сел и уставился на меня с неподдельным любопытством. Я под его взглядом занервничала.

   - Что ты смотришь?

   Мартынов хмыкнул.

   - Не стыдно по чужим сумкам лазить?

   Вся краска бросилась мне в лицо, я чуть нож не выронила. Уткнулась взглядом в тарелку с салатом, нервно повела плечами, а потом совершенно фальшивым и от того противным голосом, проговорила:

   - Не понимаю, о чём ты говоришь.

   Глеб разулыбался.

   - Конечно. Что ещё ты вычитала в моём паспорте?

   Я перестала притворяться и прямо взглянула на него, правда, щёки так и пылали, но с этим ничего невозможно было поделать.

   - Ты прописан в Москве! Вот и отправляйся по месту прописки!

   - А где прописана ты? Здесь?

   Я замолчала. Прописана я здесь не была, по крайней мере, пока. Но это не даёт ему права...

   - Ты же москвич! Здесь-то тебе что надо?

   - Я не москвич, просто там у меня есть жильё. Какое - никакое. А как появилась возможность, я решил перебраться туда, где потише. А в этом городе мне нравится. Старинный город, красивый, уютный. Надо думать о старости.

   Я пренебрежительно фыркнула.

   - Тебе всего тридцать три, какая старость.

   Глеб вдруг расхохотался.

   - Кажется, ты проявила большой интерес к моей скромной персоне.

   - Просто мне нужно знать, что за тип появился в моей квартире. Может, ты маньяк?

   Он почесал кончик носа.

   - Такое мне говорили.

   - Ой, замолчи. Хвастун.

   - Вот уж чего нет, того нет! Ничего не придумываю, только правду говорю.

   Обедать мы сели через час. Всё это время я гордо отмалчивалась, обидевшись на прозорливость Глеба и на то, что он не упускал возможности меня смутить. Мартынов с аппетитом поедал ростбиф и непонимающе посматривал на меня, пока я гоняла по тарелке два листика салата и четвертинку помидоры. В итоге, даже головой качнул и подложил себе мяса.

   - Что ты над собой издеваешься? - поинтересовался он.

   - Почему это я издеваюсь?

   - Не знаю почему. - И пакостно улыбнулся. - Знаешь, как вкусно?

   Я не потрудилась ответить. Глеб доел, поднялся и отнёс тарелку в раковину. Я проследила за ним взглядом.