Возвращение Борна - ван Ластбадер Эрик - Страница 125

Незадолго до десяти часов вечера Джеми Халл шел по коридору гостиницы к президентским апартаментам. Он находился в состоянии крайнего возбуждения, и тому были свои причины. Сначала – эта внезапная вспышка гепатита-А, и вслед за этим – столь же неожиданный вызов к президенту на брифинг, который первоначально не планировался.

Впереди он увидел агентов секретной службы, которые охраняли дверь в покои своего лидера. Дальше виднелись русские из ФСБ и арабские охранники. Из соображений безопасности все президенты – участники саммита были размещены в одном крыле отеля.

Миновав двух огромных и неподвижных, словно сфинксы, агентов, Халл вошел в дверь роскошного номера. Президент расхаживал по комнате, надиктовывая двум спичрайтерам и прес-секретарю тезисы своего предстоящего выступления. Те торопливо, боясь не поспеть за шефом, делали пометки, стуча по клавишам своих портативных компьютеров. Тут находились еще трое агентов секретной службы, следившие за тем, чтобы президент не приближался к окнам.

Джеми Халл, не произнеся ни звука, стоял, словно истукан, до тех пор, пока президент не закончил работу со своими писаками и те тихо, как мышки, выскользнули из комнаты. После этого президент широко улыбнулся и протянул ему руку.

– Спасибо, что пришел, Джеми! – Пожав подчиненному руку, президент жестом предложил ему садиться, после чего и сам опустился в кресло напротив. – Джемми, я очень рассчитываю на то, что с твоей помощью нам удастся провести этот саммит без сучка и задоринки.

– Смею вас заверить, сэр, что я полностью контролирую ситуацию.

– И даже Карпова?

– Простите, сэр?

Президент снова улыбнулся.

– Я слышал, что вы с ним тут изрядно пересобачились.

Халл сглотнул комок в горле. На секунду ему в голову пришла мысль: президент вызвал его для того, чтобы сообщить, что он уволен.

– Некоторые шероховатости действительно возникали, – осторожно ответил он, – но все это уже в прошлом.

– Рад слышать, – сказал президент. – У меня и без этого хватает проблем с Александром Евтушенко, и мне вовсе ни к чему, чтобы он злился на меня еще больше из-за начальника своей службы безопасности. – Президент хлопнул себя по ляжкам и поднялся. Халл тоже вскочил и потряс протянутую ему руку президента. – Джеми, никто лучше меня не знает, насколько опасной может оказаться эта ситуация. Но я полагаю, мы договорились о том, что с глупостями – покончено.

Когда Халл вышел в коридор, зазвонил его сотовый.

– Где ты, Джеми? – пролаял ему в ухо Директор.

– Я только что вышел от президента. Он был рад услышать, что у меня все под контролем и что мне удалось разрулить ситуацию с товарищем Карповым.

Однако это сообщение, судя по всему, не порадовало Директора. Его тон оставался встревоженным и сердитым:

– Джеми, слушай меня очень внимательно! Во всей этой ситуации появился еще один аспект, о котором ты обязан знать.

Халл непроизвольно огляделся по сторонам и отошел подальше, чтобы агенты не могли его слышать.

– Я очень ценю ваше доверие, сэр, – проговорил Халл, ожидая продолжения.

– Это касается Джейсона Борна. Как выяснилось, он не погиб в Париже.

– Что?! – не удержавшись, воскликнул Халл. – Борн жив?

– Жив и здоров. Джеми, предупреждаю тебя на всякий случай: я сейчас тебе не звонил и ничего не говорил. Если ты когда-нибудь и кому-нибудь об этом скажешь, я буду все отрицать, а потом размажу тебя по стенке. Я ясно выразился?

– Яснее ясного, сэр.

– Я понятия не имею, что намерен предпринять Борн, но не сомневаюсь в том, что он направляется в Рейкьявик. Не знаю, он ли убил Алекса Конклина и Мо Панова, но мне доподлинно известно, что именно он прикончил Кевина Макколла.

– Господи, я ведь знал Макколла!

– Мы все его знали, Джеми. – Старик прочистил горло. – Это убийство не должно остаться безнаказанным.

В тот же миг ярость в душе Халла улеглась и уступила место радостному возбуждению.

– Предоставьте это мне, сэр!

– Действуй осторожно, Джеми, и помни – твоя главная задача – обеспечить безопасность президента.

– Я понимаю, сэр, не беспокойтесь. И можете не сомневаться: если Джейсон Борн заявится в отель, живым ему отсюда не выбраться.

– Думаю, заявится. Непременно заявится, – сказал Старик. – Все к этому идет.

Двое чеченцев из группы Арсена Хасанова ждали возле фургона Энергетической компании Рейкьявика. Из-за угла выехала карета «Скорой помощи», вызванная в отель «Оскьюлид». Фургон чеченцев стоял поперек дороги, вокруг были расставлены ярко-оранжевые пластиковые конусы, а сами они делали вид, что работают не покладая рук. «Скорая помощь» резко затормозила и остановилась.

– Что вы тут делаете? – крикнул ее водитель. – Пропустите немедленно, у нас – срочный вызов!

– Да пошел ты, засранец! – огрызнулся по-исландски один из чеченцев.

– Что ты сказал? – Взбешенный водитель вылез из машины.

– Не видишь, что ли, у нас тут важная работа! Если торопишься, езжай другой дорогой, мать твою!

Видя, что ситуация может принять весьма неприятный оборот, из «Скорой помощи» выбрался один из врачей, и в ту же секунду из задней двери фургона с логотипом Энергетической компании выскочили Арсенов и Зина, вооруженные автоматами, и запихнули оторопевших врача и водителя в свой мини-грузовик.

В похищенной машине «Скорой помощи» Арсенов, Зина и еще один член их группы подъехали к грузовому въезду в отель «Оскьюлид». Еще один сел за руль фургона якобы Энергетической компании и отправился, чтобы привезти Спалко и остальных членов группы. Они были одеты в униформу государственных служащих и имели удостоверения сотрудников министерства здравоохранения, которые с большим трудом удалось достать Спалко.

Когда их остановила охрана, Арсенов принялся отвечать на вопросы по-исландски, но, поскольку американские и арабские охранники не говорили на этом языке, чеченец перешел на ломаный английский. Со слов Арсенова следовало, что их прислали сюда проверить кухню отеля на предмет вируса гепатита-А, который продолжает распространяться по городу. Ведь никто же, и в первую очередь сотрудники служб безопасности, не хочет, чтобы многоуважаемых участников саммита поразила ужасная инфекция? После необходимой проверки их пропустили внутрь и отвели на кухню. Что же касается Спалко и Зины, то их путь лежал совсем в другом направлении.

Борн и Хан все еще изучали многочисленные подсистемы отеля «Оскьюлид», когда пилот объявил о том, что самолет производит посадку в аэропорту Кефлавик. Хан сидел, держа на коленях лэптоп, а Борн в течение почти всего полета ходил взад и вперед по проходу между рядами кресел. Его тело и так болело не переставая, а продавленное сиденье кресла еще больше усугубляло эту боль. Однако делать было нечего, и он пусть и с огромной неохотой, но все же опустился в кресло. Борн пытался разобраться в новых чувствах, которые стали обуревать его после того, как он нашел своего сына. Они оба ощущали неловкость, разговаривая друг с другом, и Борн отчеливо понимал, что, прояви он хоть сколько-то сильное чувство, Хан буквально шарахнется от него в сторону.

Путь к взаимному примирению был необыкновенно труден для обоих, но при этом Борн подозревал, что для Хана это было гораздо труднее, чем для него самого. Сыну от отца всегда нужно намного больше, нежели отцу от сына. Отцу, который по определению любит свое чадо беззаветно и безусловно, не требуя ничего взамен.

Борн не мог не признаться себе в том, что он боится Хана, и не только из-за того, что он практически превратил его в развалину, но также из-за его отчаянной храбрости, ума и изобретательности. То, как Хан сумел выбраться из запертой и наполненной газом комнаты, вообще являлось подлинным чудом.

Но было что-то еще – некий блок, возникший на пути к их взаимному сближению и, в принципе, возможному примирению, который сводил все их обоюдные миротворческие усилия на нет. Для того чтобы полностью принять Борна в душу, Хану было необходимо перечеркнуть всю свою прежнюю жизнь.