Заговор «Аквитания» - Ладлэм Роберт - Страница 47

Какое-то мгновение мне казалось, что старый вояка бросится на канцлера и напорется на пулю, но я ошибался. Генерал, не шелохнувшись, сверлил взглядом канцлера, и накал ненависти в его глазах был столь же велик, как и презрение в глазах канцлера. И тут Ляйфхельм повел себя просто по-идиотски. Он резко выбросил руку в старом фашистском приветствии и выкрикнул: „Хайль Гитлер!“ —затем по-военному повернулся и вышел.

Все мы какое-то время молчали. Потом канцлер нарушил затянувшуюся паузу. „Мне следовало убить его, – сказал он. – Возможно, я скоро пожалею, что не сделал этого. Возможно, мы все будем жалеть об этом“.

Через пять дней после этого инцидента Жак Луи Бертольдье совершил первую из предпринятых им после выхода в отставку двух поездок в Бонн. В этот приезд он остановился в отеле „Шлесспарк“. Нам удалось получить копии всех счетов, оплаченных им в этом отеле. В многочисленных счетах на телефонные разговоры – деловые и личные – постоянно фигурировал абонент, фамилия которого никак не была связана с Бертольдье или его фирмой. Этим абонентом была Ильзе Фишбейн. Сверившись со счетами Эриха Ляйфхельма, относящимися к этому же периоду, мы обнаружили, что и он заказывал разговоры с Ильзе Фишбейн и по тому же номеру. Путем опроса и скрытого наблюдения удалось установить, что фрау Фишбейн и Ляйфхельм знали друг друга многие годы. Отсюда вывод: в аппарате Делавейна она играет роль связной между Парижем и Бонном.»

Конверс прикурил. Опять это имя и связанный с ним соблазн. Из страха перед разоблачением дочь Германа Геринга может признаться не только в том, что является связной между Ляйфхельмом и Бертольдье, но и во многом другом, поскольку два отставных генерала наверняка не таятся друг от друга. Возможно, обнаружатся названия компаний, глубоко законспирированных дочерних предприятий и фирм, сотрудничающих с Делавейном в Пало-Альто, это, в свою очередь, даст имена тех, кого на законных основаниях можно будет обвинить в противоправных действиях. В этом случае надо вести себя так, чтобы противники постоянно чувствовали его невидимое присутствие.

Для этого необходим посредник. В прошлом ему уже случалось пользоваться услугами третьих лиц, и он прекрасно знал, как это делается. Через третье лицо удобнее оповещать противоположную сторону о том, что в твоем распоряжении имеются документы или факты, которые могут оказаться для них весьма опасными. Если эти факты или документы достаточно весомы, то обычно стороны приходят к соглашению. Этика подобных сделок весьма сомнительна, но, вопреки установившемуся мнению, этика имеет не два, а три измерения, если не все четыре. Цель не оправдывает средства, однако действенные меры, приносящие справедливое и необходимое решение, нельзя полностью исключать из оборота.

А есть ли более справедливая и высокая цель, чем разоблачение «Аквитании»? Старый Биль в залитой лунным светом бухточке Миконоса был прав: клиентом его является не какой-то безымянный человек из Сан-Франциско, а огромнейшая часть так называемого цивилизованного мира. «Аквитанию» следует остановить и разрушить во что бы то ни стало.

Но как найти такого посредника? Этот вопрос лучше отложить до утра. Конверс снова взялся за досье, его глаза слипались.

У Ляйфхельма есть несколько близких друзей, которые верны ему, хотя и осознают, что он находится под наблюдением властей. Он входит в правления нескольких известных корпораций, которые открыто заявляют, что его имя стоит тех денег, которые ему платят.

Голова Джоэла склонилась на грудь, но он встряхнулся, протер глаза и быстро пробежал последние страницы, не вникая особо в то, что читал: несколько ресторанов, названия которых ничего ему не говорили; брак, заключенный во время войны и прекратившийся сам собой, когда в ноябре 1943 года жена Ляйфхельма исчезла, став, по всей вероятности, жертвой воздушного налета, больше никаких жен или жены, личная жизнь очень скромная, если не сказать – аскетическая. Единственное пристрастие – званые обеды в узком кругу, при этом гости приглашались самые разные, и снова имена, ничего ему не говорящие. Адрес загородного дома на окраине Бад-Годесберга… Внезапно сон слетел с Конверса, шея его напряглась.

«Дом расположен в уединенном месте на берегу Рейна, вдали от торговых центров и прочих людных мест. Участок огорожен металлической сеткой и охраняется сторожевыми собаками, которые яростно облаивают всякий транспорт, кроме принадлежащего Ляйфхельму темно-красного лимузина марки „Мерседес“.»

Темно-красный «Мерседес!» В аэропорту был сам Ляйфхельм! И оттуда он поехал прямо в американское посольство! Как это может быть? Как?

Такое просто не укладывалось у него в сознании. Темнота надвигалась на Джоэла со всех сторон, мозг отказывался служить. Он выронил досье и забылся тревожным сном.

Он падал головой вниз в какую-то дыру в земле, расталкивая черные камни на своем пути к бездонной земной глубине. Стены, выложенные из неотесанных камней, визжали от ярости, какие-то чудовища рвали его когтями и клювами и тоже визжали. Шум этот становился нестерпимым… Куда девалась тишина? Почему он падает в эту черную неизвестность?

Глаза его открылись, пот заливал лицо, дыхание вырывалось с хрипом. Телефон у его головы настойчиво звонил, подхлестывая охватившую его панику. Стараясь стряхнуть с себя сон и освободиться от бессознательного, терзающего его страха, он протянул руку к этому дребезжащему предмету и мельком взглянул на часы. Было четверть первого, и солнце ярко светило в гостиничные окна.

– Да? Алло?…

– Джо? Джоэл?

– Да.

– Это Кэл Даулинг. Мне позвонил наш гость.

– Что? Кто?

– Ну, этот Фоулер. Эвери Фоулер.

– О господи!

Это вернулось, это все вернулось. Он сидит за столом в «Ша ботэ» на набережной Монблан, отблески света с далекого бульвара падают на него. Нет… Он не в Женеве. Он в Бонне, в гостиничном номере, и несколько часов тому назад чуть было не сошел с ума, вновь услыхав это имя…

– Да, – произнес он вслух. – Вы спросили у него, когда ему позвонить?

– Он сказал, что теперь не время для игр, к тому же у него нет телефона. Вы должны встретиться с ним у восточной стены Альтер-Цолля как можно скорее. Он сам подойдет к вам.

– Это не годится! – крикнул в трубку Конверс. – Особенно после Парижа! И после аэропорта! Он считает меня дураком!

– А у меня как-то не создалось такого впечатления, – ответил актер. – Он велел передать вам кое-что, он думает, что это может вас убедить.

– Что именно?

– Надеюсь, я правильно запомнил; мне даже неприятно повторять это… Он велел передать вам, что в Нью-Йорке прошлой ночью убит судья по фамилии Анштетт. Он думает, что началась охота на вас.

Глава 8

Альтер-Цолль – некогда южный бастион Боннской крепости, возведенный на Рейне триста лет назад только для того, чтобы его тут же сровняли с землей. На месте крепостной башни теперь размещалась касса для взимания дорожных сборов. Расставленные на зеленых газонах старинные пушки напоминали о былом могуществе, растраченном в раздорах между императорами и королями, епископами и принцами. Извивающаяся стена из красного и серого камня тянулась вдоль берега могучей реки, открытые воды которой бороздили самые различные лодки и корабли. Да, совсем не Женевское озеро и уж тем более не голубовато-зеленые воды Комо.

Джоэл стоял у низкой стены, пытаясь сосредоточиться на окружающем пейзаже, в тщетной надежде, что это принесет успокоение. Однако красота окружающей природы не трогала его, он не замечал ее, не замечал ничего. Лукас Анштетт, судья апелляционного суда, человек весьма необычный, играл роль посредника между неким Джоэлом Конверсом с его патронами и неизвестным человеком из Сан-Франциско. Кроме этого неизвестного, да еще отставного профессора на Миконосе, он был третьим, кто знал, чем занимается Джоэл Конверс. Каким образом за каких-то восемнадцать часов им удалось найти его? Найти и убить!

– Конверс?