Заговор «Аквитания» - Ладлэм Роберт - Страница 32

– Возможно, он убил человека.

– Он… что-о? – Маттильон, совершенно растерянный, смотрел на чиновника, не веря своим ушам.

– Нападение было совершено с исключительной жестокостью, мсье. Голова пострадавшего буквально разбита о стену, имеются множественные повреждения мозга, и медицинский прогноз весьма мрачен. В полночь состояние пострадавшего было критическим, а шансов на его выздоровление – меньше половины. Возможно, что он уже мертв, и, по утверждению доктора, для него это не самый худший вариант.

– Нет, что вы?! Этого не может быть! Здесь какая-то ошибка! – Рене судорожно вцепился в спинку кресла. – Ужасная ошибка!

– Ошибка исключена. Расследование показало, что мсье Симон был последним, кого видели рядом с пострадавшим. Он вытолкал этого человека в переулок, затем оттуда донеслись звуки борьбы, а еще через несколько минут пострадавшего обнаружили с проломленным черепом, истекающего кровью и едва живого.

– Это невозможно! Вы не знаете его! То, что вы говорите, совершенно исключается. Он не мог этого сделать.

– Следует ли понимать это так, что у него имеются физические недостатки, которые полностью исключают возможность такого нападения?

– Нет, – сказал Маттильон, решительно качая головой. Затем он вдруг остановился. – Да, – задумчиво продолжал он. – Он не способен на это, но не в физическом смысле. В моральном. Он психологически не способен на это. Он просто не мог совершить того, в чем вы его подозреваете.

– Вы считаете его умственно неполноценным?

– Господи, конечно же, нет! Он – один из самых умных людей, с которыми мне приходилось встречаться. Постарайтесь правильно понять меня. У него был длительный период страданий – и физических и моральных. Это не искалечило его, но остались неизгладимые впечатления. И подобно многим другим из тех, кто пережил подобное, он тщательно избегает любых физических столкновений. Они ему просто отвратительны. Он не способен причинить кому бы то ни было физических страданий, потому что сам неоднократно им подвергался.

– Вы хотите сказать, что он не стал бы защищать себя и своих близких? Подставил бы вторую щеку, если бы его, его жену или ребенка ударили?

– Конечно, нет, но ведь вы говорите совсем о другом: о нападении, сопровождаемом исключительной жестокостью. Если бы ему серьезно угрожали или напали на него – я повторяю, если бы, – он наверняка оказал бы сопротивление, но не покинул места происшествия. Для этого он слишком хороший юрист. – Маттильон сделал паузу. – Я угадал? Это был именно такой случай? Этот пострадавший числится в полицейских досье? Он является…

– Он водитель лимузина, – прервал его Прюдомм. – Совершенно безоружный, он дожидался клиента, заказавшего лимузин.

– В подвале?

– По-видимому, там находится вход для прислуги, и шофер его знал. Фирмы проката лимузинов часто имеют дело с лицами, избегающими огласки. На этот раз фирма направила шофера с тем, чтобы там, на месте, выяснить условия найма. Клиент даже не знал, где находится шофер.

– Весьма предусмотрительно. Так что же там произошло?

– Согласно показаниям охранника, проработавшего в отеле восемнадцать лет, этот Симон подошел и, громко говоря по-английски – охранник не знает языка, но думает, что он сердился, – вытолкал пострадавшего на улицу.

– Охранник ошибается! Должно быть, это был кто-то другой.

– Симон сначала назвал себя. Вице-директор санкционировал его отъезд. Описание внешности полностью совпадает с описанием человека, именующего себя Симоном.

– Но зачем? Должна же быть какая-то причина!

– Вот мы и хотели бы услышать это от вас, мсье.

Рене недоверчиво покачал головой – полная бессмыслица. Безусловно, в отеле можно зарегистрироваться под любым именем. Но тут же встают проблемы: счет, кредитная карточка, чековая книжка, телефонные звонки… Особенно если речь идет об отеле, где тебя хорошо знают и не станут играть в молчанку, имея дело с Сюрте.

– Я все же вынужден спросить вас снова, инспектор: вы основательно проверили все в отеле?

– Отелем занимался не я, – ответил Прюдомм, взглянув на своего помощника. – Я опрашивал тех, кто оказался поблизости от места преступления.

– С консьержем разговаривал я, мсье, – заговорил более молодой и высокий мужчина, голос которого звучал с невозмутимостью робота. – Отель, естественно, не заинтересован в широкой огласке дела, и тем не менее администрация оказала нам содействие. Дежурный вице-директор, недавно перешедший туда из «Мориса», хотя и стремился принизить значение происшедшего, лично ознакомил меня с регистрационной карточкой.

– Понимаю.

Маттильон понял хотя бы то, что относилось к регистрации Джоэла. Сотни постояльцев в огромном отеле, и взволнованный администратор, пытающийся поддержать свой имидж. Данные, занесенные в регистрационную карточку, сошли за правду, однако утром, когда на работу придут более опытные люди, все откроется. Но пока это единственное, что удалось понять Рене. Ему нужно несколько минут, чтобы спокойно подумать и все взвесить.

– И все-таки я не понимаю, – заговорил он, тщательно подбирая слова. – В худшем случае речь идет о нанесении тяжких телесных повреждений, но тем не менее это всего лишь простая драка. Почему же ею занимается Сюрте, а не обыкновенная полиция?

– Объяснение простое, мсье, – честно ответил Прюдомм. – В дело замешан иностранец и, по-видимому, весьма богатый. В наши дни трудно предвидеть, куда может завести подобное дело. А у нас имеются такие способы получения информации, которые недоступны обычной полиции.

– Понимаю.

– Мне кажется, не вполне, – сказал сотрудник Сюрте. – Позвольте напомнить вам, что как адвокат вы обязаны всячески содействовать поддержанию закона. Вам предъявлены наши служебные удостоверения и предложен телефон нашего управления, где вам дадут любые разъяснения относительно моей личности. Поэтому прошу вас, мсье, открыть нам, кто скрывается под именем Анри Симона.

– Есть обстоятельства и иного порядка, инспектор. Обязательства по отношению к данному мною слову, адвоката к клиенту, к старой дружбе.

– И все это вы ставите превыше закона?

– Только потому, что я уверен: вы не правы.

– Тогда в чем же дело? Мы, без сомнения, отыщем этого Симона в одном из аэропортов, и, если мы не правы, он все нам объяснит. Однако если мы правы, то может оказаться, что речь идет об очень больном человеке, которому срочно необходима помощь. Нужно ему помочь, пока он не натворил новых бед. Я, мсье, не психиатр, но вы описали нам весьма неуравновешенного человека или, по крайней мере, человека, у которого в прошлом было немало причин для утраты душевного равновесия.

Прямая и грубая логика инспектора смутила Маттильона. Неужели это был Джоэл? Неужели он не ошибся, заметив тогда какое-то облачко в глазах своего друга, и эта его странная оговорка… Рене снова взглянул на часы. В Нью-Йорке сейчас примерно без четверти девять утра.

– Инспектор, не могли бы вы подождать, пока я переговорю из кабинета по прямому телефону? Он, кстати, не подсоединен к телефону на этом столе.

– Совершенно излишнее предупреждение, мсье.

– В таком случае прошу принять мои извинения.

Маттильон быстро пересек холл и открыл дверь. В кабинете он сел за стол и раскрыл записную книжку в красном кожаном переплете. Торопливо перелистав страницы, он отыскал букву «Т» и имя «Тальбот Лоуренс». Помимо служебных, у него были записаны домашние номера телефонов – это было необходимо, поскольку суды в Париже начинали работу, когда население Восточного побережья Америки спало еще глубоким сном. Если он не застанет Тальбота, то попытается дозвониться Саймону или Бруксу. Но этого не потребовалось – Лоуренс Тальбот снял трубку.

– Рене? Да откуда же вы взялись? Вы в Нью-Йорке?

– Нет, я в Париже.

– А слышно так, будто вы в двух кварталах отсюда.

– Я тоже слышу отлично. Это всегда удивляет.

– У вас там уже довольно поздно, если я не ошибаюсь.