Рукопись Ченселора - Ладлэм Роберт - Страница 49

– Это так не похоже на него!

– Знаю, что не похоже. Именно поэтому я и накричала на него. Понимаете, я ведь могла с ним спорить. Он был для меня не только отцом. Мы были друзьями, равными в известном смысле. Мне пришлось рано повзрослеть, да и ему больше не с кем было говорить.

В ее словах сквозила душевная боль. Ченселор дал ей возможность прийти в себя, а затем продолжал:

– Несколько минут назад вы сказали, что я ошибаюсь. Теперь моя очередь утверждать то же самое. Меньше всего ваш отец стремился уйти в отставку. И на Гавайи он поехал не отдыхать. Он хотел разыскать человека, который вынудил его уйти из армии.

– Что?!

– Много лет назад что-то произошло с вашим отцом. Что-то такое, о чем не должны были знать другие. А этот человек узнал и стал угрожать вашему отцу. Мне генерал очень нравился. По душе мне были и его взгляды. Поэтому я чувствую себя чертовски виноватым. Откровеннее сказать не могу, но хочу, чтобы вы знали об этом.

Элисон Макэндрю сидела неподвижно. Ее большие глаза пристально вглядывались в Ченселора.

– Ну а теперь не хотите выпить? – спросила она.

Он рассказал ей все. Все, что смог припомнить. Начиная от неизвестного блондина на пляже в Малибу и кончая удивительным телефонным звонком в полицейский участок Роквилла. Не упомянул он только об убийстве в парке в Форт-Трайоне. Может, и была какая-то связь между этим убийством и другими описанными им событиями, но он не хотел понапрасну волновать Элисон. Рассказывая, Питер чувствовал себя довольно скверно – как продажный писака, рыскающий в поисках ходового сюжета. Он был готов к вспышке ее гнева и тому, что она проклянет его как человека, который, пусть невольно, стал причиной гибели ее отца. Он искренне желал, чтобы она рассердилась на него – так велико было у Питера сознание собственной вины.

Однако она отнеслась к его чувствам с большим пониманием и даже пыталась приуменьшить его вину, заметив, что если все рассказанное им – правда, то он не преступник, а, скорее, жертва. Но каково бы ни было его мнение, она отвергла версию о том, что в прошлом ее отца было какое-то пятно и что именно угроза разоблачения заставила его подать в отставку.

– В этом нет никакого смысла. Если бы что-либо подобное имело место, то этим давно бы воспользовались его враги.

– В своем заявлении газете вы сказали, что его заставили уйти.

– Да, но причина была совсем иная. Они просто измотали его, игнорировали его решения. Таков был их метод, и я поняла это.

Ченселор вспомнил пролог к своему роману. Почти со страхом он задал следующий вопрос:

– Что вы скажете о его докладе относительно коррупции в Сайгоне?

– Не понимаю, о чем вы спрашиваете.

– Разве не вероятно, что они пытались не дать хода этому докладу?

– Наверняка пытались. Однако так случалось всякий раз, когда он составлял доклады обличительного характера. Впрочем, его донесения всегда содержали критику. Он любил армию и хотел, чтобы она была совершенной. Но он никогда бы не опубликовал свой доклад, если вы хотели спросить об этом.

– Меня интересовало именно это.

– Нет, он никогда бы не опубликовал доклад.

Питер не понял позиции генерала, однако не стал требовать объяснений. В то же время он счел необходимым задать вопрос, который сам собой напрашивался:

– Почему же он поехал на Гавайи?

Элисон взглянула на него:

– Я догадываюсь, о чем вы думаете. И хотя не могу ничего доказать, я все же помню, что сказал мне отец. Он говорил, что хочет уехать ото всех, отправиться в длительную поездку. Когда матери не стало, ничто больше его не удерживало.

Ченселор так и не получил ответа на свой вопрос. А разговор продолжался, как показалось обоим, уже несколько часов подряд. Наконец Элисон сообщила, что на следующий день гроб с телом отца прибывает в Нью-Йорк на самолете коммерческой авиалинии с Гавайских островов. В аэропорту имени Кеннеди самолет встретит почетный караул. Затем гроб погрузят на военный самолет и доставят в Виргинию. Похороны состоятся через день на Арлингтонском кладбище. И еще Элисон сказала, что не знает, как перенесет все это.

– А вас кто-нибудь будет сопровождать?

– Нет.

– Тогда разрешите мне?

– Нет нужды…

– Мне кажется, есть, – твердо заявил Питер.

Они стояли вдвоем на огромной бетонированной площадке, предназначенной для разгрузки самолетов. В нескольких ярдах от них застыли по стойке «смирно» два армейских офицера. Дул сильный ветер, поднимая в воздух и кружа обрывки бумаги и листья с деревьев, которые росли довольно далеко от летного поля. Тяжелый транспортный самолет подрулил к стоянке. В нижней части фюзеляжа открылся огромный люк, к которому подогнали автопогрузчик. Еще несколько секунд – и гроб очутился на автопогрузчике.

Лицо Элисон вдруг побелело, она напряглась. Сначала у нее затряслись губы, потом руки. Взгляд карих глаз застыл, по щекам потекли слезы. Питер поспешил обнять ее за плечи.

Она сдерживалась, пока хватало сил. Как оказалось, гораздо дольше, чем следовало. Ченселор вдруг почувствовал, как руки Эдисон сводит судорога, и крепче прижал ее к себе. Наконец силы оставили ее, она повернулась и уронила голову ему на грудь. Рыдания постепенно стихли.

– Простите меня… Простите, – прошептала она. – Я дала себе слово не делать этого.

В ответ он еще крепче обнял ее и мягко произнес:

– Ну ладно, ладно. Это ведь не запрещено.

Глава 17

Питер принял решение бросить работу над романом. Он стал пешкой в чьей-то нечистой игре, и смерть Макэндрю лишь подтвердила это. О своих намерениях Ченселор и намекнул Элисон вчера вечером, однако она сразу же внесла коррективы.

– Пусть вы правы, – сказала она ему. – По-моему, это не так, но допустим, вы правы. Разве это не основание продолжать работу над романом?

Действительно, основания были.

В салоне военного самолета их разделял проход. Элисон хотелось побыть одной, и Ченселор понимал ее. Под ними, в грузовом отсеке самолета, находилось тело ее отца. Элисон нужно было о многом подумать, и в данном случае его помощь была ей не нужна.

Впрочем, предсказать ее действия было нелегко. Он убедился в этом, когда днем заехал за ней на такси и сообщил, что позвонил в Вашингтон и забронировал номера в отеле «Хей-Адамс».

– Это глупо, – заявила она. – Нам хватит места в нашем доме в Роквилле. Мы остановимся там. По-моему, нужно сделать именно так.

Нужно? Зачем? Он не стал задавать вопросов.

Ченселор открыл портфель и вынул блокнот в кожаной обложке, который всегда брал с собой во все поездки. Блокнот подарил ему Джошуа Харрис два года назад. Во внутреннем кармашке хранилось несколько заточенных карандашей. Он взял один из них и написал «План-проспект главы 8». Прежде чем продолжить, он задумался над тем, что сказала ему вчера вечером Элисон: «Пусть вы правы… Разве это не основание продолжать работу над романом?»

Он взглянул на только что написанные им слова: «План-проспект главы 8». Явное совпадение того, о чем он собирался писать в романе, с реальными событиями очень его беспокоило. Ведь это была глава, в которой Мередит оказывался на грани сумасшествия из-за того страшного секрета, который стал ему известен.

Мередит покидает свой кабинет в ФБР раньше обычного. Он знает, что за ним ведется слежка, и поэтому старается затеряться в толпе, идет по коротким улицам и аллеям, входит в здания и выходит из них через другие двери. Он устремляется к автобусу и выходит из него за квартал до того дома, в котором живет помощник министра юстиции. С ним у Мередита назначена встреча.

Швейцар вручает Алексу записку от помощника министра. Тот не хочет говорить с ним, вообще не хочет иметь с ним дела. Если Мередит попытается настаивать на встрече, он будет вынужден рассказать всем о его странном поведении. По мнению помощника министра, Алекс психически неустойчив, страдает манией преследования.