Патрульные Апокалипсиса - Ладлэм Роберт - Страница 38

– Хорошо, попробую. – Лэтем закрыл дверцу и, обойдя «Пежо», сел за руль. Включив мотор и выведя машину на выездную дорожку, он сказал, чувствуя на себе пристальный взгляд Карин: – Кто такой Крёгер и какую власть он имел над Гарри?

– Власть? Какую власть? Он – явно нацистский врач, видимо, знающий, Гарри познакомился с ним в Хаусрюкских Альпах. Возможно, он лечил Гарри от какой-то серьезной травмы. Можно чувствовать признательность даже к врагу, если он врач и помогает тебе.

– К Крёгеру Гарри испытывал не обычную благодарность, – сказал Дру, следя за дорожными знаками, чтобы не пропустить съезда на Монмартр. – Когда я спросил Гарри, кто такой Крёгер, он ответил так, что я никогда этого не забуду: «Тебе может рассказать об этом Лесситер, не думаю, что это следует делать мне». Меня это пугает, леди.

– Вы правы, но это соответствует его поведению. Неожиданный взрыв эмоций, рыдания, крики о помощи. Это был совсем не тот Гарри, которого мы знали, не тот трезвый аналитический ум, не тот бесстрастный человек, о котором мы говорили.

– Не согласен, – тихо сказал Лэтем. – Возьмите эти слова отдельно, повторите их, и вы поймете, что их сказал Гарри, который всегда обдумывал ответ и не принимал решения, тщательно не взвесив его. «Тебе может рассказать об этом Лесситер, не думаю, что это следует делать мне». – Дру вздрогнул и свернул на магистраль, ведущую к центру Парижа. – Герхард Крёгер – больше, чем просто врач из долины Братства. Раньше я называл его сукиным сыном, но, возможно, ошибаюсь. А что, если именно он помог моему брату бежать? Кто бы он ни был, только Крёгep может рассказать нам, что произошло с Гарри в долине и как попал ему в руки этот список.

– Вы предполагаете, что Крёгер – наш союзник, а не неонацист, и Гарри, психически выбитый из колеи, пытался оберегать его?

– Не знаю, но он был явно чем-то большим, чем врач, лечивший Гарри от простуды или от артрита. Герхард Крёгер очень много значил для брата, я убежден в этом. Вот почему Крёгер – ключ ко всему, а значит, я должен его найти.

– Но как?

– Этого я тоже не знаю. У Витковски могут возникнуть какие-то идеи; хорошо бы подключить антинейцев – пусть распространят слух, что Гарри жив. Я просто не знаю. Я иду на ощупь, но если мы объединим усилия, то наши антенны хоть что-нибудь поймают… Простите, мадам Лингвистика, надо было сказать «antennae», но это звучит глупо.

– Согласна. Вообще-то мне непонятно, почему вы вечно извиняетесь за то, что сказали или подумали, словно я учительница.

– Наверное, это оттого, что вы в этих делах были ближе к Гарри, чем я. Он всегда поправлял меня, в основном добродушно, но постоянно.

– Он любил вас…

– Да, – устало сказал Дру. – Давайте переменим тему, о’кей?

– О’кей. Как вы думаете, с чем придет полковник, что у него появилось, как вы выражаетесь?

– Не имею ни малейшего представления, но если он действительно соответствует своему реноме, это будет что-то высокого класса.

«Геральд трибюн» – парижский выпуск

– Ради всего святого, что у вас там происходит? – рявкнул государственный секретарь Адам Боллинджер, соединившись по телефону с американским послом во Франции Дэниелом Кортлендом.

– Если бы я знал, то сообщил бы вам. Хотите отозвать меня? Если да, действуйте, Адам. Вы сунули меня в костер, а моего французского не хватает, чтобы позвать на помощь. Я профессиональный дипломат, а не одна из ваших проклятых политических фигур… В сущности, ни один из ваших сотрудников не знает языка и едва умеет говорить по-английски.

– Сейчас не время для сарказма, Дэниел.

– Но самое время подумать о том, кто над кем стоит, Боллинджер! Дру Лэтем, один из немногих агентов, способных соображать, убит после четырех покушений на его жизнь, а у меня нет ответа ни на один вопрос!

– Брат-то его жив, – неуклюже попытался вывернуться госсекретарь.

– Просто потрясающе! Где же он, черт возьми?

– У меня прямая связь с Управлением. Как только станет известно мне, узнаете и вы.

– Вы неподражаемы, – иронически заметил Кортленд, давая выход раздражению. – Неужели вы полагаете, что глубоко засекреченные агенты Управления скажут вам хоть что-нибудь? Вы сидите за письменным столом, а им приходится бороться за выживание. Черт, я узнал это, когда был послом в Финляндии, а КГБ находился в соседнем доме. Мы – нули в подобных ситуациях, Адам. Они сообщают нам только то, что хотят.

– Едва ли вы правы. Мы – последняя инстанция и стоим над ними, если угодно.

– Скажите это Дру Лэтему, которого убили из-за того, что мы не могли дать ему подкрепление. Даже в нашем собственном посольстве есть шпионы.

– Вас и ваших людей я просто не могу понять.

– Пора понять, господин секретарь. Нацисты снова среди нас.

Уэсли Соренсон, начальник К. О., сидел за письменным столом, уронив голову на руки. Горе его было велико, и из глаз медленно катились слезы: эта трагическая и бессмысленная утрата заставила его усомниться в том, чему он отдал всю жизнь. Дру Лэтем убит… Ведь и его много раз могли убить, а ради чего? Разве повлияет смерть одного офицера разведки на международные переговоры, которые ведут эти петухи в роскошных отелях, участвуя в банкетах и на парадах, не высказывая ничего, кроме официальной лжи в украшенных флагами залах?

Соренсон понял: это конец. Ему нечего больше отдавать, слишком много смертей видел он в тени этих парадов. Если бы оставалась хоть искорка надежды, но ее не было.

И вдруг она зажглась!

– Уэс, надеюсь, мы говорим по непрослушиваемой линии, – произнес в трубке знакомый голос.

– Дру? Бог мой, это ты? – Соренсон пригнулся к столу, кровь отлила от его лица. – Ты жив?

– Надеюсь также, что вы один. Так сказала секретарша.

– Да, конечно… Дай мне прийти в себя – это невероятно… не знаю, что и сказать, что думать. Это в самом деле ты?

– Последний раз, глядя в зеркало, я видел себя.

Молчание. Тишина словно перед бурей.

– Тогда тебе придется представить серьезные объяснения, молодой человек! Черт побери, я же послал соболезнование твоим родителям.

– Мать – крепкая леди, она выдержит, а отец, если он неподалеку, вероятно, попытается вычислить, который из нас схватил пулю.

– Какое мерзкое легкомыслие…

– Уж лучше так, чем по-другому, господин директор, – перебил его Лэтем. – Сейчас нет времени это обсуждать.

– Лучше потратим время на твои объяснения. Значит, Гарри… Это его убили?

– Да. Я займу его место.

– Ты – что?

– Вы же слышали.

– Ради бога, зачем? Я никогда не одобрял ничего подобного и не буду впредь.

– Я так и знал. Потому-то я обошел вас и сделал это сам. Если мне повезет, будете считать это своей заслугой, а если нет, ну, тогда какая разница.

– К черту заслуги, я хочу знать, понимаешь ли ты, что делаешь. Это недопустимое нарушение правил оперативной работы, и тебе это известно!