Кольцо Атлантиды - Бенцони Жюльетта - Страница 40

— Аллилуйя, тетя Амели! Я могу вернуться в Венецию!

От письменного стола тут же поднялись две головы: маркиза с помощью План-Крепен писала письма.

— Тебе отдали паспорт?

— Да! Ужасно жаль покидать вас, но это путешествие, на которое я возлагал столько надежд, оказалось крайне неудачным, и теперь у меня нет никакого желания его продолжать. К тому же я здесь совершенно бесполезен. Так что уже завтра намереваюсь отправиться в Каир.

— Не стану тебя за это упрекать... — начала маркиза, но ее тут же прервала ее так называемый «секретарь»:

— А что с Адальбером? Что вы намереваетесь делать с ним? Так его и бросите?

— Спокойствие, План-Крепен! Он уже достаточно взрослый для того, чтобы самому принимать решения.

— Спасибо, тетушка Амели! А вам, дорогая Мари-Анжелин, хотел бы напомнить, что не я первым вступил на тропу войны. Если бы Адальбер хотел помириться, у него для этого было достаточно времени...

— Как будто вы его не знаете! Наверняка он мучается так же, как и вы.

— Вот это вряд ли! Скорее всего, в этот самый момент он играет роль утешителя для своей последней пассии!

— Которой вы не без причин не доверяете. Но я убеждена, что очень скоро ему понадобится ваша помощь.

— Хотелось бы знать, почему вы в этом убеждены? Я-то знаю, как бывает, когда он вобьет себе в голову какую-нибудь любовь: в это время мир для него больше не существует. Только возлюбленная. Так что предоставим его этому чувству... К тому же о нем заботится Анри Лассаль. Он же ему вроде сына.

— Возможно. И все-таки нельзя вам вот так уезжать. У меня предчувствие, что все мы об этом очень пожалеем! Очень скоро пожалеем!

По щекам План-Крепен текли слезы, и голос был таким тревожным, что Альдо растрогался:

— Не надо расстраиваться, Анжелина! Если кто-то и может собрать и склеить черепки нашей дружбы, то только вы и тетушка Амели. Он вас очень любит и, как только я исчезну из поля его зрения, возможно, скорее придет в себя. Я так думаю... А вам я оставлю подарок для него... Сейчас, одну минуточку...

Вбежав в свою комнату, он схватил конверт, положил в него Кольцо, запечатал и помчался обратно, чтобы передать его лично в руки Мари-Анжелин:

— Вот. Передайте это ему от меня, пожалуйста. Ему оно будет нужнее, чем мне.

— А ты уверен, что поступаешь правильно? — забеспокоилась госпожа де Соммьер. — Вспомни, о чем ты сам только недавно говорил: он немедленно передарит это повелительнице своих грез...

— Ну, если от этого он станет счастливее...

В это самое время План-Крепен ощупывала конверт, не решаясь все же его вскрыть:

— Что тут?

— Кольцо... это именно то, что мы от вас скрывали! А скрывали потому, что боялись, как бы вы тут же не побежали отдавать его Адальберу.

— Неубедительная причина! Может быть, вы все-таки расскажете мне обо всем? Я ничего ему не отдам, не узнав прежде, в чем тут дело. Раз вы уезжаете только завтра, то у нас есть весь сегодняшний день.

Она уселась в кресло, скрестив на груди руки и ожидая продолжения.

— План-Крепен! — упрекнула ее госпожа де Соммьер. — Вам не кажется, что у Альдо и без того предостаточно неприятностей? К чему усложнять?

— Нам следовало бы знать меня получше! Я оскорблена тем, что после такого количества совместных дел от меня считают нужным что-то скрывать... возможно, что-то очень важное...

— Конечно, важное! — начал терять терпение Альдо. — Так вы будете меня слушать или предпочитаете читать мне нотацию? Я ведь могу переслать Кольцо Анри Лассалю по почте...

— Нет, нет! Ни в коем случае! Я слушаю...

В нескольких словах он поведал ей историю Кольца и в конце своего рассказа вскрыл конверт, чтобы показать его Мари-Анжелин. Дурное настроение как ветром сдуло, и теперь она, как маленькая девочка, уставилась на Кольцо.

— Кольцо! Такое древнее! Просто невероятно!

— Так вы отдадите его Адальберу или нет?

— Конечно... хотя теперь я думаю, может быть, вы в чем-то были правы...

— Так мы ни к чему не придем! — рассердилась госпожа де Соммьер. — Альдо, отдай конверт мне, я сама пойду...

Но закончить фразу ей не удалось: зазвонил внутренний телефон. План-Крепен поспешила снять трубку. Это входило в круг ее обязанностей, так как маркизе мысль о том, что ей кто-то может звонить как прислуге, была непереносима. Послышались лаконичные ответы:

— Да... Да, он здесь. Хорошо, я передам ему. Она повесила трубку и обернулась к Альдо.

— Вас ждет внизу господин Лассаль. Он желает говорить с вами.

— Я спущусь к нему. А вы пока уберите это! — попросил он, сунув в руки Мари-Анжелин конверт и Кольцо. — Заодно сразу же закажу обратный билет в Венецию.

Он бегом спустился по лестнице и прошел к бару, где его ожидал старый ученый, сидя за столиком в углу перед полупустым стаканом. Выглядел он, как всегда, безукоризненно, но Альдо с беспокойством заметил прорезавшую его переносицу тревожную складку. И, не успев пожать Лассалю руку, сразу же поинтересовался целью его визита.

— О, сущие пустяки: Адальбер исчез!

— Как это исчез? — удивился Альдо, опускаясь на красную бархатную банкетку возле своего гостя.

— Как исчез — не знаю! Единственное, что я могу вам сказать, так это то, что мы с ним не виделись около двух дней. Позавчера вечером он ушел, получив через мальчика-посыльного какую-то записку и предупредив, что покидает дом ненадолго...

— И вы только сейчас забеспокоились? Вы хоть в полицию обращались?

— Естественно, но скорее для очистки совести. Сами же знаете, каковы деловые качества этой полиции.

— Могли бы мне сообщить.

— Вот я и сообщаю... хотя, не скрою, не без долгих раздумий. Во-первых, Адальбер был на вас очень зол. Во-вторых, он такое проделывает уже не впервые. Пять или шесть лет назад, когда он гостил у меня, то вот так же вечером ушел и появился только три дня спустя. Он очень раскаивался, но вид у него был такой довольный, что я даже не решился его отчитать. Правда, тогда в его исчезновении была замешана женщина...

— Почему вы думаете, что эта история не повторилась?

— Сейчас его мысли занимает лишь одна особа, и вы знаете, о ком идет речь. Будучи осведомленным о «теплоте» их отношений, я бы очень удивился, если бы узнал, что все это время он провел в ее объятиях.

— Но ведь самый лучший способ узнать — просто отправиться к ней и проверить?

Кровь бросилась в лицо Лассалю:

— Я? Чтобы я пошел в логово к этой гадюке, принцессе Шакияр? К тому же я не представляю, что Адальбер мог бы делать у нее.

— Вам же отлично известно, что возлюбленной Адальбера там уже нет, поскольку со дня похорон Ибрагим-бея она обосновалась в «Замке у реки»!

Господин Лассаль осушил стакан и скривился, как будто выпил какую-то отраву. Альдо тотчас же перевел его мимику на обычный язык:

— Но у вас не было никакого желания идти туда и проверять. Это слишком даже для женоненавистника, вам не кажется?

— Не мешало бы вам признать, что во всей этой истории есть доля и вашей вины!

— Послушайте, какой смысл нам тут препираться? Давайте я возьму это неприятное дело на себя. И сразу же поймем, там ли Адальбер.

— Но, возможно, его там удерживают насильно?

— С какой стати? В последнее время красавица Салима только и делала, что давала ему понять, чтобы он ушел с ее дороги. Решено, иду! Не беспокойтесь, — уже гораздо мягче добавил он, — я зайду к вам на обратном пути.

В несколько прыжков Альдо оказался наверху, в комнате госпожи де Соммьер, где, как и можно было ожидать, новость, сообщенная им, заставила Мари-Анжелин издать истошный крик. Да такой пронзительный, что старая дама чуть не подскочила в кресле:

— Что это с вами, План-Крепен, зачем вы так кричите? Насколько мне известно, Адальбер не умер.

— Вот именно, что вам ничего не известно! — возразила та, позабыв от волнения свое исполненное величия «мы». — Я уверена, что эта женщина очень опасна!

— Я тоже в этом уверен, но мы и не таких видали! — возразил Альдо. — Так что побегу туда не откладывая. Если вдруг не вернусь — кто знает? — предупредите об этом господина Лассаля. Даже если у вас о нем только плохие воспоминания!