Бриллиант для короля - Бенцони Жюльетта - Страница 17

— За кого вы нас принимаете? — возмутился Альбан.

— За тех, кто вы есть: за лучших людей, каких я знаю, но неосторожное слово может вылететь у каждого.

— Никто из нас не хочет беды Шарлотте, — запротестовала мадемуазель Леони. — Вы ведь знаете это, господин начальник полиции? Но как бы там ни было, клянусь честью, я буду молчать как рыба.

— Мы тоже клянемся, — в один голос произнесли Альбан и Исидор.

— Хорошо. Совсем недавно мне нанесла визит знатная дама, она была в маске и под вуалью. Это была госпожа герцогиня де Креки, статс-дама Ее величества королевы.

— Жена градоначальника города Парижа? — удивленно переспросил Альбан.

— Именно, именно. В тот самый день она тоже была в опочивальне королевы и сделала свои собственные выводы относительно врачебных процедур. Хочу подчеркнуть, что ее девичья фамилия Плесси-Бельер, и в юности она вместе со своей семьей часто бывала у Николя Фуке и хорошо знала его мать, которая обладала большими познаниями в медицине и могла бы стать первым фармацевтом нашего королевства. Во время процесса над ее сыном она, вооружившись своими познаниями, сумела спасти жизнь королевы, но благодарности не заслужила. Мадам де Креки заметила, что Шарлотта вышла вслед за врачами из комнаты, где они совещались. Она была бледна как полотно и едва держалась на ногах. Как только наступила смерть, мадам де Креки видела, что Шарлотта побежала вслед за королем.

— Столь знатная дама, очевидно, многим рисковала, приехав к вам и рассказав вам все это. Если бы король узнал о ее посещении, он был бы не слишком доволен.

— Скажем, что она... вне досягаемости.

И де ла Рейни рассказал, по какой причине государь теперь отдалился от своего старинного и верного друга: нелепое предсказание, которым он с ним когда-то поделился, теперь начало сбываться.

— Удивительно, с каким маниакальным упорством не прощают короли своим верным слугам признаний, сделанных ими по своей доброй воле, — заметила мадемуазель Леони. — Но в отношении нашего короля меня это ничуть не удивляет, он никогда мне не был симпатичен.

— Мы здесь не для того, чтобы рассуждать, — торопливо произнес Альбан. — Речь идет о жизни, которую мы должны спасти... моля господа, чтобы он дал нам такую возможность!

Голос молодого человека странно дрогнул, и де ла Рейни дружески положил ему руку на плечо.

— Слезами горю не поможешь, — напомнил он поговорку, — лучше приняться за дело.

— Мы бы рады, да только как? — спросила мадемуазель Леони.

— Мне кажется, — решился подать голос господин Сенфуэн дю Булюа, — что мы должны нанести визит господину де Сен-Форжа. Он муж, и если кто и имеет право разыскивать Шарлотту, то это он, не так ли?

— Но он никогда не станет ее разыскивать, — с оттенком снисходительного сожаления отозвался главный полицейский. — Он слишком боится стать неугодным.

— Кому? — не поняла мадемуазель Леони.

— Королю, его брату — откуда я знаю, кому еще? Он всего лишь марионетка в руках шевалье де Лоррена. Женитьба не внесла в его жизнь ни малейших изменений, и еще меньше, я думаю, внесет его вдовство. Оно, я полагаю, будет ему даже приятнее.

— А вызов на дуэль может его расшевелить? — осведомился Альбан, придя в бешенство.

— Твой вызов? Нисколько. Ты простой солдат, мой мальчик, не забывай об этом, а графы де Сен-Форжа не дерутся на дуэлях с простыми солдатами. Он не уронит себя, а ты не поможешь Шарлотте. Когда она исчезла, злые языки не преминули предположить, что она решила отдохнуть с любовником. Тебе немедленно припишут эту роль. Ты этого хочешь?

Забыв всякую сдержанность, молодой человек воскликнул с горячностью:

— Стать им и умереть — ничего другого я бы не желал!

— И тебе безразлично, что она погибнет вместе с тобой? Нет уж, дорогой, давай вернемся на землю. Думаю, что разумнее всего будет повидать мадам де Монтеспан. Напишу-ка я ей и попрошу меня принять.

Но господину де ла Рейни не пришлось даже трудиться: когда он вернулся домой, его ждала записка с приглашением в Кланьи на следующий день вечером.

В путь господин де ла Рейни отправился в ужасную погоду — лил дождь, дул ветер, прохватывая ледяным холодом, слишком ранним для октября. Но он отважно решил отправиться верхом, чтобы добраться до Кланьи как можно скорее. И добрался, но совершенно окостенев. К счастью, его сразу же провели в уютную и теплую гостиную, где уже однажды принимали. Де ла Рейни был удивлен совершенно иным настроением маркизы. Она не скрывала своего волнения, расхаживала, как львица в клетке, комкая носовой платок, и главный полицейский был слишком хорошим наблюдателем, чтобы не заметить, что она плакала.

— Ну что? Узнали что-нибудь? — задала она вопрос с порога, не затрудняя себя приветствием.

Гость тоже не стал здороваться.

— Королеву умертвили, и мадам де Сен-Форжа в некотором смысле стала свидетельницей убийства. Именно об этом она хотела поговорить с королем, побежав за ним. Три часа спустя она уже была в Бастилии.

Маркиза остановилась и опустилась в кресло.

— Я готова была поклясться, что свершилось преступление, когда узнала о кончине несчастного Жерве. И кто это сделал?

— Видит бог, не знаю. Жерве умер, не произнеся ни слова.

— Как? Не написав признания? Или хотя бы прощальной записки?

— Редко когда успевают написать послание в момент убийства.

— Убийства? Вы уверены?

— Совершенно уверен. И даже сумел убедить священника, который согласился похоронить его по-христиански.

— Но кто же убил королеву?.. Я уверена, что опять начнут говорить, будто виновата я.

— Нет сомнения, что убийство совершили врачи.

— Разумеется, но по чьему наущению?

— Конечно, не по вашему. Вы никак не были заинтересованы в смерти королевы, поскольку господин де Монтеспан благополучно здравствует.

— Да, безусловно, но мне припомнят, что я когда-то порекомендовала этого Дакена.

— Зато Фагон любимый врач мадам де Ментенон. Вы меня понимаете?

Маркиза посмотрела на де ла Рейни глазами, полными слез.

— Я погибла, господин де ла Рейни, эта женщина стала всемогущей. Я уверена, что он женился на ней.

— Оставьте, пожалуйста! Или король вам лично сообщил о своей женитьбе? Лично я не могу в нее поверить!

— И все-таки придется! Вчера у короля собиралось небольшое общество. Эта женщина сидела с ним рядом... Она не встала, когда вошли принцессы. Герцогиня Орлеанская, невестка короля, вспыхнула от негодования. Увидев ее изменившееся лицо, король насмешливо искривил губы и, похлопав Ментенон по руке, извинил ее, объяснив, что она не может встать по причине «несчастного случая». Но пришла она без трости! И ее рядом с ней и в помине не было! Обо мне он так не заботился! На следующий день после того, как я дала жизнь одному из его детей, я обязана была быть при дворе и простояла долгие часы, не имея права сесть!

— Как приняла объяснение герцогиня Орлеанская?

— Она не приняла его, попросила Его величество позволить ей удалиться, так как у нее закружилась голова, и ушла, не дожидаясь ответа.

— А брат короля? Я слышал, что как-то раз при нем зашла речь о возможности такого союза, от чего он пришел в страшный гнев и запретил говорить при нем подобные глупости.

— Его вчера не было, но вы заставили меня пожалеть о его отсутствии. Как бы там ни было, теперь царит она... И я не знаю, что мне делать!

— Надеюсь, вы не надумали удалиться от двора?

— Никогда. Я была и останусь матерью его самых красивых детей. Как мне жаль, что исчезла малютка Шарлотта! Я уверена, что она могла бы помешать подобной крайности!

— Безусловно! Помогите мне найти ее. Даже если брак состоялся, он не был объявлен официально. И потом, не так-то просто быть женой мужчины в расцвете сил, любящего красивых женщин. Брак не ослепляет, он, скорее, обостряет зрение.

— Вы вселили в меня надежду! Кто бы мог подумать, что однажды мы станем союзниками и я буду испытывать к вам искренние дружеские чувства?