Чужой - Бенцони Жюльетта - Страница 40

В свою очередь, пришли в уныние Потантен, мадам Белек, Лизетта, Белина и остальные обитатели усадьбы, которые валились с ног после тяжелого дня. Они начали трудиться на рассвете, и вот вместо заслуженного отдыха неожиданное появление гостей продлевает их рабочий день: придется готовить ужин, накрывать стол в столовой, облачаться в ливреи и, конечно, готовить комнаты. Кроме того, если судить по обилию ящиков, чемоданов, шляпных коробок, пледов, корзин и узлов, которые продолжали вносить и ставить на белый мраморный пол вестибюля Валентин, Кола и два помощника конюха, речь шла отнюдь не об одной или двух ночах. Прекрасная дама, видимо, намеревалась прожить здесь подольше.

Гийом, вновь пораженный невероятной красотой гостьи, почти разделял огорчение своих домашних: он не любил таких сюрпризов, и, хотя был очень гостеприимным, ему было противно принуждение в этом, особенно когда он собирался провести спокойно вечер у себя дома. Его вывело из равновесия не только внезапное появление этой высокомерной англичанки, но и то, что он встречал ее в одежде, больше подходившей для прогулок в поле. Наконец, его волновало новое напоминание о прошлом Артура именно в тот день, когда они отметили его вступление в новую жизнь: он очень боялся, как бы это не вызвало какого-то нового взрыва в поведении ребенка.

Тем не менее, рабски следуя суровым законам гостеприимства, он выразил удовольствие по поводу их приезда, хотя по-настоящему был рад только Китти, и объявил, что его дом, люди и он сам в полном их распоряжении и сделают все, чтобы они забыли о неудобствах, которые им пришлось испытать за время их долгого путешествия из Лондона.

– Море в последние дни отнюдь не спокойно, – заметил он. – Надеюсь, что вы не слишком страдали!

Лорна Тримэйн засмеялась:

– Нисколько! Мы едем вовсе не из Лондона, а из Парижа. Мне хотелось повидать друзей, поразвлечься. Этот город так очарователен, когда в его стоках течет просто грязная вода, а не кровь...

В этот момент ее внимание было привлечено появлением Артура, который кубарем скатился с лестницы, а за ним Адам. Она протянула Артуру руку:

– Ну что, дорогой братец? Ведь я обещала вам навестить вас и узнать, как вам живется на французской земле!

Ответив на ее поцелуй, мальчик отошел на несколько шагов, чтобы посмотреть ей прямо в глаза.

– Мне кажется, я счастлив, – произнес он серьезно. – Очень хорошо обрести настоящую семью, вы знаете? И я рад, что вы приехали. Признаюсь, что я не ждал вас так скоро. А что вы сделали с вашим супругом?

– Пока ничего! Его светлость пока удовольствуется ролью терпеливого жениха, поскольку я объяснила ему, что нельзя заключать брак, находясь в глубоком трауре. Он занимается скачками, боксом, ведет переговоры с портным, заключает глупые пари и участвует в попойках с принцем Уэльским. Но мы поговорим об этом позже, – небрежно заметила она. – Мы с Китти в данный момент хотим лишь согреться. Пока ремонтировали карету, мы продрогли на ледяном ветру...

– Идите сюда, – пригласил гостей Гийом и взял ее за руку. – У нас здесь бывают не только ледяные ветры, но и жаркий огонь.

– Может быть, вы сначала проводите меня в мою комнату? Мне хотелось бы отдохнуть и переодеться. Дорога меня измотала, и, наверно, я ужасно выгляжу...

Гийом ничего не успел возразить, как с лестницы, ведущей на второй этаж, послышался ясный, но холодный, как северный ветер, голос Элизабет.

– Желтая комната будет скоро готова, – проговорила она. – А пока, папа, вы можете провести мадам в маленький салон. Я прикажу подать туда что-нибудь поесть.

Движением, полным грации, Лорна повернулась на звук голоса и увидела тонкую фигурку девушки, смотревшей исподлобья и медленно спускающейся по лестнице.

– Просто чашка чая перед ужином, – вздохнула она.

– В принципе мы сегодня не собирались ужинать. У нас был очень обильный рождественский обед, поэтому вечером мы думали перехватить что-то прямо на кухне, может быть, немного супа. Боюсь, что вас это не устроит... Кстати, меня зовут Элизабет Тремэн!

Девушка приблизилась к гостье, и ее серые внимательные глаза стали придирчиво оглядывать женщину: ее воспитание не позволяло ей большего. Действительно, увидев в окно подъехавшую карету, Элизабет почувствовала странную тревогу, которая усилилась еще больше, когда она заметила, насколько хороша незнакомка. Такая красота всегда опасна! Какой-то почти животный инстинкт подсказывал ей такое недоверие.

Лорна, дерзко засмеявшись, подняла брови.

– У вас здесь странные манеры для владельцев замка.

– А это вовсе не замок. Когда отец строил дом, он меньше всего хотел сделать его похожим на замок. Это просто дом, поместье, все, что хотите! И только...

– Он очень похож на замок, но не беспокойтесь, я сумею привыкнуть... Кстати, ведь мы кузины, поскольку мой отец, сэр Ричард Тримейн, был вашим дядей...

Слегка удивленный таким неожиданным и забавным обменом колкостями, Гийом счел необходимым вмешаться: молодая и, как всегда, очаровательная хозяйка усадьбы могла превратиться в драчливого петуха.

Но он частично оправдывал ее. Прекрасная англичанка вела себя, как в завоеванной стране. К тому же упоминание о его сводном брате, этом предателе и ненавистном сэре Ричарде, да еще под его собственной крышей, было ему неприятно, но приходилось все-таки соблюдать обычаи гостеприимства. Положив руку на плечо дочери, он умиротворяюще улыбнулся ей и сказал:

– Будьте, пожалуйста, снисходительны, племянница, к этой юной хозяйке дома, которой пришлось пережить тяжелый день и которая никогда не забывает об усталости своих людей. И все же мы рады вам. Усаживайтесь поудобнее, а мадам Белек позаботится о Китти. Рекомендую ее вам, Клеманс. Это наш старинный друг...

Мисс Тримэйн позволила увести себя в салон, приказав Кола внести за ней большой сверток, завернутый в толстую ткань и перевязанный кожаными ремнями.

– Это подарок, который я собиралась вручить тебе сегодня же, – сказала она, обращаясь к брату и взяв его за руку. – Мы развернем его вместе.

– А что это такое? – спросил мальчик, но она лишь улыбнулась в ответ.

Он был одновременно счастлив, взволнован и обеспокоен поворотом событий. Он никогда не предполагал даже, что Элизабет может быть столь откровенно недоброжелательной по отношению к женщине, которую она не знала, но которую он любил. Однако, вспомнив свою собственную реакцию при встрече с Александром де Варанвиль, он задался вопросом, не испытывала ли девушка подобных чувств.

Уют и тепло маленького салона, серо-зеленая обшивка стен и гиацинты, стоящие на их фоне, вызвали у гостьи невольный возглас восхищения:

– Как здесь хорошо! Прелестно!

Она протянула руки к пламени камина, а когда молодой слуга принес и прислонил к столу сверток, то пригласила Артура помочь ему распаковать его.

– Осторожней! Это настоящее произведение искусства...

Опасаясь, как бы молодые люди не испортили вещь, она расстегнула крючки на своей шубке и бросила ее на кресло, потом встала на колени, чтобы руководить операцией. Возможно, это было и небесполезно, ибо Артур, как все дети, получающие подарок, слишком решительно его распаковывал. Гийом, Адам и Джереми стояли поодаль и наблюдали: первый – с интересом, второй – с любопытством, а третий – со смутным беспокойством, которого он никак не мог бы объяснить. И вдруг все трое застыли. Когда упало последнее полотнище, они увидели портрет женщины в фас, от которого стоявший на коленях Артур отшатнулся с криком «Ах!». Это был портрет его матери, которого он никогда не видел.

Это действительно была великолепная вещь! Портрет был небольшой, но превосходный! И столь волнующий! На фоне романтичного парка в легком тумане Мари-Дус появилась вдруг в этом доме, куда она всегда мечтала войти, но он для нее остался запретным.

На женщине было платье из тафты цвета увядающих нежно-розовых лепестков розы, отделанное пеной белоснежных легких кружев, закрывающих ее грудь, руки и обрамлявших ее шелковистые волосы, к которым была прикреплена бледная, почти белая роза. Пять ниток дорогого жемчуга обвивали ее шею. Казалось, что свет в комнате вдруг померк.